Они вернутся лишь тогда, когда их сердцами завладеет равнодушие.

Лишь на секунду, всхлипнув, Белла стихла, чтобы услышать то, как уходят Дементоры. Они ушли. А она расплакалась так горько, как не плакала никогда в жизни.

Ее сердце разрывали жуткие чувства. Драли на части, как голодные собаки, которые изголодались уже по смерти, а не по жизни, уставшие бороться и готовые лишь склонить головы.

«Он мог ненавидеть меня, презирать, забыть навсегда… но он был бы жив… он не покинул бы меня… скорее я бы покинула белый свет… если бы он был бы жив и не простил меня за то, что я сделала. Милорд… никогда… никогда я больше не увижу вас… не дождусь… не разыщу»

Даже если она дождется его, то слепая, невнятно бормоча слова последние слова своей жизни, упадет замертво. Истощение, больные легкие, вечный страх убьют ее. Он даже не узнает что она сделала, что она пережила прежде чем умереть. Что она сделала, чтобы попытаться дождаться его. И даже если кто-то ему расскажет, то что это изменит?

«Хозяин… Хозяин… Милорд»

Она забудет даже это. Забудет даже то как любила его когда-то сильно и нежно. Забудет даже свое безмятежное, пусть и короткое счастье…

«Уж лучше мне умереть, чем забыть это… перестать чувствовать то, как я люблю вас. Люблю… люблю… и никогда не разлюблю»

В ее душе погасала надежда, как таявший огарок свечи. А ее поразил кашель, задыхаясь, она харкала кровью, плавившей болью ее грудь. Глаза выкатывались из орбит, она плевалась горячей, густой массой. В ней горел жар, хотя в подземелье студеный мороз кусал ее за босые ноги в рваных туфлях. Содрогаясь, Белла гремела цепями, которые вдруг, играясь, сжали ее до болевых судорог в конечностях.

Она закричала, моля кого угодно, кого угодно выпустить ее отсюда… хотя бы к свету. Она не подозревала раньше никогда в жизни, что лишь он — ее единственный шанс.

Ее крик эхом отразился по всему подземелью. Как ей показалось, в дальних концах темного коридора, где вечностью правит тьма, разразился похожий на ее собственный крик вопль.

Неужели в этом коридоре бродила такая же, как ее боль, тень?

Впервые она осознала, что умирает. И не выживет. Она умирает. В самом деле.

Потухший свет — это была ее слабая, никчемная жизнь…

В которой, единственным лучом света был Темный Лорд…

****

Беллатриса нерешительно посмотрела на свое отражение в большом зеркале. Аккуратно зачесанные кудри, собранные в пучок на затылке — в ровный и миленький, как заячий, пушистый хвост. Кривые штрихи теней над глазами всех цветов и оттенков, были кляксами разбросаны по ее векам, как по грязной палитре, а щеки криво измазаны не подходящими под цвет кожи румянами. Изысканно-дорогие серьги болтались на ее маленьких, приплюснутых к голове ушках, касаясь холодным, неприятным металлом до белой кожи шеи.

Сама себе она напоминала куртизанку, прислуживающую для богатого господина, гризетку, сбежавшую из подворотен грязных кварталов, и случайно попавшую в богатый дом, на стенах которого сонно фыркали портреты достояний людского рода.

Белла осматривала себя со всех сторон, поворачивая голову, задирая подбородок, пытаясь понять, насколько ужасно она выглядит, и могла бы она выглядеть еще более ужасно. Не смотря на то, что до выхода было еще больше часа, она паниковала и краснела при мысли, что не сумеет привести себя в надлежащий вид. У нее был не макияж, она нарисовала себе маску, которая была явно призвана скрыть ее внутренние эмоции, палитра которых была так же ярка и несочетаема, как и цвета на ее коже.

-Можно войти? — вдруг спросили за дверью вместе со стуком.

Выпрямившись в кресле, Беллатриса машинально проговорила:

-Войдите.

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату зашла, улыбаясь, Дромеда Блэк — самая задорная и милая сестрица Беллатрисы. Улыбчивое лицо девушки омрачилось и перекосилось то ли от смеха, то ли от изумленного страха, когда она ступила на пару шагов.

-Белла, это ты?! — спросила девочка, с антипатичным выражением лица, не смея выразить пиетет.

Беллатрисе очень хотелось показать, что она обиделась, но к ее удивлению замечание сестры даже ее не задело.

-Да — это я…

Прикрыв за собой дверь, девочка, переступая строения из обувных коробок, присела на соседнее с Беллой кресло.

-Впечатляет!

Достав из коробочки салфетку, Белла начала молча стирать с себя макияж, смотря на себя с тем же претившим недоумением, как на облупившуюся, старую статую в заброшенном садике.

-Белла, ты что — обиделась? — изумленно и грустно спросила младшая сестра. — Не стоит же на меня обижаться!

-Нет, что ты. — Печально прошептала девушка. — Я и так хотела все это смыть…

Вытирая лицо салфеткой и распуская волосы по плечам, она спросила:

-Который час?

-Без пяти двенадцать, Белла. — Рассмеявшись, проговорила Андромеда. — Странно, что ты не видишь — часы на тумбочке прямо перед тобой стоят.

Дромеда расхохоталась и ласково улыбнулась старшей сестре, а та резким движением встала со стула и прошлась по комнате пару раз туда-сюда.

-До обеда еще пять минут, ты успеешь, — Дромеда вертела головой, так заинтересованно наблюдая за Беллой, словно оказалась в музее, — а зачем ты вынула все из своего шкафа?

Беллатриса осталась глуха к вниманию сестры, раскрыв очередную коробку с обувью, поставив ее на заваленную картонками и ящиками постель. Но девочка говорила так звонко, что девушка, невольно озираясь назад, произнесла что-то невнятное.

-Попробуй померить вот это платье! Погляди! Я знаю, что ты не очень любишь светлые тона, но это, уверена, тебе пойдет!

Фрустрация затмившая Беллатрисе разум отпустила ее, когда Андромеда тыкнула ей вешалкой в плечо. Белла растерянно приняла протянутое одеяние.

Простое, травяного цвета платье чуть-чуть обнажало ее плечи, спрятанные под разбросанными кудрями волос, оттеняло ее природную, волнительную бледность. От природы невеселого, беспокойного нрава Беллатриса почувствовала успокоение.

-Я вижу, что тебе нравится. Оставайся в таком виде! Давай я затяну тебе корсет поплотнее. — Заключила Андромеда и протянула свои короткие пальчики. Шнуровать Дромеда умела неплохо, в отличие от Друэллы она хоть не пыталась задушить ее своей помощью. Закончив работу за несколько секунд девочка прошлась еще раз вокруг сестры, показала ей язык и проговорила:

-Иди в этом платье, Белла. А туфли у тебя и так подходящие.

Сказав это, она расхохоталась, держась за живот, и упала в ротанговое кресло, на котором лежали смятые кучей черные, бархатные мантии.

Белла, которая не ожидала подвоха опустила глаза на свои ноги и густо покраснев, увидела на них свои комнатные туфли, помятые и стоптанные, на ее лице выступила краска.

-Ах ты, маленькая глупая девочка. — Шутливо набросилась Дромеда на старшую сестру.

-Сама ты глупая! — c неловкой улыбкой ответила ей Беллатриса, обороняясь кулаками от сестры.

Пустив в ход подушки, сестры раскидали в своей шутливой драке все вещи по комнате, перевернули коробки и чуть не оборвали тяжелую гардину.

-Который час?! — Белла бросилась назад к зеркалу, словно застуканная за покинутым постом стражница.

-Двенадцать часов, пять минут. — Вздохнув, ответила Дромеда, уронив на пол подушку, — прозрей же ты, наконец, у тебя часы прямо перед носом.

Белла спешно чертила тушью по ресницам, словно зачеркивая ошибочное решение в алгебраическом примере, и, побросав на туалетном столике все в полном беспорядке, гребнем распушила распущенные волосы.

-Ты как Нарцисса стала. — Мрачно заметила Дромеда, смотря на сестру. — Только в свое отражение в луже не смотришь.

Состояние Беллатрисы итак не было близко к истоме, но замечание обычно доброжелательной сестры было равно попаданию камня по голове — болезненное и неожиданное. Но она не подала виду.

-Обед подан! — протараторил эльф-домовик, заглянув в спальню после краткого стука.

Беллатриса и Андромеда поспешили вниз в обеденный зал. Ожидала их там лишь Друэлла Блэк, ее лицо было чем-то сурово озадаченно.