Толерантность Остановись, толерантность. Ты медленно нас убиваешь. Ядом изысканным в кровь Капаешь с зеленью виз. Сладкой пилюлей тебя Выдадут в каждой аптеке. Каждый парламент и царь Рады до визга тебе. Хватит. Не видишь сама Что натворила в угаре? Всякий, кто платит тебе — Тот обеспечен и сыт. Но ты готовишь ему Втайне прокрустово ложе. Наши пойдут города Жертвой на их алтари. Остановись. Ты слепа. Нива почти уже сжата. Хватит! Мы духом слабы. Кто же его укрепит? Только тебя не унять… Мир, как огромный конвейер. Сквозь череду ассамблей Лезет в объятья к тебе. Реквием Вы не слышите? Нет? Едва уловимые ноты… Где-то Моцарта звуки вечную память гласят… А с экранов твердят до хрипоты и до рвоты О мерцающем счастье, да как-то опять невпопад. И вождям оголтелым нет утоляющей веры, Да и веры самой всё пустеет блаженный сосуд. Я бы каждое утро – да в рамку, да в лучших музеях… Почему? Да ведь солнце на небе – и то уж «пасут». Проще стали мозги, окроплённые липким раствором Из спасительной смеси грехов, перепостов, вранья. А вон те захлебнулись божбой и огульным содомом, А вон эти продали за грош Христа с алтаря. Но не вздумай ругать – это всё на конвейере, в тренде. Здесь и так уже ад, да ещё добавляют дрова. Я бы этот закат – на знамёна да на позументы… Почему? Да как знать – вдруг не будет рассвета с утра… «Ещё нагрянут холода…» Ещё нагрянут холода, Ещё поутру лёд не стает, Но ты мне скажешь: «Не беда, И не такое ведь бывает». Ещё примнёт своей рукой Несносный ветер травы в поле. Ему бы ласку да покой, А он привык один на воле… Но всё же где-то есть весна, Она цветёт, пьянит, чарует… И каждый вечер допоздна У ночи время всё ворует. Врагам России На губах снова вкус опалённого, злобного ветра, А зарницы кровавые дымом и гарью полны. Ветер гонит на стогны холмы бесприютного пепла, И опять где-то рядом гогочут далёких народов сыны. И опять собираются в брань, обновлённым крестовым походом, Умывать свои руки в чужой и горячей крови… Лишь бы Русь не окрепла – такая бывает забота, Лишь бы дальше дремала, попирая свои алтари. Вот и тучи темней, и надрывнее каркает ворон, Предвкушая поживу от грозных грядущих боёв. Нет сомнений и страха, потому что наш меч не был сломан, Он лежал тихо в ножнах, ожидая тех самых сынов. И трясущейся длани над шеей никто не заносит, Потому что нет силы в чужих и преступных руках, Потому что однажды придёт и со всех строго спросит Безымянный, уставший русский крестьянин в лаптях. «Солнце греет собой забугорные дали…»
Солнце греет собой забугорные дали, А у нас – больше сопли да всякий угар. То, что с вечера гордо страной называли, То с утра растворилось на карте, как пар… Мне ли помнить партийных волков заиканье? Мне ли помнить стрельбу по своим, по родным? Я там не был. Иуды не видел лобзанья, Потому и не пал на асфальт молодым. Что мне помнить? Талоны? Пустые прилавки? Хлеба нет, ну а дури – хоть на ангелах в рай? И несут ветераны орден свой тугоплавкий На прилавок за пару буханок да чай… Кто-то скажет в ответ: «Я не в курсе, поверьте — Я в студентах ходил, когда пала страна! Это были они – демократы да черти!» Кто-то скажет: «Такие пришли времена…» Солнце греет собой забугорные дали, А у нас снова сопли да всякий угар. Где же ваша страна? Вы её потеряли… Где же наша страна? Но вокруг только пар… Китеж На дальних рубежах ликует день, И птиц полёт, и перезвон соборов. Надёжно спит за чередою смен Усыпанный молвой незримый город. Его не отыскать за тем холмом, Не выловить в реке с чудесной щукой… Не обитаем? Перенаселён… Летят века, но на земле ни звука… Последний отзвук поступью коней Гудит внутри, с набатами сливаясь. Звонарь, чего стоишь? Сильнее бей! Кричи о прошлом, хоть и надрываясь! Кричи о поругании земли, Бей что есть сил за ханские копыта! Вторгайся в души голосом борьбы, Надрывно плачь, что Русь почти убита… Не замолкай, звучи из-под воды, Питай меня истоком мудрой мощи, Чтоб, как и ты, мог на пиру беды Бестрепетно смотреть в глазницы ночи. К рабству Не в первый раз. Не в первый раз И учат жить, и брать свободу. Насильно. С грязью. Напоказ. Как и положено народу. Но нам свобода не ценней, Не трепетней, чем это небо, Где даже стаи голубей Воркуют, словно в день последний. И бесполезно укорять — Люби до боли, если любишь, Как женщину, а может, мать, Что, принимая, не осудишь. А тут и там твердят в упор: Пора зачистить эту землю Не от домов – от грязных нор, Не от людей – от грубых смердов. Спешит, спешит конкистадор Поработить чужое племя. И сеет смуту да раздор, Чтоб мы держали его стремя. |
