Она заплела волосы и наколдовала в воздухе какое-то украшение из темно-зеленых камней, которое закрепила ближе к затылку. Стало немного лучше… симпатичнее, но ненамного. Точно так же она пригладила магией платье и украсила мелкими блестящими камушками пояс на нем. Долго думала, стоит ли ей наносить косметику на свое лицо, но поняла, что ее костлявое лицо разукрашенное макияжем будет выглядеть комичным и еще более уродливым, чем оно есть на самом деле.

Беллатриса решила для себя, что единственный способ окрепнуть и попытаться хоть как-то вернуть свои прежние силы и половину былой внешности — это кушать побольше еды, подкрашивать седеющие корни волос, высыпаться и прогуливаться по крайне мере по парку поместья. Теперь она свободна и имеет на это право! Вот только где теперь ей спать, если муж занял ее комнату она не знала. И она ничего не придумала, кроме как поздно ночью уходить в какую-нибудь из гостиных поместья, чтобы уж точно не вызвать никаких подозрений. И там досыпать свой сон.

Еще Белла знала о том, что в доме есть огромная библиотека, но никогда в ней не была. Она подумала, что может там засиживаться за чтением и ночевать, если не придумает ничего иного. Спать можно хоть на полу. За годы Азкабана такой вид дрема стал для нее обыденностью. Единственное, что теперь ее будут преследовать не Дементоры, не голод и холод, а собственные родственники — недоумевающая Нарцисса и опасный до жути Родольфус.

Зная, что лучше она выглядеть все равно не сможет, Беллатриса закончила прихорашиваться, мечтая, чтобы на ужин подали много еды и она смогла хорошенько поужинать. Голод выпрашивал у нее милостыни урчащими звуками в желудке, ей не терпелось ему ее подать в виде аппетитной трапезы. Сколько времени на часах она не знала, но не смотря на это Белла пошла в комнату с парадной лестницей, чтобы просто посидеть в кресле.

И пройдя туда через те же стеклянные двери, она увидела, что одно из кресел уже занято. Со спины ей показалось что занявший ее кресло был Родольфус и уже испуганно попятилась назад. Но человек резко обернулся от шума и Беллатриса узнала в нем, пусть и не сразу, куда более печальное и простое лицо его младшего брата Рабастана Лестрейнджа.

-Здравствуй, Беллатриса. — тихо проговорил он, вставая с кресла.

Она подошла поближе и тоже поздоровалась со своим деверем и тоже негромко, невольно понизив голос. После стольких лет в тюрьме, пережитых в чем-то общих страданий, они не нашли что друг другу сказать. И лишь только пожали друг другу руки. Странный жест получился между ними. Хотя Беллатриса знала о несчастье, которое сделало Рабастана замкнутым и понимала его искренне, по-человечески между ними все равно стояла невидимая стена. Брат ее мужа никого не желал пускать в свой внутренний мир, а после тюрьмы замкнулся еще больше. На его лице было будто написано предупреждение, чтобы от него держались подальше. А ведь раньше, как помнила Белла, что он мог быть вполне доброжелательным, как и любой другой целитель, но вот в одиночестве она видела его печальным и согбенным, сидевшем на стуле и смотревшем в окно, совершенно не видя того, что за стеклом шел снег или опадали осенние листья. Сейчас Беллатриса, смотря в затуманенные задумчивостью печальные маленькие голубоватые глаза Рабастана Лестрейнджа, видела, как Азкабан высосал из него всю его истинную сущность, которую он тщательно скрывал. На его бледных впалых щеках едва запеклись свежие раны, а худощавые руки болтались в широкой мантии с чужого плеча. Он заметно постарел за эти годы. Будучи младшим братом Родольфуса и всегда выглядя его гораздо моложе, в тюрьме он словно превратился в его ровесника — сморщенного судьбой старика.

Все-таки стараясь вытащить наружу свой напускной, но очень искренний тем не менее оптимизм Рабастан поинтересовался у Беллы хрипло, не своим голосом, как она чувствует себя после тюрьмы. Что болело чаще всего эти годы и как сильно.

-Меня все время мучили легкие… — Грустно проговорила Беллатриса. — Иногда было так трудно дышать…. Как будто бы кто-то насильно перевязывал туго лентой горло, чтобы туда не попадало воздуха… но в последние месяцы я не могла отчего-то подняться с кровати… сил не было, а еще был сильный жар… и даже холод не остужал.

А ведь вовсе не это было самым страшным в тюрьме! Если бы она только могла мучиться, зная, что с Темным Лордом все в полном порядке, то она бы выдержала и не такие пытки! А Рабастан задумался, выслушав жалобы Беллы и вынес свой краткий вердикт:

-С таким сквозняком не удивительно, что ты себя так ощущала. Как бы это не перешло в хроническое состояние. Тебе нужно держать себя в тепле. Попроси у Нарциссы побольше теплых вещей. Не одевайся так легко даже дома, носи накидку. А сейчас тебя еще мучают эти болезни?

Беллатриса отрицательно покачала головой, даже улыбнувшись, вспомнив, что чудесным образом свобода исцелила ее.

-Жар и невозможность двигаться прошли у меня тут же, как я поняла, что Темный Лорд вернулся! — Радостно всплеснув руками сказала Беллатриса. — Это было сильнее всех лекарств! А вот легкие… меня все время мучил кашель… а там. Но сейчас вот все в полном порядке и, наверняка, это потому что я свободна!

-Психическое состояние очень влияет на здоровье. — Согласился Рабастан скорее сам с собой. — А возвращение Темного Лорда — очень радостное событие. А нынешняя свобода… да, мы обязаны его за нее благодарить. — Все же слишком печально для произнесенных им слов прибавил мистер Лестрейндж. — Однако, возвращаясь к теме. Темный Лорд приказал проверить у всех состояние здоровья и попытаться вылечить нуждающихся… ведь кроме меня ремеслом никто не владеет. Потому на днях продумаю тебе схему укрепления иммунитета. Армия Темного Лорда должна быть здоровой.

-Это замечательно, что ты помогаешь Темному Лорду и нам, Рабастан. — Провозгласила Беллатриса, смотря на него с честной благодарностью.

От ее слов он даже не улыбнулся и не покраснел и не показал ни коим образом, что он может гордиться своим заданием первостепенной важности. По углубившимся складкам на его лбу Беллатриса поняла, что он глубоко погружен в свои думы и лишь из вежливости перекинулся с колдуньей парой фраз.

-Ты не знаешь, почему нам отменили наш приговор. Почему они вытащили нас из темной комнаты?.. — внезапно спросил Рабастан спустя несколько минут натянутой тишины.

Беллатрису привело в ужас то, с каким разочарованием он это говорил, но почему-то сдержалась от выяснения причин. Посмотрев на своего деверя она вдруг поняла, как жалко он выглядит и в ответ на его вопрос индифферентно пожала плечами.

Даже Родольфус после Азкабана выглядел не смотря ни на что гордо, пусть эта гордость в нем всегда и была мелочной. Рабастан же растерял все свое самообладание, разрушил тот щит, которым прятал свои внутренние переживания.

По всей видимости поняв, что понимания у Беллы в этом вопросе он не найдет, Рабастан отвернулся и засмотрелся в окно, снова обращая свой пустой, печальный взгляд в ничто. Беллатриса же, которая относилась к брату своего супруга куда лучше, чем к своему собственному мужу поняла, что Азкабан окончательно выстроил между ней и ним стену. Раньше они, конечно, тоже держались в стороне друг от друга, но тогда Рабастан был другим, не таким угрюмым и замкнутым. Сейчас же он, видимо не желал никого видеть. Потому Белла решила прекратить разговоры без какого-либо внутреннего сожаления.

Тишина в прихожей длилась недолго. По лестнице раздались шаги, и Беллатриса увидела двоих спускавшихся — Нарциссу и Родольфуса. Они шли не разговаривая и не смотря друг на друга, и ее сестра, встретив глазами Беллу явно обрадовалась, что может избавится от общества Родольфуса.

-Беллатриса! Рабастан! — обратилась она к двум сидевшим в креслах Пожирателям. — Уже ужин скоро. Пойдемте, я провожу вас до обеденного зала. Вы же не знаете где он. А дом очень большой.

По лицам бывших заключенных было видно: они с нетерпением ждали трапезы. Ибо даже лицо Рабастана прорезала слабая, тут же исчезнувшая ухмылка.