-Профессор, а можно повесить над шкафом вот эту мишуру?

-Конечно, можно! Еще и над дверью повесьте!

-Профессор Слизнорт, можно вот эти шары заставить летать?

-Разумеется! Только смотрите, чтобы не разбились о потолок!

Слизеринцы и вправду объединились с Грифиндорцами. Пусть и на краткий рождественский миг, в банальном деле украшать класс, но все же объединились. Они стали почти как те дети, которые стоят возле распределяющей шляпы, улыбаются и волнуются, хотят дружить друг с другом, даже не зная, кто попадет на какой факультет. Однако, как только веселье закончиться, все с угрюмыми лицами разойдутся по своим гостиным и тысячелетняя война чистокровных, предателей чистокровных маглов и полукровок начнется вновь. И даже в стенах школы, где обитают только дети она будет чувствоваться все так же остро.

Беллатриса так и продолжала игнорировать в общее веселье, сидя в самом темном месте класса, с не отступавшим ощущением, что эти полукровки и грязнокровки вновь смеются над ней.

Она не поедет домой на каникулы впервые за всю четырехлетнюю учебу в замке. Ее удручало это. Но Белла понимала – это с непривычки. Хогвартс угнетал ее, а родовое поместье еще больше. В Хогвартсе было слишком много людей, а дома – не было человечности. Она приезжала и уезжала, туда-сюда, но замок, в котором она жила большую часть времени не прижился теплым образом в ее душе. Дом родителей стал лишь привычным местом пребывания.

Но родного места, где ей было спокойно не существовало в этом мире. Нигде она не могла приткнуться, без угрозы для ее душевного равновесия. Здесь – учеба. Там – мать. Что делать? Как быть?

Дверь в класс была приоткрыта, кто-то из учеников выходил и вновь вернувшись в класс забыл закрыть ее за собой. Затуманенным взором Беллатриса наблюдала за ней, качавшейся на скрипучих петлях, абсолютно бездумно.

-Можно выйти, профессор? – спросила Беллатриса так, чтобы ее было слышно.

Слизнорт разрешил, даже не задумываясь. Беллатриса, пряча под боком свою сумку, выскочила из класса. И больше не вернулась. Веселье и попытки временного примирения продолжались без нее, как собственно и подготовка к светлому празднику Рождества.

Из коридоров праздничная суета смела всех людей, замела, словно бурей внешнюю тоску, которая с каждым шагом Беллы обнажалась, словно снег под горячим сапогом. И делая самое глупое, по ее мнению, дело – разбирая уже собранные вещи девушка к полуночи легла спать.

На следующее утро она запланировала сделать несколько вещей – проводить свою сестру Нарциссу на Хогвартс-экспресс и почитать учебник по зельеварению дабы хоть как-то себе помочь. Но все как всегда пошло наперекосяк:

-А ты не пойдешь со мной до станции в Хогсмиде, Беллатриса?

Нарцисса слишком долго собиралась. Укладывая в чемодан многочисленные мантии она задержалась на полчаса. Белла уже мысленно вычла у себя из графика время на чтение учебника. А очищая свои учебники и прощаясь со всеми своими подружками, на целый час. Теперь же она не успевала и дойти с ней до станции. Ранее у нее был план – заскочить с ней в вагон, будто уезжая домой, но после, изобразив, что уходит в уборную, незаметно сойти с поезда, оставив пустой чемодан сестре.

-Нет, не пойду. Иначе я не успею к Слизнорту. – Честно призналась Беллатриса.

-Зачем тебе к нему? – Капризным голосом спросила сестра, надуваясь как индюк. – Ты что забыла, сестрица - у нас каникулы наступили! Пора домой! Или ты хочешь пригласить с нами профессора?

-Я должна сдать ему работы… - Угрюмо проговорила Беллатриса, сложив руки за спину. – И я не поеду домой. Вообще. Только весной или летом.

-Так ты обманула меня! – возмутилась Цисси. – Ты наврала мне, что с учебой у тебя все в полнейшем порядке! Ты просто обманщица!

-Отстань, пожалуйста. – Лениво проговорила Беллатриса, отворачиваясь.

Но для Нарциссы этот обман был куда серьезнее, чем для Беллатрисы, она воспринимала его как что-то ужасное и страшное:

-Я расскажу маме о том, что ты двоечница. – Пробурчала Цисси, сложив руки на груди. – И она тебе задаст!

Беллатриса побледнела от ужаса. Ее сестра имела серьезные намерения, совершенно не понимая, чем может кончится ее болтовня, но девушка теперь совсем не знала, как отразить грядущую атаку.

-Если я провожу тебя до станции, ты не выдашь меня? – слабым голосом спросила Белла. У нее в голове появлялся новый план по обману Слизнорта, который тоже ничем хорошим кончится бы не мог. Но если все итак хуже некуда, то чем ей подпортит жизнь ворчание профессора за ее продолжительное опоздание?

-Нет… - задумчиво проговорила Нарцисса, смотря в глаза сестре пронизывающим взглядом. Беллатриса про себя взмолилась. – Я просто тебя не выдам… ты все-таки моя сестра и я знаю, что… Иди к Слизнорту! Если мама спросит, почему ты не поехала домой я просто скажу, что ничего не знаю! Иди скорее!

Она толкнула ее слабыми ручонками, но от волнения Белла чуть покосилась. От слов сестры у Беллатрисы вмиг появилась надежда. Не ожидая от своей ябеды-сестры такой благодати, она в порыве чувств обняла ее, поздравила с Рождеством, и побежала к зельевару.

Кажется, кусочек Рождественского чуда был уготован и для Беллатрисы. Когда она ворвалась в аудиторию, то застала Слизнорта в очень добром расположении духа. Он угостил ее шоколадным пирогом. Протянул бумажку с указаниями для зелья, с которым она управилась за полчаса даже без его строгого руководства. И изумившись ее внезапно проснувшимся способностям к варке зелий он дал Белле собой еще один кусочек торта, поздравив с наступающим Рождеством.

В гостиной Слизеринского факультета было удивительно пустынно. Кажется, уехали все, без всяких исключений. Частенько в гостиной, даже в самый темный час, кто-то да засиживался, ластились чужие кошки к ногам, квакали земноводные, но в предрождественский день гостиная факультета Салазара Слизерина стала похожа на мозаичную картинку, с растерянными безвозвратно деталями. Из забытых вещей лежали лишь не поточенная связка простых карандашей на журнальном столе. Неизвестно, для кого была украшена лысоватая, зеленая ель.

Замерев на пару секунд на месте Беллатриса присела в одно из кресел и огляделась еще раз. Вдруг кто да выйдет, вдруг ей все-таки показалось?

Но тишина успокоительно кивала головой ее беспокойной душе и она отбросив сумку просто расслабилась. Чего она никогда не делала в общей комнате. Закрыла глаза и почему-то подумала о сестре, которой предстоит еще долгий путь домой. Как теплым пледом ее накрыло умиротворение и она представляя тесный, вонючий поезд начала засыпать. И даже не сопротивлялась этой простой воле своего организма.

-Беллатриса?

Ее расслабленное состояние лопнуло как мыльный пузырь напоровшийся на тонкую иголочку, когда она услышала мальчишеский, знакомый голос:

-Николос?!

Ноги сами подняли ее с кресла. Посреди гостиной, в мокрой от снега мантии действительно стоял ее давний знакомый Николос Броуди. Улыбаясь своей хитроумной улыбкой, он взмахнул приветственно ладонью. Из-за его спины выглядывала маленькая фигурка девочки со светлыми волосами и пухлым, румяным от мороза лицом.

-Привет! – Поздоровалась Беллатриса. Тот тоже ответил ей приветствием и провозгласил тоном глашатая:

-Хочу познакомить тебя с моей сестрой Элли. Вряд ли, ты, когда-нибудь встречала ее в школе, кроме как на распределении в начале года. И не думаю, что ты запомнила ее имя.

К несчастью, Ник ошибался. Девочка Беллатрисе была очень даже знакома. Весьма сильно отпечатался в ее голове эпизод, когда та застала ее в истерике в туалете.

Взяв двумя руками пухлую ладонь своей сестры, он вытащил ее вперед. По глазам было видно сразу – эти двое друг другу приходятся родственниками. Разве что Элли смотрела исподлобья. Николос же прямо. Из-за высокого роста Ника она казалась ужасно крошечной, коренастой и жутко несимпатичной Беллатрисе.

Элли осторожно пожала Белле руку и отошла к брату. Одернув свою руку, девушка протерла сонные глаза и вдруг поняла, что скучала по этому человеку. И, кажется, это чувство взаимно.