-Не ожидал тебя тут увидеть. – Все радовался Николас. - А почему ты не уехала домой?

-Слизнорт оставил на каникулы, пересдавать работы по зельям. Каждый день ходить буду. – с грустью проговорила Беллатриса.

-Из-за зелий?! –прыснув спросил Николос. – да это же легкий предмет! Что же ты там завалила?

-Это кому как. – Проговорила Беллатриса, смотря в пол. – Я разбираюсь во всем в меру, но зелья ставят меня в тупик.

-Ладно-Ладно, извини за мое удивление. – Бодро сказал Николос, хлопнув Беллу по плечу так, что та чуть не отлетела в стенку. – Если тебе что-то непонятно, то я могу тебе помочь. Слизнорт ко мне хорошо относится и, потому, я могу пойти с тобой, повлиять на него, чтобы он не был с тобой столь строг.

-Это было бы замечательно, - с улыбкой проговорила Беллатриса, - мне как раз завтра идти на пересдачу… сегодня уже была.

-Сегодня?! Знатно же ты его обидела!

Николос улыбнулся и потянулся к своему чемодану, который положил на один из стульев, кропотливо что-то разыскивая. Его маленькая сестра присела рядом, уперев подбородок в ладони. Беллатриса уловила в этом ее жесте какое-то странное проявление сестринской преданности. Эта идиллия, возникшая между ними, заставила девушку почувствовать конфуз.

-А вы почему не поехали домой? – Поинтересовалась Беллатриса, дабы нарушить неловкую тишину.

Первой глаза подняла Элли, с недоверием посмотрев на Беллу она опустила глаза, дернув за рукав мантии своего брата. Тот с явным недовольством оторвался от ковыряния в своем чемодане и сказал притворным серьезным тоном:

-Наш поезд опоздал, вот мы решили остаться тут до летних каникул. Не будем же мы – чистокровные колдуны - бежать за поездом!

Младшая сестра Ника рассмеялась, закрыв лицо руками и села на оставленный без чемодана стул, неосторожно на нем покачиваясь. Беллатриса же отчего-то юмора не оценила, внимательно смотря в глаза Николосу Броуди

-Ну а если серьезно, то нам просто очень далеко добираться. – Словно оправдываясь за плохой юмор ответил он.

-А родители вас встретить не могут? – изумившись, спросила Белла, опустившись в кресло напротив.

-У мамы и папы важная поездка. – Неожиданно грозно проговорила Элли, впервые подав голос при разговоре с Беллатрисой. Но как только Белла обратила свой невольно недовольный взгляд на девочку, та отвернулась к стенке. Более за вечер, не проговорив ни слова. Но Белла успела заметить, как враждебно сжались брови на ее низком лбу.

-Мои родители тоже часто уезжают. – Рассказывала Белла, что в голову придет, только чтобы не было слышно одного только лишь треска поленьев в потухавшем камине. – По делам Министерства Маги…

Но все-таки Беллатриса замолчала, ощущая, что больше не в состоянии говорить всякий бред. За окном, которое она всегда воображала, разглядывая глухие стены их гостиной, медленно падал снег, и она невольно произнесла:

-Сегодня же Сочельник…

Все присутствующие в комнате замерли, смотря друг на друга с восторгом на лице. Девушка и не ожидала, что случайно пророненная фраза способна на такой эффект.

-И вправду. – Проговорил Ник традиционной своей широкой улыбкой.

Элли поднялась со своего кресла, думая, видимо, подойти к камину согреться. Однако не прошла она и пару шагов как тут же получила дружеский хлопок по спине от старшего брата. Обернувшись и смотря на брата с обидой на лице она сразу рассмеялась заметив то, как Броуди скривил лицо, закатив глаза вверх и вывалив язык.

-Сходи в мою спальню и принеси мою папку. – Попросил Николос сестру. Та кивнув направилась выполнять поручение, а ее брат завалился в кресло напротив Беллатрисы.

-Интересно, отчего так мало народу остается в Хогвартсе на каникулы? В прошлом году, кроме нас двоих оставался еще мой однокурсник. А в этом году совсем никого кроме тебя. Кто следующий останется тут? – улыбаясь спросил он.

-Не знаю, - проговорила Беллатриса с сомнением. – Но я бы лучше поехала домой, надоел Хогвартс, надоела эта гостиная, эти стены и коридоры…

-Какая-то ты пессимистичная, Белла. – Задумчиво проговорил Николос, смотря на девушку, и очищая платком свои очки. – А что ты бы делала дома?

На это замечание она ничего не ответила, ровно как и вопрос, отвернулась, закутавшись в свою мантию. От сказанного ее приятелем ей стало дурно, захотелось сбежать в свою спальню, подчиняясь какой-то бушевавшей в ней вредности.

В гостиную вернулась Элли, несшая в руках огромную папку с листами, а в зубах сжимая письменные принадлежности. Обронив это перед ногами брата, вручив ему карандаш она упала от усталости в кресло, достала из кармана старую, тонкую, поношенную мантию, закрылась ей и исчезла. Как будто ее и не было. Беллатриса невольно ахнула. Но Ник и не потрудился ничего разъяснить.

Николос водил карандашом по бумаге, в паузах между штрихами вороша волосы на голове, Беллатриса, свесив ноги к полу, смотрела на Рождественскую ель, стоявшую возле ее кресла, прикасалась кончиками пальцев, пушистых, пахнущих хвоей ветвей. Маленькая Элли так и не появилась. Хотя Белла даже и не думала, куда она исчезла…

-Как тебе мой рисунок, Беллатриса?

Задумавшись, она не заметила того, что Николос обратился к ней. Выпрямившись в кресле и откашлявшись, она узрела у себя на коленях пергамент. Девушка взяла его в руки и с первого же брошенного взгляда обомлела.

На белоснежном, чистом по краям рисунке торчали карандашные, густые еловые ветки, среди которых запуталась гирлянда и изящные, светящиеся елочные игрушки. Разбросанные по листу коробки с подарками будто взрывались, желая показать хранимые ими сюрпризы. Сюрреалистическая, рождественская путаница таилась на рисунке, а посреди, среди маскарада приятной суеты, изображенные три фигуры, смотрели на камин, в котором из огня появлялась фигура, рассыпавшаяся на тысячи маленьких снежинок. Фигура, олицетворявшая чудеса времен года. Огонь превращался в лед, зима в лето, а три персонажа картины с тихим восторгом смотрели на это.

-Вот это да… - с неподдельным изумлением проговорила Белла. – Красиво…

Ей даже не хотелось возвращать этот рисунок художнику, насколько он ей понравился. Но тот, конечно, вызволил его обратно. Она, вернув, спросила:

-Как же ты так рисуешь? – ее голос был тих, сдержан, хотя сердце билось в груди от взгляда на столь искреннее изображение взгляда действительности художником.

Николос пожал плечами, улыбнулся и положил свой рисунок в папку. Девушка заалела, не умея выражать словесно своих слов. Вдруг рядом с ним из неоткуда появилась Элли, вырвав у Ника папку с рисунками подсунула их Белле.

-Посмотри еще, - Сказал Ник стеснительно. Белла почему-то тронулась этим, - Мне будет приятно.

Смутившись, она раскрыла толстенную папку, связанную тугим жгутом. Та с хрустом высвободила творения Николоса Броуди. На небольших альбомных листах, казалось, было нарисовано все на свете: от утренней зари, которая в длинной полосе дня превращалась в ночь, так и жизнь природы, как зима вздыхает в последний раз, превращается в весну, а та же в свою очередь среди листов и травинок, расцветающих деревьев дарит лето…

Там были и люди, смешные и грустные, добрые и злые. Этот юный художник, который сидел напротив Беллатрисы понимал, смотрел на мир совсем иначе. В своих кривых каракулях, которые Белла рисовала в учебнике не было столько жизни. Смотря рисунки Николоса она со стыдом вспоминала, какие злые, испуганные, согбенные и сморщенные выплескиваемой ненавистью фигуры были изображены на страницах ее старого учебника по уходу за магическими существами…

-Мне очень нравится. – Сияя сказала Беллатриса, досмотрев последний рисунок. Как только она закончила просмотр так тут же Элли отобрала у нее папку и вернула ее брату, скрывшись под мантией невидимкой. – Правда нравится.

-Спасибо, приятно слышать. – Скромно поблагодарил Николос, складывая папку на стол. – Честно. Я не могу сказать, что меня часто хвалят. Мне еще многому нужно научиться.