Санса насмешливо фыркнула.

— «Повлиять на Джона» — это что-то из сказок, наверное. Это невозможно.

Рула неопределённо качнула головой, будто соглашаясь.

— Он собирается в сердце Зимы.

Что-то далёкое, полузабытым шёпотом, отозвалось в её памяти. Что-то из детства, смешанное с мягкими простынями и тёплым молоком на ночь, со страхами и сказками старой Нэн. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы сложить эти осколки воедино.

— В земли Вечной Зимы? В земли Белых Ходоков? — её пальцы так крепко сжали рог с выпивкой, что он бы треснул, будь стеклянным.

Фрейя тяжко вздохнула, а Рула закатила глаза к небу.

— Они спорят об этом с Тормундом с самого отъезда от Стены. Зима уходит, а весна наступает второй год. Это ли не доказательства, что Ходоки сгинули навсегда? Даже ведунья говорит, что твари мертвы — я не всегда доверяю старухе, но в этом деле верю. Да только Джон вздумал посмотреть на все сам.

В историях старой Нэн никто не возвращался из земель Вечной Зимы в полном здравии и рассудке. Да бывал ли там кто-нибудь на самом деле? И какая опасная магия таится в тех снегах?

В голове Сансы крутились с десяток эпитетов, которые леди не пристало говорить вслух, но Джону она бы высказала всё, что думала, будь он перед ней. Но было и другое. Впервые с того момента, как она ступила на землю Речного клана, в её сердце расцвели ледяные цветы страха.

========== Часть 6 ==========

«Солнце — глаз лета, а луна — это глаз зимы среди хитрых подружек-облаков, которые покрывают её. Луна ледяная, как дыхание вьюги, и знает всё, что ты желаешь и таишь, маленький мальчик» — вспомнил Джон слова из сказок старой Нэн, которые слушал, когда они с Роббом были настолько малы, что едва забирались на пони.

Если бы сказки стали правдой, то луна бы наверняка дала дельный совет, как воздвигнуть стену, чтобы оградиться от своих же мыслей и желаний.

Он знал Сансу, понимал её лучше, чем бы ему того хотелось. Он предвидел, что она может сказать лишнее, она не умела проглатывать колкости, крутящиеся на языке, особенно, когда расстроена, злилась и взволнована одновременно. Его вина тут тоже есть, не так ли? Потому что он это позволил.

Санса ушла, но её слова долго незримо висели в воздухе. Тори всё тараторила про южанок, которым бы поглубже засунуть свои советы и не совать свой нос в чужие дела, и Джону пришлось напомнить, что Санса — королева Севера от Стены до Перешейка, и имела право высказываться так, как считала нужным.

«Её слова уже ничего не решали, вашу упёртость ничто не пробьёт» — но хотя бы этого он вслух не произнёс. А лучше бы смолчал вовсе. «На чьей ты стороне, король-ворона, на самом деле?» — все ещё крутился в голове обиженный возглас Тори. Тормунд бы крепко стукнул его в благодарность за «помощь», это без труда угадывалось в его суровом взгляде, но драка выглядела бы скверно для переговоров.

Теперь Джон сидел в стороне ото всех и гладил Призрака между ушами. Ему необходимо собрать по осколкам все свои планы. Совет старейшин, очевидно, состоится — но не сегодня ночью, они всё-таки договорились, чтобы Лисы не портили праздник. Делёжка земли между кланами растянется на неопределённый срок, и на их с Тормундом плечи ляжет ответственность, а значит — поход в земли Вечной Зимы откладывался. Снова. Он будет зарастать проблемами Вольного Народа, и белый цвет ещё сильнее въестся под кожу.

Он не хотел становиться королём-за-Стеной, как Манс. Он хотел быть разведчиком Ночного Дозора, и делать то, что должно, но нитка на полотне его судьбы завязалась узлом и пошла кривыми стежками.

Призрак резко вскинулся и повернулся вправо. Рядом, глядя на лютоволка как испуганный кролик, присел черноволосый парень с оторочкой воротника из лисьей шкуры — средний сын Тори, которого звали Лем. Призрак настороженно принюхался к нему, но, не сочтя пришельца стоящим внимания, успокоился и снова положил голову на лапы.

— Мать не будет созывать кланы, обещаю, — наконец, сказал Лем, всё ещё с некоторой опаской косясь на лютоволка. — Мы не будем требовать совета.

— Ты так решил или мать?

— Я.

Джон усмехнулся.

— Насколько я знаю, без одобрения Тори у вас не происходит ничего.

— Не в этот раз. Многие жалеют, что не остались по ту сторону Стены. Я говорил с Рогоногими, часть их клана тоже согласны уйти, и тогда оставшиеся без проблем поделят земли.

Облегчение и тревога наслаивались друг на друга, смешивались, и едва ли он отделит одно от другого в ближайшее время. Предложение Сансы нейтрально, устраивало всех, но и по-своему опасное.

— Это серьёзное решение, Лем. Если уйдёте вы, за вами, возможно, последуют и другие. Кланы поредеют ещё больше, не только твой клан или Рогоногих, ты понимаешь это?

«А Север окрепнет. Так на чьей же я стороне на самом деле?»

— Я понимаю, — парень опустил голову и вздохнул. — Но твоя женщина была права, Сноу.

— Она не… — «не моя женщина» застыло на языке, но срываться отказывалось. Как они выглядели со стороны? Уж явно не как кузены. — Спасибо, что услышал её.

Лем кивнул, поднимаясь.

— Спасибо вам обоим. Я был согласен с матерью большую часть жизни, но настало время принимать свои решения.

— Ты поговоришь с Тори сегодня?

— Да. Я сообщу тебе, что вышло, на рассвете. Но выбора у неё не будет, и права голоса тоже.

И это вторая лучшая новость, которую Джон услышал за сегодня. Первая — от Ярлка о теннах, они, наконец, согласились пойти к Сердцу Зимы (минуло так много лун с той поры, когда он и Тормунд впервые завели с ними разговор об этом опасном путешествии). Отправляться в путь без них — настоящее самоубийство, потому пришлось выжидать и вести долгие переговоры. Джон и мечтать не мог о спутниках лучше, тенны веками жили у границы с неизведанными землями, откуда пришла сама смерть. И если проблема с Рогоногими и Лисами решена, то он смог бы…

«Если у меня всё получится, ты хотя бы подумаешь о том, чтобы вернуться домой» — взяла с него обещание Санса.

— А ведь она победила, — сказал Джон Призраку, и тот, будто соглашаясь, повёл здоровым ухом. — Она помогла мне, а я не смогу дать ей то, чего она хочет. Придётся рассказать ей об этом, друг.

Призрак лизнул его руку и прижался боком, показывая, что помог бы, если бы только это было в его силах. Джону придётся искать слова самому, доставать из глубин своего сердца, оставляя рваные раны.

И все же, сначала он намеревался обрадовать Тормунда тем, что у них стало на одну головную боль меньше. С Сансой разговор предстоял куда сложнее, но с ней он увидится завтра, она наверняка уже устала от гуляний и отправилась в шатер, возможно, видела десятый по счету сон. Тревожить который Джон бы ни за что не решился.

Джон поднял взгляд. Санса Старк стояла на расстоянии примерно в десять шагов и пристально смотрела на него, нервно растирая руки в белых рукавицах. Призрак подбежал к ней, ткнулся носом в бедро, и она легонько взъерошила его шерсть.

— Не думал, что ещё увижу тебя сегодня, — глупо сказал Джон первое, что пришло ему в голову, лишь бы нарушить молчание.

— А я наоборот на это надеялась.

— Почему ты одна?

— Гленмор подцепил симпатичную девицу, а Мандерли слишком увлёкся тушёной олениной. Я не против. Нам предстоит длинная дорога, пусть повеселятся.

Призрак оглянулся на Джона, словно бы в неодобрении сузив красные глаза, и невозмутимо потрусил прочь, белая тень на снегу, оставляя их с Сансой наедине. Она преодолела оставшиеся шаги и присела рядом. Не то чтобы когда-то его это останавливало, но до Сансы, облачённой в чёрные платья леди Винтерфелла, дотронуться страшно, будто непременно напорешься на острые лезвия или порежешься о туго натянутую нить. А в одежде одичалых, в светлой шубе из шкур, она другая, такая… Мягкая. Даже её движения стали плавнее. Что же, он снова думал о том, о чём не следовало, и её взгляд ворошил то, о чём забыть нужно.

— Когда ты собирался мне рассказать? — спокойно спросила Санса, и Джон, не моргая, глядел в её лицо. Кто говорил с ней, Тормунд, Рула? Это было неважно, единственное, что имело значение — донести до неё то, что он хотел.