-Не нужно вести ее в чулан. — Глухим шепотом проговорил Кингус, властно смотря на Беллу.
-Это еще почему?! — взвизгнув, возмутилась Друэлла. — чего ради? А куда прикажешь убрать эту негодницу?
-В ее комнату. Шум в чулане побеспокоит Альдмоса. А ее комната далеко от гостевых помещений, наши друзья и родственники не услышат ее непослушные вопли. Пусть посидит денек-другой, может поймет, что так нельзя себя вести.
Он скрылся за той же дверью, что и появился, и в этот момент Беллатрисе захотелось исчезнуть. Раствориться в воздухе так, чтобы Друэлла ужаснулась и убежала вон, не зная, куда делась ее дочь. Но к несчастью она не была настолько слепа, и заломив ей руки она помчалась с ней по коридору. Ей показалось, что ее бегом потащили в чулан. Они удирали, шли так быстро, что их темные тени скользили по стене, ели поспевая за своим хозяевами. Крики младшей дочери раздавались все громче, а старшую убирали от посторонних глаз как бесполезную вещь.
Им навстречу в коридор вышла зазевавшаяся Нарцисса…
-Мама? Белла? — протирая глаза, спросила она. — Что произошло?
-Уйди с дороги, доченька. — Пытаясь скрыть раздражение, елейным тоном проговорила Друэлла, проталкиваясь мимо Цисси через узкий коридор.
Беллатриса пыталась вырваться и, вывернув руку она обернулась, смотря на глядевшую вслед испуганную Нарциссу. Ее худые ручонки свисали вниз в беспомощной позе, она держала в руках Беллиного медведя, а в другой руке свою куклу, у которой будто от беспомощности были закрыты глаза. Тонкие ноги дрожали под желтой ночной рубашкой, колыхая ткань. Она что-то говорила, но что-то очень тихое и неясное. Наверное, та понимала все не лучше, чем она сама. Бедные напуганные дети, не понимавшие ничего и друг друга. А что могло спасти ситуацию, кроме самого простого понимания?
Дверь распахнулась, и Нарциссу окатило светом, в котором она так и осталась. Родители утащили ее за поворот — самую темную часть коридора, где даже свет не проникал из-под щелей. В одну из таких дверей ее затолкали и швырнули на пол.
-Признайся в своей вине! — ледяным тоном проговорила мать.
Белла отвернулась к стенке, лишь тихо говоря о своем незнании. Слезы жгли новообразовавшиеся от ударов магией раны, руки дрожали, она видела перед своими глазами лишь коридор, во вспышке которого исчезла ее сестра. Тот свет накладывался на лицо ее родительницы. А та, не обращая внимания на ее мучения, подошла и, схватив ее пальцы, привязала к веревке. Она плакала, а Друэлла все равно привязывала ее к прутьям кровати, действовала неспешно. Веревка, изящно изгибаясь, нежно царапала до крови кожу на ее бледном лице. Последний раз, взмахнув своим хвостом, веревка упала к ней на колени.
Друэлла ушла, ее шаги по коридору заглушила ноющая боль в голове Беллы. Она попыталась пошевелить руками и ногами, но не могла даже повернуть лицо, веревка, как живая душила ее. Душила и убивала.
Чтоб ты померла! Чтоб ты померла! Чтоб ты померла!
Все хорошо. Беллатриса через некоторое время перевела дыхание. Лучше чем обычно. Ее заперли в ее комнате и долго это не продлится. Ее выпустят вечером, и она сможет сходить и забрать своего мишку у Нарциссы. С ней ему будет лучше, чем одному. Вечером она сможет позавтракать. Сможет поспать, не связанная веревками, укрывшись любимым одеялом. Она едва бодрила себя.
Часы на противоположной стене тикали чаще, чем раз в секунду. Они пробили одиннадцать утра — время трапезы.
Если бы она сидела взаперти в чулане, то она бы могла констатировать начало и окончание завтрака по трясущимся балкам на потолке. Они осыпались бы тонким слоем пыли, если кто-то шел по ступеням обеденной лестницы в столовую. А в другое время, кроме как перед трапезой, по этой лестнице редко кто-либо ходил.
Сейчас же она услышала абсолютно иные звуки, которые никогда не доносились до Беллы в моменты наказания. Тиканье часов, скрип половиц, крики разбушевавшейся матери которые были ей не слышны до того. Она в оцепенении сидела, привязанная к кровати, и плакала, даже не в силах вытереть слез. Единственное что она могла делать, так это в тихом горе оглядывать свою вытянутую как пенал комнатушку — письменный стол, с высокими ножками и массивной крышкой, шкаф, набитый одежды, дверцы которого никогда не закрывались и розовую погремушку, оставленную на полу младшей сестрой Андромедой. Из всех вещей здесь единственная игрушка была ее — комплект для рисования, состоящий из тупого простого карандаша и пергамента с изображением непонятного зверя. Зверь улыбался странным оскалом, который сильнее пугал ее, даже сильнее чем тогда, когда она впервые изобразила его неуверенным движением на бумаге. Не зря этот кошмарный уродец пылился под неиспользуемым ей письменным столом.
Крики матери стихли спустя полчаса и все разошлись по разным комнатам. Обычно ей, сидевшей в чулане, подавали еду после того, как поедят все. Балка скрипела около пяти раз и после того домовик зажигал свечу во мраке она получала скудную трапезу — единственный раз за весь день.
Сейчас, когда она сидела в свете и тишина висела уже давно, она не могла определить время своего приема пищи.
-Белла! Белла!
Девочка очнулась от верещащих в унисон ее сестер и попыталась прорваться к двери. Но веревки держали ее сильнее, и она смогла лишь хриплым, слабым от слез голосом выкрикнуть:
-Помогите! Помогите!
-Белла! Почему тебя заперли?
-Помогите! — кричала она.
-Белла! — Восклицали сестры. — Белла!
В дверь комнаты застучали с удвоенной силой. Раздался писк Андромеды и вопль Нарциссы, который в тройне сильнее раздался в голове Беллы, зря пытавшейся вытащить руки и ноги из веревок.
Громкие девичьи крики за дверью перекрыл высокий женский голос:
-Что вы тут столпились?! Разве я вам не запрещала сюда подходить?
-Мама! Что произошло, мама?
-Быстро идите завтракать! Не то я приму те меры, которые мне уж совсем не хочется принимать! — рыкнула Друэлла.
По всей видимости, она достала палочку и пригрозила ей своим дочерям. Испуганный писк оповестил: больше они сюда не явятся. Не придут и не будут пытаться слабыми попытками подержать старшую сестру. После спешных шагов младших сестер Блэк раздался лишь один, и Белла от страха обомлела, узнав стук начищенных туфель матери, носки которых не раз ударяли ее по лицу.
Из мозга Беллы будто выскоблили все звуки, кроме этого, в душе все в тишине напряглось. Чувство, возникшее от этой тишины, пугало ее. Кожа охладела, пот заструился под волосами. В этой неощутимой тишине она смогла ощутить удары в груди, бой часов, который ускорял свой ритм с каждой секундой. Конечности, замершие в одной позе начали ныть.
Она попыталась переменить позу и ее кровать заскрипела, словно раненый зверь. И к неожиданному счастью тугой узел ее веревки ослаб, а сама она порвалась.
Белла тряхнула головой, желая убедится в том, что-то, что ее тюремщица-веревка действительно настолько слаба. Сегодняшнее утро показало девочке, насколько все может быстро меняться. Насколько быстро и жестоко на нее может сложить свою страшную руку судьба.
Минуты текли медленно, было даже слышно тихие шаги времени, выражавшиеся ощущением бесконечности прошедших и грядущих часов. Девочка сидела, притаившись, пустыми глазами смотря на бывшую мучительницу, которая теперь была спокойно мертва. Спокойна и безмолвна, как тогда, когда сковывая ее движения мучила ее.
Белла тяжело дышала, хлопая глазами, не зная, стоит ли ей решиться освободить себя окончательно. Сквозь бесцветные занавески перестал проникать дневной свет, грозовые тучи закрыли небо. В поместье раскаты грома слышались в унисон с воплями Друэллы Блэк где-то на нижних этажах
За окном пошел дождь, и раздались шаги, которые с отчетливой силой направлялись к ней в комнату.
Она словно почувствовала что-то.
Беллатриса представила себе, что с ней будет, если мать сейчас зайдет и увидит, как растерзанно на ее коленях лежат веревки. Она ни во что не поверит. В глазах той зародилась бы злоба, сменившаяся молниеносным движением, которое исполнило ее кошмарную мечту:
