Так и жил всю жизнь с грузом этим, пока в день рождения желудем не поперхнулся.
№ 8. Репка
Посадил дед репку. Выросла Репка большая-пребольшая, крупная-прекрупная, необъятная, – ни в одно платье не влезала. Отправили ее в школу, знания получать. Училась она плохо, успеваемость – никакая. Как-то они всем классом и учительницей отправились в лес. Вроде как на экскурсию: птиц смотреть, растения разные собирать. Репка приотстала и заблудилась. Вышла к какому-то болоту, шаг шагнула и провалилась. Думает: «Погибну я здесь». Нет, – Дед рядом оказался, за деревом прятался. Он же ее бедовую не оставлял ни на шаг, все время за ней присматривал, ходил следом.
Ну, вот: тянет-потянет из болота Репку, а вытянуть не может. Стал он думать про Бабку: надо было и ее с собой взять. А не надо было, – Бабка сама за Дедом ходила, потому что не доверяла: гулящий он был. Вот она и пряталась за соседним деревом. Ну, и вышла помочь.
Тянут они вместе, потянут, а вытянуть Репку не могут. Нужно Внучку звать. А как ее позовешь? Внучка уже давно взрослой стала: трое детей у нее, в городе живет.
А тут кобель какой-то из кустов вышел, Собака, стало быть. Не, – точнее все же кобель. Он решил им помочь и сразу Бабке зубами в жопу как вцепится! Дед приревновать хотел, да весла рядом не было. Думает: «Я потом, тварь такая кобелиная, с тобой разберусь. Придушу тебя. А пока дело сделать нужно».
Вот они тянут-потянут, но вытянуть не могут. Кошка бы пригодилась, а Кошка: она же тоже гулящая была – в деда от первого брака, тут и оказалась рядышком.
В общем, вцепились они друг в дружку как клещи, тянут-потянут, – а вытянуть-то… смогли! Вот лежат они на поляне, дышат часто: устали. Жрать им захотелось.
– Что ж, – они говорят, – сказка заканчивается, а мы и не жрали ничего.
И вдруг в кустах зашуршало что-то.
«Мышь», – подумал дед.
Ну, а кто ж еще? Действительно, Мышь вышла.
– Давайте ее и сожрем!
Бабка говорит:
– Не надо. Вдруг больная какая-то.
Правда ее: больная оказалась. Она хвостиком махнула, крутанула и взвилась в небо, крылья выпустила и полетела вверх, к звездам. Летучая это мышь оказалась.
Эти-то все головы подняли, челюсти у них отвисли и смотрят, удивляются: летучей мыши никогда не видели, медитируют, в Нирвану вошли. А когда три часа простояли с открытым ртом, воздух-то весь из них и вышел. Задохнулись они, упали на землю, и все…
Вот к чему любопытство-то приводит.
А последнее, что подумал дед: «Жалко, что я перед смертью кобеля этого ползучего не придушил».
№ 9. Курочка Ряба
Жила-была как-то курочка Ряба. Хорошо жила, перспективно – яйца золотые несла. Снесет бывало золотое яйцо и отдаст кому-нибудь за копеечку, или просто так, – по доброте душевной.
И вот зашла она как-то по соседству к деду с бабкой. Те как раз завтракать собирались, только у них на столе ничего не было. Решила курочка им помочь из добрых намерений: снесла яйцо – золотое.
Дед смотрит на яйцо и не понимает: чего это курица, издевается что ли? Взял скалку, бил-бил яйцо, не разбилось оно. Бабка взяла скалку, била-била деда, не разбился и он. Дед тогда опять скалку взял и по курочке Рябе как ХРРРЯЯЯСЬ! Та на всякий случай и окочурилась: как бы хуже не вышло.
И вот попала она на тот свет, видит Бога и спрашивает его:
– Боженька, что же я не так-то сделала? Я ведь старалась добрые дела сеять, людям помогать.
А он ей говорит:
– Да пойми ты, курица мокрая, что помимо роскоши людям иногда просто есть хочется: снесла бы ты обыкновенное яйцо, они, глядишь, сюда бы только через неделю попали. А теперь к вечеру ожидаем.
И опять ее ХРРРЯЯЯСССЬ! по голове. Она так – хоп! – и опять к деду с бабкой попала.
Закричала:
– Дед! Дед! Я теперь все поняла! Снесу вам обыкновенное яйцо!
Два снесла. Чтобы уж яичницы было много. Те сели, довольные, поели. Понравилась яичница. Потом спать прилегли. Уснули да и не проснулись.
У курицы, видно, после этих событий что-то случилось в организме, и яйца токсичными стали.
И вот стоит она – живехонькая, одна, посерёдке избушки и думает: «Что же я не так-то делаю? Кого ж теперь слушать-то?»
№ 10. Теремок
Стоял в поле теремок – ни низок, ни высок.
И жили в нем какие-то странные обитатели: все такие возвышенные, восторженные, воздушные. Да… Поэтические, стихами все сыпали – сочиняли и рассказывали оды, панегирики, эпиталамы – ну, это если кто женился.
Нужно заметить, что имена у них тоже были какие-то странные – стихотворные: Мышка-норушка – детская игрушка, Лягушка-квакушка – кислородная подушка, Заяц-выбегаец – ни француз и ни китаец, Лисичка-сестричка – зажигается, как спичка, Серый волк – зубами щелк.
Как-то был у них очередной поэтический вечер: читали стихи разные, чай с вареньем пили. Вдруг стук в дверь:
– Кто-кто в теремочке живет?
Они сразу и давай перечислять имена свои:
– Я – Мышка-норушка – детская игрушка!
– Я – Лягушка-квакушка – кислородная подушка!
– Я – Заяц-выбегаец – ни француз и ни китаец!
– Я – Лисичка-сестричка – зажигаюся, как спичка!
– Я – Серый волк – зубами щелк!
И хором:
– А ты кто?
Он отвечает:
– А я Медведь!
Размахнулся лапой, да как ХРРРРЯЯЯСНУЛ! по домику! Домик и рассыпался…
Обитатели сразу все разбежались: кто в эмиграцию, кто в нору спрятался, кого Колобок по дороге сожрал…
А Медведь разгреб весь мусор и новый домик построил: большой, основательный, с размахом. И написал над дверью: МЕДВЕДЬ. ПРОСТО МЕДВЕДЬ.
Вот она – проза жизни.
Праздник чувства окончен… Погасли огни,
Сняты маски и смыты румяна;
И томительно тянутся скучные дни
Пошлой прозы тоски и обмана.
(С. Надсон)
Доброй ночи, дружок! Все будет хорошо!
№ 11. Маша и Медведь
Жили-были Старик со своею Старухой у самого зеленого леса. И была у них внучка Маша. Детей своих у них отродясь не было, а внучка была, – такое в деревне случалось иногда.
И вот посылают они как-то Машку в лес. Говорят:
– Машка, возьми подруг, и сходите грибов-ягод соберите, зайца, может, подстрелите какого-нибудь: жрать дома нечего!
Машка спорить не стала, берданку взяла и пошла. Она без берданки никогда в лес не ходила.
И вот пришли они с подружками в лес. А Машка привязала их к деревьям и давай шмалять по ним, как по мишеням, – вроде как забава такая. Но ни в одну не попала. Бедовая, а стрелять-то не умела. Один раз в молоко угодила: корова рядом стояла приблудная, вот она в нее и попала.
Заскучала Машка, дальше пошла. Видит, избушка стоит, и над дверью надпись: МЕДВЕДЬ. ПРОСТО МЕДВЕДЬ. Она заходит туда, а там, действительно, – Медведь. Сидит перед самоваром, стихи Надсона читает. Она говорит:
– Медведь, ты давай на стол накрой: с дороги я, жрать хочу.
Медведь спорить не стал. Видит: девчонка с берданкой, шмальнет, может быть. «Я-то, – думает, – мишень вон какая большая, попадет еще». В общем, накрыл на стол, поели.
Вскоре Медведь всему обучился: сам убирает, стирает, готовит все. Говорит ей:
