Родольфус Лестрейндж же изучал взглядом комнату. Про себя он уже явно успел прикинуть, сколько стоило все это убранство, какое количество галеонов было затрачено на роспись полотна и на создание для люстры из миллиарда зеленых драгоценных камушков. Надев новый, выглаженный костюм Лестрейндж тут же лишился того обличия, в котором он предстал перед Беллой в тюрьме — злобного, безумного и грязного зверя. Лишь глубоко поникшие глаза и ненормальная худощавость говорили о том, что недавно этот человек терпел невероятные лишения. Однако для его облика Малфои явно постарались (или это он их заставил попотеть — Беллатриса не знала). Ему даже изготовили новый значок Министерства Магии, который он с гордостью повесил на свою новую, синюю мантию. Правда Лестрейнджу свой наряд явно не нравился. Он поправлял и отряхивал ее с явным презрением, а ворот новой рубахи выпрямлял, тем самым сминая, и снова злясь, душа при этом свои пальцы. В тюрьме Беллатриса не заметила, как он поседел, поскольку был слишко грязным. Зато на свободе он стал прежним, не считая седины и парочки новых морщин на лбу.

Нарцисса повела всех через знакомый им всем коридор — ведь он вел мимо комнаты собраний Пожирателей Смерти. Когда они проходили мимо нее Белла не удержалась и бросила в приоткрытую дверь короткий взгляд и не приметила каких-то изменений. Лишь маленькое пианино исчезло, видимо его перенесли в другое место или того продали. От этого Белла невольно на мгновение помрачнела.

В обеденном зале было душно и даже распахнутые настежь окна не спасали от этого. Над потолком парили свечи, которые ярко освещали комнату. А висевшие на стенах портреты дам в роскошных платьях довольно улыбались, поправляя сложные, многоуровневые прически.

Казалось бы никого из присутствовавших не смутило количество еды на столе… никого кроме семейства Лестрейндж. Все трое, жившие впроголодь все эти годы, жадно смотрели на усыпанный яствами длинный стол. Вся еда стояла в расписных фарфоровых тарелочках, а каждому пришедшему поесть был поставлен свой отдельный, чистый обеденный набор состоящий из глубокой, зеленой с росписью тарелочки, нескольких серебряных вилок, ложек и ножей.

Все в комнате было чуть уютнее, чем в музее, но нисколько не менее красиво и помпезно. Даже в каждом сантиметре высокого изрисованного потолка чувствовалось, что над интерьером комнаты работали долгие месяцы. Потолок украшало небесное полотно, на котором закат плавно перетекал в рассвет, летали и щебетали маленькие птицы.

Масштабами в комнате поражал не только потолок, но и камин из белого мрамора, такой огромный, что Белле казался он глубже, чем ее камера в Азкабане. И Беллатриса просидев столько лет в замкнутом пространстве, поразилась этому факту. И как только она смогла там столько пробыть, сохранив более менее ясный рассудок?

А из огромных окон, запахнутых полупрозрачными занавесками, виднелся вид на занесенный снегом сад, на поля и холмы за воротами поместья. Как много воспоминаний вмещала в себя одна только эта панорама. Как много лет такой разной ее жизни! От этого у Беллы замирало сердце. А еще от того, как много всего ей виделось разом — ее глаз привык к однообразию пейзажа, не меняющегося из года в год, а тут — деревья, пруды, поля, занесенные снегопадом колосья, небеса, различавшиеся не только мрачностью оттенков серого. Тут был и белый, и синий, и коричневый и бежевый. Даже во тьме этот мир был ужасно яркий.

Ступая по мраморному черному полу Беллатриса присела на предложенное ей место и уставилась на заваленный едой стол в ступоре. Среди множества бутылок с напитками разной степени крепости на столе теснились: запеченное в духовке впечатляюще пахшее пряностями мясо, индейка, взятая явно из списка рождественских рецептов, миска с дымившейся картошкой, посыпанной укропом, ростбифы, политые густым горчичным соусом, Йоркширский пудинг с луком и многие другие причуды национальной английской кухни. Сколько лет Белла не пробовала тот же ростбиф! У нее аж затекли слюнки. Но начинать трапезу раньше всех Беллатриса не могла. В этом доме правила приличия точно никто не отменял. Потому она невольно гипнотизировала вкуснейшие блюда, представляя сладостный момент, когда еда окажется у нее во рту.

В зал зашел Люциус, и, поздоровавшись со всеми присутствовавшими присел рядом своей женой. А Нарцисса сидела напротив Беллатрисы и сидевших рядом с ней братьев Лестрейндж.

Все выдерживали паузу в молчании, не прикасаясь к тарелкам, но Люциус, на правах хозяина дома, завершил это действо:

-Думаю, мы можем приступить к ужину. — Пригласил он вежливо, сложив себе салфетку на колени. К нему подошел эльф домовик, которого Белла прежде тут никогда не видела и с почтенным поклоном налил Люциусу вина.

-Кто-нибудь еще будет вина? — предложил он всем присутствовавшим.

Кивнула Нарцисса и к ее удивлению Рабастан. Эльф налил и с поклоном исчез, Беллатриса же потянулась к графину с соком и налила себе, случайно перелив содержимое через край. Ее это смутило, но Цисси сделала ей знак рукой и через мгновение пришел тот же эльф, вытерший пятно за мгновение.

-Темный Лорд не придет к нам на ужин? — спросила супруга Нарцисса, передавая ему кусочек багета.

Люциус побагровел и тут Беллатриса впервые обратила внимание на то, что место в главе стола не занято и его не занимает как-то положено глава семьи — Малфой. Выпив каплю вина он отвернулся и проговорил:

-Я буквально только что был у него… и он слишком занят. Может он придет позже, но у него слишком много работы.

Кивнув в ответ мужу, Нарцисса предпочла не встречаться ни с кем глазами и даже со собственным мужем, машинально накладывая себе в миску маленький кусочек ростбифа, салата и кусочек лукового пудинга, яростно работая челюстями, прожевывая кусочки еды и запивая все это соком. По лицу аристократки было видно, что та скрывает какие-то мысли, мучающие ее давно и Беллатриса, отлично знавшая свою сестру, понимала это, но распознать их содержимое не могла.

Пища насытила ее намного быстрее, чем она думала. Ей казалось, что она будет голодной даже съев все на этом столе. Впрочем сытость не мешала ей накладывать и накладывать пишу, пока болезненная тяжесть в желудке не сдавила ей живот.

Она видела то, как Цисси смотрит на нее с изумлением. И понимала отчего так. Тюрьма стерла из ее памяти все манеры и правила этикета, она ела быстро, неаккуратной и давясь, потому что по старой привычке боялась исчезновения пищи. Но как сказать это сестре, которая была воспитана и идеально воспитана Друэллой Блэк, что манеры нужно помнить всегда? Как сказать это человеку, который читал о лишениях лишь в книгах и газетах?

С резким грохотом дверь со вставленным во внутрь разукрашенным стеклом распахнулась и ударом о стену чуть не разбилась. В дверном проеме показалась сначала тень, а потом уже фигура Волан-де-морта, вошедшего без всякого приглашения. Все те, кто ужинали выронили вилки. Беллатриса даже не успела улыбнуться его приходу, увидев его напряженное лицо она мигом напряглась сама. Его мрачному тону она совсем не изумилась:

-У меня для вас плохие новости. — произнес он, обращаясь ко всем присутствующим.

Нарцисса даже и не зная в чем суть новости побледнела и поникла, Малфой краем глаза посмотрел на жену в слабой попытке подбодрить ее. Рабастан и Родольфус переглянулись в изумлении, перевели взгляды на Волан-де-морта, а Беллатриса ощутила, как комок в горле мешает ей говорить.

-Что же случилось, мой Повелитель? — тихо спросила она, с надеждой на то, что действительно новость не так ужасна.

Она отлично знала то, что Темный Лорд никогда не преувеличивает, но смела надеться, что это как раз этот случай, когда он может уступить своим принципам.

-Снегг сообщил мне через наблюдателей за Министерством магии, что завтра в наше скромное жилище придут из Департамента Магического Законодательства.

Нарцисса ахнула и Волан-де-морт окинул ее гневным взглядом. Беллатриса же попыталась сохранить хоть капельку самообладания, смотря на Волан-де-морта неотрывным взглядом.