Вдруг из всей кипы газет, что она собралась растерзать вывалилась первая полоса. На ней огромными черными и переливавшимися буквами было написано следующее:

Первый в истории побег из Азкабана! Сириус Блэк разыскивается властями!

Вчера ранним утром совершился первый в истории побег из Азкабана. Сбежавшим из тюрьмы стал преступник Сириус Блэк.

Блэк был посажен в Азкабан в тюремный блок для самых опасных преступников, еще в 1981 году за убийство Питера Петтигрю и омертвление 13 маглов одним заклинанием. Именно в тот день пал Тот-кого-нельзя-Назвать.

По сведениям стражи Азкабана можно сделать предположение: опасный преступник Сириус Блэк сбежал из тюрьмы, чтобы покончить с Гарри Поттером.

-Дементоры сообщили правительству, что Блэк шептал по ночам одну и ту же фразу — «Он в Хогвартсе…».- сообщил репортерам Министр Магии Корнелиус Фардж. — Мы имеем право предполагать, что Блэк решил начать охоту за мальчиком. Блэк, как известно, был сторонником Сами-знаете-кого. Теперь наша задача обеспечить безопасность наших граждан и мистера Поттера в том числе!

Известно, что почти тринадцать лет назад Сириус Блэк, являясь хранителем тайны местонахождения дома семьи Гарри Поттера, передал эти сведения Темному Лорду. Это привело к смерти родителей мальчика, убийству Блэком Питера Петтигрю (от которого остался лишь палец) и еще тринадцати маглов. Последние случайно оказались на месте преступления.

На данный момент Министерство Магии разрабатывает комплекс мер, которые помогут обезопасить жизнь граждан. В том числе усиливают охрану Азкабана.

-На днях в тюрьму должна будет прибыть комиссия. Она осмотрит камеры всех без исключения заключенных, особенно верхнего и самого опасного блока тюрьмы, — заявил глава Магического законодательства Барти Крауч старший, — будут предприняты меры по усилению магической охраны тюрьмы, расширения защитного барьера вокруг крепости.

Кроме Сириуса Блэка в тюрьме еще содержатся многие другие опасные преступники, которые некогда были сообщниками Сами-знаете-кого (список приведен в конце статьи). Волшебное сообщество опасается, чтобы Блэк, находящийся на свободе, не помог «товарищам» покинуть пределы тюрьмы.

-Вы можете не беспокоится насчет этого. — Уверенно заявил Мистер Крауч. — В скором времени Сириус Блэк вернется в Азкабан и никто другой больше никогда не выберется оттуда раньше окончания тюремного срока.

Этот текст Белла не могла проигнорировать.

Статью украшал большой, почти на всю страницу портрет Сириуса. Беллатриса едва узнала его, обсохшее, восковое лицо обтягивала бледная восковая кожа, а тусклые глаза зияли за темными кругами, словно дыры на лице. Косматые патлы свисали ниже плеч, драная одежда висела клочьями на его фигуре, смутно напоминавшей вешалку для одежды. Живой портрет, однако, сохранил, не смотря на долгий тюремный срок повадки и природную живость Сириуса. В почти умерших глазах все равно оставался какой-то блеск, а тонкие, потрескавшиеся губы словно застыли в хитрой, победной ухмылке.

Далее под статьей перечислялись фамилии тех заключенных, которые были посажены в Азкабан за убийства, пытки и содействие Темному Лорду. Среди прочих Беллатриса нашла свою фамилию, но долго не задерживала взгляда на тусклой газетной надписи. Собственное имя ей казалось чужим, а имя мужа, стоявшее ниже по списку и того незнакомым.

Из ее головы будто вытряхнули, насильно вычистили все кроме слов этой новости, и она слезящимися глазами, шершавым газетным листом вычищая из своих ботинок гной и плесень, смотрела в пустоту и не могла думать ни о чем кроме того что…

Прошло уже двенадцать лет…

Почти половина той жизни, что она провела на свободе. Двенадцать лет назад она в последний раз дышала на свободе и могла свободно идти по земле туда, куда ей заблагорассудится, смотреть на солнце и облака, сиявшую в ночи луну или тонкий месяц. Двенадцать лет назад она вышла за ворота поместья Лестрейнджа и больше там не появлялась, двенадцать лет назад она в последний раз видела сестер, родителей и даже эльфиху Кляксу. Двенадцать лет прошло с той поры, как она лишилась последнего шанса получить прощение и столько же прошло с того времени, как окончательно лишилась понятия, как устроен этот мир.

А главное… уже двенадцать лет прошло с тех пор, как она в последний раз видела Волан-де-морта. Бесконечных, долгих двенадцать лет она гнила в этой тюрьме, не зная, как ей быть, теряясь в догадках страхах и сомнениях. Каждый день был как один день, как одна темная ночь, которая никогда не закачивалась рассветом.

Жизнь то обрывалась, то падала камнем вниз, то слабой птицей порхала над обрывом смерти… то гнила в бесконечной темноте неизвестности и страха из которой ее всегда резко вынимали, не давая даже шанса на спокойную, верную смерть…

Двенадцать долгих лет…

А кое-что из ее жизни отдалилось от настоящего еще дальше, наверное, на целые сотни лет. То, какой она была до тюрьмы. Она не помнила себя, лишь только былой голос отпечатался в ее памяти. В ее собственной голове он шептал все в тех же интонациях мысли и страхи…

Она пыталась вспомнить ту Беллу, какой она была, когда Волан-де-морт еще снисходил до поцелуев и свиданий с ней, но не смогла. Она видела лишь две призрачные фигуры в белом свете, которые одни в целом мире и счастливы оттого, что никого не замечают кругом, кроме друг друга… но потом это все резко обрывалось и ее словно высасывало из счастливого прошлого, не давая упиваться им даже чтобы ради простой потребности — выживания.

Она смотрела на свое расплывчатое отражение в луже и не видела ничего общего с тем симпатичным призрачным воспоминанием, что изредка появлялось в ее голове. Она скорее была похожа на Сириуса из Пророка — смятое в морщинах лицо, напоминающее обнаженный, без кожи череп, из которого выглядывают темные глаза, прячущиеся за лохматыми прядями свалявшихся грязных, кудрявых волос.

Двенадцать лет… как она смогла прожить столько лет без него? Храня лишь его призрачный облик в воспоминаниях, к которым Дементоры ее не подпускали. Узнав, сколько лет она пробыла в тюрьме она ощутила еще большее одиночество, еще больший страх и рвущую на части ее скомканную душу, грусть. Ей не хватало тепла, того чувства, гревшего ее душу, когда Волан-де-морт был рядом с ней, обнимал ее плечи и целовал сухие, замерзшие губы. Пусть она почти и не помнила того ощущения надежности и тепла, собственной хрупкости рядом с ним она скучала, невыносимо скучала по нему.

По тому далекому прошлому, которое она не могла увидеть даже во сне.

Как она смогла столько лет прожить без него?

Раньше она часто думала — сколько времени она провела в тюрьме? Иногда ей казалось, что сотни лет, а иногда, когда слабая надежда хваталась за подол ее мантии своими слабыми ручками, что всего несколько лет и что еще есть шанс все исправить, … а сейчас, когда она узнала точные цифры по новостям из внешнего мира, она ощутила собственную безнадежность. В ее душе растаяли все надежды и слабый внутренний голос больше почти не говорил и даже не шептал… двенадцать лет, целых двенадцать лет…

Вот сколько лет прошло с той поры, как Темного Лорда поверг тот мальчишка Поттер. Гарри Поттер. Однако его она почему-то представляла призрачно. Она не знала, кто этот мальчишка, но его призрачная фигура в ее воображении представлялась всепоглощающей, огромной, почти равной по силе ее Повелителю. Он смог повергнуть его и от этого она ощущала не только боль, но и недоумение. Какова его магическая сила, если он мог повергнуть его Темного Лорда?

Она вспоминала рассказы Волан-де-морта, о том, что он еще в школьные года проявлял феноменальные способности к магии. Неужели этот мальчишка тогда был еще студентом Хогвартса и сумел убить самого великого темного волшебника Волан-де-морта? «… покончить с Гарри Поттером — единственным мальчишкой, который смог пережить смертельное заклинание и благодаря которому пал Тот-кого-нельзя-назвать, единственным, кто выжил после Авады Кедавры… Но всем известно, что это заклятие невозможно отбить, невозможно предотвратить. Как он смог не умереть? и еще погубить Темного Лорда.