Был погожий, светлый день, кажется, совсем не годящийся для традиционно счастливого британского бракосочетания. Ни тучки не стремилось набежать из-за непостижимого горизонта. Не крапал грибной дождь, и не сверкала из его переливчатых капель цветастая радуга. Вообще все это лето оказалось страшно засушливым. И все сидевшие в высоком сводчатом соборе почтенные гости потели от жарких солнечных лучей, просачивавшихся сквозь цветные виражные окна и мечтали о дожде. И честно говоря, в первую очередь, вовсе не в пожелание счастья Люциусу Малфою и Нарциссе Блэк.

Уже, через пару мгновений Нарциссе Малфой.

Не смотря на засуху, они оба, конечно же, были счастливы.

-Согласны ли вы взять в мужья Люциуса Малфоя?

Нарцисса, кажется, и забыла, что умеет говорить. Зная сестру, как неутолимую щебетунью, Белла изумленно глядела, как дергается, в согласии, голова Нарциссы, показывая мокрую от счастливых слез бледную шею в серебре.

В ту минуту, когда Люциус нарядил палец своей молодой жены брачным кольцом, а та, в свою очередь, сделала тоже самое с ним, зал почти взорвался. Не терпелось представителям благочестивых, чистокровных колдунов отпраздновать объединение своих родов.

-Можете поцеловать невесту. — произнес священник формальным тоном.

Не успел он захлопнуть Библию и даже толком произнести последний звук своей речи, как Малфой отбросил с лица Нарциссы фату. Будто зная, что залу не терпелось уже поздравить новобрачных.

Поцелуй их получился столь же страстным, как бурные овации сотен волшебников, вмиг вскочивших со скамей. Они взбрасывали в воздух яркие залпы вспышек салюта из волшебных палочек, но, кажется, никто не был счастлив сильнее, чем Друэлла Блэк, которая как только молодожены оторвались друг друга бросилась обнимать сразу обоих. Беллатриса застыла в незавершенном хлопке с открытым ртом. Ей показалось, что в синих глазах Друэллы даже блеснули какие-то старушечьи, сентиментальные слезы. И скорее всего, Белле не могло померещится. Ведь сидела она в компании Родольфуса Лестрейнджа всего в паре метров от возвышавшегося алтаря.

-Беллатриса! Почему ты такая хмурая? — спросил Родольфус. — Улыбнись, ты на свадьбе своей собственной сестры!

Со стороны, действительно, могло показаться, что девушка была смертельно удручена, но, в самом деле, ее душа была удивительно спокойна. Ее саму изумляло это. Даже в тот момент, когда ее сестра с мужем выходили из высоких дверей собора, похожего на изящно выскобленный вход в пещеру, и сияли блаженными улыбками. Их обкидывали лепестками роз, они купались в них, словно в теплом, ласковом дожде и обожанием грели друг друга. Лишь слегка болью щелкнуло в душе Беллы от краткого взгляда на сопровождавших их позади Кингуса и Друэллу. Покраснев до кончиков волос, Беллатриса не могла не подумать, что никогда в жизни не видела свою мать такой искренне и по-доброму воодушевленной. И она была уверена больше всего на свете, что не увидит.

«Какая радость, что мне не нужно больше принимать центральную роль в таком событии и я могу быть в тени» — намеренно облегченно произнесла про себя Белла, отворачиваясь от матери и аплодируя сильно громче, чем ей хотелось.

И вспомнив противный, сухой вкус ее первых в жизни мужских губ — губ импозантного Лестрейнджа, легонько поцеловавших ее у свадебного алтаря в этом же готическом соборе, она покорно сжала его локоть, который тот подставил, чтобы готовится трансгрессировать к поместью Малфоев.

-Молодых Малфоев повезет до поместья волшебная карета. Такая уж традиция. Мы же, внимание! должны трансгрессировать к их семейному гнездышку сами. — произнес какой-то старикашка в белом. Вероятно, отец Малфоя. Беллатриса не могла этого знать.

И только Белла резко повернула голову, да так, что чуть не развалила прическу на голове, как подол платья Нарциссы скрылся вместе с ней за дверцей в инкрустированной золотом и бриллиантами карете. И как сказочные принц и принцесса, Цисси и Люциус направились в сторону своего дома, в счастливую совместную жизнь. Безлошадный экипаж мчал неспешно, а сотня гостей, глядевшая им вслед с аплодисментами, махала платками. Самые сентиментальные барышни рыдали в голос. Наверное, это были однокашницы Нарциссы. Белле же неуклонно среди них чудился и плач Друэллы. Которого она не слышала в жизни, но представляла ярко, как ничто другое.

-Ура! Ура! Да здравствуют Малфои! — ликовали волшебники.

В окошке кареты всем удалось разглядеть счастливый поцелуй двух скрепивших свой любовный союз. Будто тоже желая молодым счастья, легкий ветер слегка дернул ветвями высокого клена и осыпал, как дары, несколько листьев прямо под колеса кареты. На ней яркими завитками, в живых розах, была выложена новая фамилия белокурой сестры Беллатрисы.

-Да здравствуют Малфои! — Толпа не унималась в торжестве.

И как только экипаж скрылся за поворотом, спрятанным в стене зеленых дубов и кленов, как все разом трансгрессировали. В том числе и Белла, державшаяся за локоть своего супруга. Страшно довольного супруга. Как ярко золотилось на его лощенных гелем волосах медное солнце!

Нарцисса и Люциус подъехали к поместью несколькими минутами позднее, когда некоторые из особо древних старушек, похожих на сморщенные яблоки, стали напоминать от загара и пота печеные фрукты. Однако их беззубые рты распылились в нежных улыбках, стоило тем только показаться. Как и у всех, когда Люциус на руках победно пронес свою невесту через порог поместья. Руки его, отчего-то, тряслись, и Беллатриса, невольно, язвительно подметила это про себя.

Сад и дом Малфоя к торжеству перестали быть прежним и хорошо знакомым Белле. Фасад вымыли. Если раньше его бежевые стены, обвитые беспорядочно плющом, покрывала благородная грязь времени, то теперь белый кирпич симметрично овивали тугие стебли в розово-красных цветах. Скульптуры волшебников в белоснежных, мраморных шелках украсили сияющими огнями. В воздухе, по витиеватой траектории, летали свечи в форме сердец. В фонтанах пели улыбчивые херувимы.

А в зале, в котором ей не приходилось бывать никогда раньше, мерцали от магического света стены. Летали живые птицы под потолком. И в тот момент, когда за окном, на закате, засверкал салют, на стенах отражались такие блики, будто фейерверк запустили в многовековом поместье.

Музыканты-статуи, виртуозно исполнявшие музыку, дали сигнал к первому свадебному танцу. И с первого же шага Беллатриса заметила, что ее сестрица Цисси усвоила уроки танцевального искусства. Грациозно, ровно держа свой стройный стан, она кружилась с объятиях своего мужа с изяществом опытной танцовщицы.

Дамы завистливо ахали, глядя на нее, а Беллатриса вступив в обязательный танец со своим мужем, только тогда смогла разглядеть платье сестры. И не смотря на то, как сильно Цисси восхищалась нарядом самой Беллы, платье ее было вовсе не похоже на брачный наряд старшей сестры. Жемчужины россыпью украшали воздушный корсет платья, а юбка в гипюровых кружевах тащилась длинным поблескивавшим шлейфом по полу. У ее наряда не было рукавов — лишь полупрозрачная дымка из фатина покрывала ее предплечья.

Друэлла Блэк словно помолодела на несколько десятков лет, ее вечно состаренное мрачной злобой лицо смягчилось, а синие глаза засверкали, как падающие звезды. Кингус Блэк кружил ее по залу в размашистом платье такого светлого оттенка розового, что Беллатрисе невольно подумалось: такой цвет ее мать решалась использовать в одежде лишь в далекие, неизвестные девушке времена своей молодости.

С потолка посыпались цветные конфети ровно в тот момент, когда все близкие представители семьи Блэков пустились в танец. На высокой прическе Беллы уже оказалось целое гнездо розовых бумажек. Играющая музыка была так лирична, задорна и красива, что Беллатриса подумала, мельком, что сама бы сыграла под аккомпанемент грустной скрипки на пианино и получила бы от этого удовольствие явно большее, чем путаясь в ногах от вальса с Родольфусом.

-О, Белла! Я так рада! Присаживайся сюда! Родольфус! Тебе тоже сюда!