– Я беру эту шкатулку. Сколько с меня? – спросила Чаркина, и, отдав продавцу деньги, подождала, что он ещё скажет.

– На удачу тебе шкатулочку-то. Думаю, она с хорошим смыслом. Ведь старая вещь, вот, например, теперь твоя шкатулка – это осколок от настоящего, превратившегося в прошлое, которое очень скоро станет будущим.

– Спасибо, – ответила Каролина и отошла в сторону.

Что-то изменилось вокруг. Хотя ничего особенного не произошло. Люди вели торговлю всем, что принесли из дому. Другие выбирали. Но внутри девушки ныло сердце. Она почувствовала, что прикоснулась к чьей-то тайне. Неясно было, можно ли, нужно ли прикасаться. И лицо венгра, маячащее в голове, и шкатулка с надписью «Budapest». Причём именно на венгерском. Перевести на русский нетрудно. Будапешт. Что это значит? Во что она влезла? Собственная душа предаёт, утверждая о правильном поступке. «Если эта шкатулка действительно из Венгрии, то хоть что-то теперь у меня есть от прекрасного венгра из новостей. Дух Будапешта. Почему-то мне кажется, что этот предмет и, правда, сделан в той стране. Что мне от этого? Разве он приедет ко мне? Разве я когда-нибудь его ещё увижу? Спокойно, Каролина, спокойно. Дышим через нос», – терзалась Чаркина. Она запуталась. Одни вопросы. Нет никакой конкретики. Пани Судьба снова колдует в своей избушке.

(знаки, встречающиеся на жизненном пути, неизбежно раскроются только при внимательном следовании им)

Планёрка в газете «Моё время», как обычай, установленный её «отцом» Ланьковым (конечно, этот обычай существует и в других СМИ), началась в понедельник ровно в десять утра. Каролина заняла своё место. Она предпочитала всегда сидеть посредине, чтобы обязательно с обеих сторон её окружали люди. Так сложилось, что справа от неё располагалось трое журналистов и слева от неё располагалось трое журналистов. А представители рекламного отдела, как правило, сидели напротив. Впрочем, некоторые корреспонденты, фотографы, наборщики предпочитали неофициальную атмосферу. В связи с этим они присаживались где-нибудь на стульях и в креслах по углам. Слишком длинный стол напрягал. Быть расслабленным всё-таки лучше.

Каролина с удовольствием рассматривала коллег, стараясь не замечать Жилина. Она была здесь, на работе лишь внешне. Тело присутствовало, а душа летала где-то далеко. «Удивительное ощущение. Безмятежность всего постороннего. Ничто сильно не тревожит. Ну, почти не тревожит. Единственное желание – венгр», – отметила девушка. В центре людей Чаркина будто пряталась. Странная попытка спрятаться! Или же наоборот стать более заметной. Каролина чувствовала себя сегодня неестественно спокойно. В ней жила уверенность, что всё, что она делает, к чему прикасается, правильно.

Рядом с ней со смехом усаживались остальные сотрудники редакции, рассказывая тихонечко друг другу анекдоты про французов. Главный редактор, или просто Вольдемар, остался стоять. Чтобы его лучше видели и слышали. Для него эти еженедельные сборы важны как никогда. К ним он тщательно готовился. Продумывал будущий номер газеты, сам с собой рассуждал, кому какие задания следует дать, если у некоторых членов редколлегии не будет идей. Конечно, совершал он все эти мысленные действия и практические (записывал в блокнот дома, иногда в рабочем кабинете) про запас, на всякий случай, на будущее. Редактор очень надеялся, что кто-то так же, как и он думает о «Моём времени», беспокоится, мечтает о счастье для газеты. Ему эпохально необходимо было знать, что в мире есть ещё один человечек, которому небезразлично то, что ему дороже собственной жизни.

– Итак, начнём. Следующий номер… И последовало абстрактное размышление Владимира Юрьевича о том, как сделать газету интереснее для читателей. Многие из журналистов почти никогда не слушали это вступление, потому что все знали его наизусть. Редактор вот уже семь лет начинал планёрку подобным образом. Когда же, наконец, он завершил и поимённо стал обращаться к работникам, все мигом оживились. Здесь каждому было что сказать, о чём поспорить. Каждый старался привнести что-то своё в общую информационную копилку.

– Лера, ты должна подготовить соцопрос на тему «Молодёжные увлечения». Опросишь человек десять. Желательно студентов. Или хотя бы нескольких представителей студенческой среды. Опрашиваемые должны быть не старше тридцати лет. Молодёжь. Я выражаюсь ясно? Доступным языком? Есть ли у них какие-нибудь хобби? Это главный вопрос, – проговорил Вольдемар.

Валерия Конищева, пришедшая в «Моё время» полгода назад, быстренько записывала в блокнот со светло-зелёной обложкой на спиралях задание. Лицо её выражало лёгкое недовольство. Каролина заметила это и подумала: «Да, опросы – не совсем занимательный материал, но я с них тоже начинала». Лера постаралась придать личику равнодушие. Не смогла, потому что предстоящий соцопрос её бесил. Откровенно бесил. Ещё бы. Снова ей бегать по морозу и останавливать незнакомцев. Она ненавидела опросы. Люди всегда сторонятся тех, кто подходит к ним на улице. К тому же, кто любит отвечать на вопросы личного характера и фотографироваться для газеты, чтобы тебя увидели соседи, друзья, прочитали твоё мнение. Скажут: «С меня будут смеяться. Спросите кого-нибудь другого». Есть исключения. Некоторые любят светиться в прессе. Правда, это такая редкость. Зимой вообще кошмар. Все спешат добраться поскорее до дому, а не стоять и мёрзнуть, неизвестно кому, рассказывая о себе. Ужаснее то, что многие считают тебя представителем тоталитарной секты (группировок для зомбирования мозгов столько развелось в последнее время, что люди на каждом углу ожидают этих заманивающих существ), а не средства массовой информации. Лера вздохнула про себя, однако ни слова не сказала редактору. Только кивнула, что поняла задание. Она чувствовала себя в газете очень неуютно. Прошло полгода, а девушка по-прежнему представала новичком, которому всё нужно объяснять и вечно подсказывать. Да, ещё насмешки со стороны коллег по поводу и без повода сильно мучили её. Вон на прошлой неделе Колесникова как повела себя с нею. Конищева припомнила дословно их короткий и обидный для неё диалог.

– Мы с Жилиным расписались, – громко объявила Вика, выходя из кабинета главного редактора.

– Что серьёзно? – наивно спросила Лера.

– Девочка! Сколько тебе лет?

– 23. А что?

– А то. Ты сейчас тоже там будешь ставить свою закорючку, где я поставила, Жилин, Чаркина, Мочульская и так далее. Понимаешь? Наверное, не очень. Похоже, что ты вчера появилась в этом мире.

Валерия тут же отогнала от себя язвительные слова рекламиста, слова, больно поселившиеся в голове. Она старалась сосредоточиться на полученном задании.

– Владимир Юрьевич, и фотографии опрашиваемых тоже обязательно нужны, – напомнила Кира Борисовна Уколова, заместитель главного редактора, всегда помнящая обо всём, стремящаяся показать себя превосходным сотрудником перед начальником и «уколоть» нижестоящих.

– Да, конечно. Не забудь, Конищева, опрос с фотографиями, – произнёс Вольдемар.

«Почему же наш страстный парень Никита не предлагает свои услуги? Не хочет фотографировать или не хочет фотографировать с кем-то, кто не является мной? И вообще что-то он подозрительно сегодня неприметный. Обычно он самый буйный, а тут внезапно притих. Перепил, видимо», – подумала Каролина Чаркина. Жилин и, правда, предпочитал оставаться незамеченным. Он мечтал, чтобы никто не обращал на него внимания. По крайней мере, сегодня. Он жутко стыдился показываться на глаза Каролине. Стыдился, разумеется, позднего вечера пятницы. Стыдился своего поведения в тот день. Когда в субботу Ник проснулся в 12:11 и бросился к телефону, его чуть удар не хватил после обнаружения количества набранного им номера Чаркиной. Семнадцать раз. Он осмелился звонить ей семнадцать раз! Причём не с перерывом, например, в десять минут, а через десятки секунд, раз за разом он набирал эту девушку, которая всячески его сторонится, избегает, не отвечает ему. Он сошёл с ума. Ведь он мог её разбудить. Джин-тоник придал ему наглости. И он позволил себе добиваться счастья подобным образом. Назойливыми звонками. А что если бы она ответила ему? Что он сказал бы ей? Что он хотел сказать ей? Ник не поднимал глаз. Сидел в углу и крутил в руках ручку, словно пытался выучить наизусть название фирмы, прочерченное золотистыми чернилами. Он слышал раздаваемые задания, но не слушал их. Он не хотел, он даже боялся, если вдруг его отправят куда-нибудь с Каролинкой. Только не сегодня. Он грезил о возвращении домой. Ему нужно скрыться, хотя бы ненадолго в надёжном месте. Обдумать всё. Как вести себя дальше? Как завоёвывать её? Он значительно подпортил себе репутацию телефонной выходкой.