О земле и о небе Вечерами порой смотришь в сизые окна, А за окнами – словно во тьме Самбодром: Танцовщица земля надевает на бёдра Пояс пепельно-алый с алмазами в нём. И захочешь воспеть – лучше так любоваться, Молча этот встречая непорочный балет. А земля полыхает, как будто в пятнадцать, Да и небо моложе на тысячу лет… На новый храм… На новый храм открыли сбор, А в старом – щели, пыль да ветер. Прокимном льётся птичий хор, И птицам вторят где-то дети… Здесь белокаменный собор В щедротах без конца купался, И князь, и фарисей, и вор Побольше заплатить старался. А там, в оставленной глуши, Крест не сияет благолепно — Там нищенка поклон творит, Но всех ценнее эта лепта. Музе Привет тебе, муза. Ты снова сегодня пришла. Рад ли визиту? Лежит на бумаге ответ Синеющим сгустком. Но доза отложена сна, Ночную палитру разбавит неоновый свет Застывших витрин. Признаться, заждался. Обиделся? Что ты… Скорее, немного отвык. Где же камин? Понятно… И вальса Бравурные ноты, французский язык Всё ещё помнишь? Там был не я… Но сделан судьбы полный круг. Гранит моют волны, скоро запляшет заря, И панцирь Невы расколется вдруг, Предсмертно моргнут фонари, Чтоб вырвать из плена меня, И с музою я распрощаюсь… Москва Я твой вдыхаю аромат, Смесь страсти, голода и спешки. Ты словно на посту солдат Ни разу пред толпой не мешкал Вечерней мантией обвит, Огнями ты с лихвой украшен, Счищаешь с неба лазурит Своей армадой серых башен. К тебе идут все на поклон, Тебя потом все презирают За то, что словно с похорон, За то, что многое не знают. В тебя, как в омут, окунусь, Ногами испытаю небо, Что распласталось в сотнях луж Краюхой выжженного хлеба. О победе Который год коньяк и дискотеки, Бесплатный вход в прокуренный танцпол, Салют, салат и вычищенный пол, Как будто бы победа в ипотеку, И наша память помнит не о том. Как будто бы не то, что победили, А так, слегка проверили себя. Шестую часть не жалует судьба, Застыл весь мир на хрупком перемирье, И знаю я, что за спиной беда… Окопы прошлого в плену травы и пыли, Солдаты прошлого в плену чужих страстей. Ты не спеши… сто грамм себе налей. Глаза у смерти – вечно молодые. Запомни факт. И за победу пей. У пруда
Лёгкой дрёмою объят, Невесомой дымкой скрытый, Тот же, что и век назад, Млеет пруд в тени ракитной. Помнит лица юных дев, Чует робкие объятья. Птица, трель ночную спев, Продлевает срок заклятья. Сладко сердцу под луной — Пара нот из песни вечной. Ты – его, а он весь твой Были ночью быстротечной. Только утром – знать обман. Примет пруд в себя надежды. Снова вечером туман — Бедных Лиз не стало меньше. «Может, я и дурак…» Может, я и дурак, Или, может, я что-то не знаю, Но с чего же, с чего Так тоскует душа и болит? Небо словно чердак, И на нём голубиные стаи, По углам вороньё Всё наглей и надменней сипит. Сяду в старый плацкарт, Перештопанный, наспех помытый. Занесёт он меня В непролазную, дикую глушь. А в кармане сто карт, Только все они были биты, И опять колея Не-своих, заземлившихся нужд. И куда ни пойду — Мысли словно танцуют вприсядку, И покой настаёт, Только холод на крыши пролит. Не поймёшь, хоть умри, Без прелюдий простую загадку: Почему так неймёт Ставить небо на вечный repeat [1]. Поздравление Сегодня выдался не самый Погожий день календаря, Но Михаил любимой Анне Давал обет у алтаря. Цветы и трепетные свечи, И тихий отблеск от колец Сопровождали этот вечер Под неумолчный стук сердец. Теперь единое начало — Две жизни вдруг в одну сплелись. И пусть вам мира будет мало, И будет «верность» ваш девиз. «Не пишется ни в стол, ни на печать…» Не пишется ни в стол, ни на печать. Не пишется ни вечером, ни утром. О чём поведать и о чём молчать Мой ум переживает слишком смутно. Ведь за спиной идёт опять игра Простых и сложных перевоплощений: |
