-Нет, это сказал мне Темный Лорд. — Холодно проговорил Снегг. — сказал мне, что ты вовсе не скорбишь по своему супругу и что…

-Хватит! — взбесилась Беллатриса, рыдая. — Хватит, не смей говорить больше ни слова!

Поскольку палочки у нее не было, она замахнулась на Северуса дрожащей рукой. Этот жест защиты ее прошлого ее мыслей и надежды на счастья заставил ее отлететь к стенке. Снегг показав ей свое очередное превосходство над ней прошел к двери и проговорил с претящим, надменным тоном умного советчика:

-Перестань орать. Иначе Темный Лорд запрет тебя в комнате в наказание. Да и сохраняй в себе хоть немного чистокровной выдержки.

Распахнув дверь нараспашку, он вышел из комнаты, швырнув Беллатрисе ее палочку обратно. Слышались его глухие шаги по коридору, тот шел из поместья вон, забирая собой воспоминания о сегодняшнем вечере.

Распластавшись на полу в судорожных рыданиях, Белла долго не замечала того, что палочка вернулась к ее ногам и того, что Северус Снегг покинул ее комнату, перестал ее мучить и глумиться.

-Не ври мне… Не ври мне…

В очередной раз она ощутила свою собственную ничтожность, в очередной раз еще она клевала ее сильнее, чем до того. В ее голове происходила война, правда обрушивала на ее иллюзии невидимые бомбы, разрушала и ломала все. И если бы ее ложь была бы городами или лесами, то сгорело бы это все дотла. Все бы погибло в разрушениях…

Та тихая и незабвенная ночь. Легкий, нежный ветер, прикосновения и поцелуи, переплетавшиеся со страстью. И утреннее раскаяние, слезы и облегчение, насупившие после признания в тайной любви к нему…

Которая сейчас причислялась к глупости, к несусветной чепухе, пустой похоти…

И как бы она не хотела, она все равно верила тому, что ей рассказал Снегг… Рыдая, видя то, как рушатся ее чувства…

И то, как ему, ее любимому совершенно все равно и на нее и на то, что она ощущает, когда видит его, когда чувствует в своей скорчившиеся от безумия душе предсмертные порывы любви.

Прошлое, которое в ее душе переплелось с настоящим, убивало ее, демонстрируя ее подсознанию интимные, сладостные картины.

Она помнила все, помнила то святое прощение, помнила то, как он спас ее от Азкабана, повторной отсидки в той страшной тюрьме и боялась верить в то, что ему все равно… без разницы на нее.

Мечтая не знать равнодушия с его стороны, она ревела в углу как раненый зверь. Не верила и верила одновременно. Даже зная, что доводы стихавшего разума сильнее и желчной правды ничто по сравнению с ее развалившейся мечтой.

-Он не мог такого сказать про меня! — яростно прорычала Беллатриса, внезапно стукнув по полу своим кулаком. — Не мог и не говорил!

Иначе, зачем спасал? Зачем выручал? Даже если она прошла через эту боль значит, она все равно нужна ему! Пусть даже он почти забыл, но в самой глубине души…

Он очень хотел, чтобы его бывшая любовница все знала о своем положении в его рядах.

Бывшая. Ненужная.

-Нет! Нет! Это неправда! Это все Родольфус! Это он перед смертью рассказал ему все!

Из палочки вырвались красные лучи, которые беспорядочно в своей безумной ярости рушили все подряд.

Он считает твою преданность простой похотью. И ничем более.

Она орала от безудержной душевной боли, извивалась и бросала заклятия во все, что попадалось ей на глаза, взгляд которых был затуманен жгучими слезами. Бросалась из стороны в сторону как пьяница, ударяясь боками о стены, пол и кровать, переворачивая мебель. И не смотря на то, что ей было так больно и страшно, она тихо и очень нежно шептала лишь одно:

-Хозяин. Мой Хозяин… пожалуйста…

Каждая слеза скатывалась с ее щеки и растворялась в жаре заклятий. Безумная, обитавшая в этих противоречиях своей души, она не чувствовала земли под ногами.

-Нет! Нет! Нет! Нет!

Правда пожирала ее мозг и разум в злом гневе. Обхватывала, будто в объятия, ее воображение, показывая ей картины злого бытия и умертвляя ее слезливую и жалкую, помиравшую на глазах надежду.

Случайное заклинание угодило в ее постель, и она взорвалась. Вскрикнув, Беллатриса упала на колени. В комнате все сгорало. Она задыхалась больше в том дыму, который травил ее слабую душу, беспомощно кружась на месте она была в ужасе от того, что натворила.

-Хозяин… спасите меня, пожалуйста… Спасите…

Темный Лорд всегда выручал ее.

-Опять это беспричинное безумство? — Вскричал Волан-де-морт. — Опять посреди ночи? Круцио! Круцио!

Она орала от боли, сжав руки на груди, всхлипывала и умирала. Огня больше не было. Остались лишь сгоревшие куски мебели, расплывавшиеся перед ее глазами:

-Круцио! — злобно зарычал Волан-де-морт.

-Прошу вас перестаньте… — с слабым, отчаянным писком проговорила она, умирая от боли. — Прошу вас… Хозяин.

Лишь когда он вдоволь дал себе насладиться ее мучениями чары прекратились, и она упала на колени, ударившись лбом. Она хотела уползти в угол, спрятаться, закрыться руками и безудержно плакать, зная, что рано или поздно она перестанет надеяться, умрет после последней ярости Темного Лорда. Но все вышло совершено иначе. Он схватил ее за волосы и, притянув вверх, ударил ее по лицу заклятием:

-Будешь сидеть в комнате до конца своих дней, если ты еще раз посмеешь это устроить! — крикнул Темный Лорд, сжимая ее лицо до крови.

Со всей силы тряхнув Беллатрису, он заставил ее выпрямиться и тут же упасть на пол. Она закрылась руками, трясясь как эпилептик, даже боясь смотреть на доски паркета, по которым он ступал.

-Смотри мне в глаза! — Приказал он, вновь схватив ее за шкирку.

Прерывисто дыша после мучительных пыток, она долго не могла пошевелить ни лицом, ни шеей. Однако свой отчаянный и напуганный взгляд она направила в страшащие глаза Волан-де-морта.

В них не осталось ничего от тех глаз, что нежным образом обитали в ее голове. Ни того умного и коварного блеска, ничего. Только та ярость, с которой его кровавые глаза пожирали ее душу. Она не сопротивлялась ни той магии, которую против нее использовал Волан-де-морт, ничему. И не сопротивлялась собственным слезам, которые лились из ее глаз, когда тот пронзительно и злобно смотрел на нее чужими глазами, Волан-де-морта которого она так любила.

-Мой Повелитель… — прошептала она, почти умирая. — Хозяин…

Он сжимал ее волосы, ее лицо, оставлял ушибы на ее теле, царапал ее кожу до крови, забивал магией и она отчаянно орала, визжала и стонала, но не смела сопротивляться. Инстинкты заглохли в ее теле, она не пыталась спрятаться. Истязала саму себя царапинами, не понимая как близка она к тому, чтобы от боли лишится рассудка. Никто в доме кажется не слышал ее страданий…

-Круцио! — Вновь приказал он, когда она уже полумертвая лежала у его ног и даже не вдыхала воздух.

Последнее, что она увидела, так это то, что в глазах Волан-де-морта не появилось никаких эмоций, когда она упала без чувств. И ничто не стало прежним. И не изменилось вовсе…

****

Беллатриса сосредоточенно мылась в ванной и с ее тела обильно стекала кровь.

Она едва могла согнуться, но мыльной мочалкой протирала рану на ноге, которую случайно разорвала. Кровь беспрерывно капала и создавалось такое ощущение, что Беллатриса решила искупаться в кровавой ванне с пеной. Тихо и нетерпеливо вдыхая от боли, она со всей силой терла ее. А на руке красовались лиловые синяки причудливых форм, словно острова на карте мира. Вместе гематомами по всему ее телу были разбросаны запекавшиеся огромные рваные раны, разрезавшие ее тело будто на куски, красные, неестественно огромные ушибы и жуткие следы от ударов. И сколько Беллатриса не пыталась смыть с себя кровь дрожащими руками, ничего не менялось. Жуткое, побитое и уродливое лицо она никак не могла преобразить, а главное от боли ее даже спустя несколько дней могло на пару секунд просто парализовать или согнуть пополам.

И еще Белле казалось, что эта боль в конечностях, а особенно в голове бесконечна и никогда не пройдет, вжилась в ее тело как перманентный хронический симптом.