– Посторонись! – приказал ему старший инквизитор.

Игнацио сделал шаг в сторону и стал у стены. Напротив, спиной к противоположной стене, стражник поставил Тома. Отец Скопио устремил на него прожигающий взгляд.

– Расскажи, как твой хозяин изготавливал деньги!

– То мне не ведомо, преподобный отец, – смиренно преклонив голову, ответил Том.

– Ты не можешь этого не знать! Нам известно, что ты был наиболее близок к хозяину и он доверял тебе больше, чем остальным!

– Может, хозяин и доверял больше, чем этому, – Том презрительно кивнул в сторону Игнацио. – Потому что я не пьянствовал и никогда не лез в его дела. Что мне приказывали, то я исполнял, и всё. Иногда он давал мне немного денег и посылал на рынок за покупками… А изготавливать деньги… Не думаю, что это возможно!

– Меня не интересует, что ты думаешь! – повысил голос старший инквизитор. – Лучше подумай над тем, поможет ли дыба тебе подрасти?

Том молчал.

– Ты! – старший инквизитор ткнул пальцем в Игнацио. – Повтори ему в глаза, что ты говорил!

– Он знал больше всех нас! – быстро пролепетал Игнацио. – Я видел, как он помогал хозяину переносить золотые монеты из подвала в дом. И всякие дьявольские порошки он ездил покупать вместе с хозяином…

Отец Скопио поднялся со стула, упёрся в стол пальцами, словно ворон, приготовившийся вцепиться когтями в беззащитного воробья. Серебряный перстень на мизинце тускло поблескивал, отражая проникающие в зарешеченное окошко лучи заходящего солнца.

– Ну, что ты теперь скажешь, карлик? Подумай хорошенько, прежде чем ответить!

– Эх, – вздохнул Том. – Тяжела жизнь маленького человека, да еще и коротка…

– Почему он смотрит на меня? – не выдержал Игнацио. – Он так смотрит… Он сам как… как…

– Замолчи! – брезгливо скривился Белый ворон. – Стража! Уведите карлика, займемся им завтра!

Стоявший у двери стражник схватил Тома под руку, вытащил в коридор, почти волоком поволок по выщербленным каменным плитам и, распахнув очередную тяжелую дверь, буквально забросил его в пыточную, ту самую, где посередине стояла дыба.

Том упал и сильно ударился, у него даже в голове помутилось.

– За что мне все это?! – вскричал он. – Ну, что я сделал плохого всем вам?!

Но ему никто не собирался отвечать. Снова хлопнула дверь, лязгнул засов, и удаляющиеся шаги конвоира стихли. Но в углу комнаты, за дыбой, что-то зашевелилось.

– Кто здесь?! – настороженно спросил он.

– Том, это я!

Заплаканная Грация бросилась к нему, обняла, помогла подняться.

– А где другие? – спросил Том.

– Не знаю. Я видела только Лоренцу.

– Странно. Я знаю, что Игнацио даёт показания против хозяина… Но где остальные?

– Наверное, сюда возвращают только тех, кто не признался, – предположила Грация. – Лоренца сделала то же, что Игнацио – нас допрашивали вместе. Она говорила так много и быстро, что писарь попросил перерыв, потому что не успевал записывать. Говорила, что муж давно занимается алхимией и смог получить философский камень.

– А хозяин? Ты видела хозяина? Что с ним?

– Нет. Только на столе лежали его вещи: несколько монет, гребешок для волос, носовой платок, маленькая книжица… В общем, всё, что он носил в карманах. И ещё там лежал его перстень. А он ведь никогда его не снимал… Может, его уже убили?!

Грация всхлипнула.

– Не реви! Наверное, просто у него забрали всё, что было.

– Но нас ведь не обыскивали!

– Слугам нечего носить в карманах. У меня никогда не было ни перстней, ни монет…

– Может и так, – согласилась она.

Том встал, осмотрелся, подошел к небольшому окошку, перегороженному посередине вертикальным железным прутом, выглянул наружу.

– Солнце заходит, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Оно красное, значит, завтра будет ветер…

– Завтра нам придется испытать на себе пыточные приспособления, которые нам показывали! – тяжело вздохнула Грация.

– До земли метров восемь, – сказал карлик, высунув голову наружу. И тут же воскликнул:

– А ну-ка, иди сюда!

– Что такое? – подбежала Грация.

– Я просунул голову, значит, и сам пролезу! Попробуй, думаю, и ты сможешь! Этот прут должен помешать вылезти обычному человеку. На карлика и худенькую гибкую женщину он не рассчитан!

Грация примерилась.

– Пожалуй, ты прав! Я смогу протиснуться… Но здесь высоко, мы разобьемся!

Том засмеялся. Маленький испуганный человечек исчез, перед Грацией стоял бывший шут – острый на язык весельчак и балагур.

– У нас есть веревки!

– Откуда?!

– Они приготовлены специально для нас: на дыбе! Надо только их отрезать!

– Какой ты молодец, я тебя вознагражу! – обрадованно воскликнула Грация и полезла куда-то под юбку.

– Что ты делаешь?! – встревоженно воскликнул карлик.

– Не то, что ты думаешь! – успокоила она его. – Когда мы выберемся, я вознагражу тебя поцелуем! А сейчас…

Она продолжала шарить под юбкой, озабоченно поясняя:

– Я пришила в укромном месте потайной карман. Ага, вот… Смотри! Это Джузеппе мне подарил, когда еще мы были детьми.

На ее ладони лежал нож с перламутровой рукояткой и изображением солнца, испускающего во все стороны косматые изломанные лучи.

– Ух ты!

– Тут еще и вилочка есть – оцени…

– Вилочка нам пока не понадобится! Давай, за работу!

Веревок оказалось больше, чем можно было ожидать: и для горизонтального растягивания, и для вертикального, когда веревка продевается в кольцо на потолке…

Они срезали все и связали куски между собой.

– Хватит? – спросила Грация.

– Узнаем, когда спустимся, – сказал Том. – Другого выхода нет. Когда-то я прыгнул с двухметровой стены и остался цел… Давай подождем, пока все заснут. Хотя, похоже, что с улицы нас никто не охраняет!

И действительно, шагов стражи они не слышали. Да и ничьих шагов вообще – по ночам добропорядочные люди не шляются по улицам…

Они стали ждать. Как всегда во время ожидания время тянулось медленно.

– О чем ты думал сегодня утром? – вдруг спросила Грация.

Том помолчал.

– Хотел занять у Паоло несколько монет и заказать себе новые башмаки, в моих уже протерлась подошва… И дожидался обеда: Лоренца обещала приготовить свои замечательные каннеллони с мясным фаршем…

Он тяжело вздохнул. Грация тоже ответила таким же вздохом – будто эхо вернулось.

– А я должна была сходить на рынок за мясом для этих каннеллони. А вечером с Джузеппе отправиться на обед к сеньору Манчини… Обычные желания обычной женщины. Но жизнь страшно изменилась, и теперь мы мечтаем избежать мучительной смерти и думаем о том, чтобы благополучно спуститься и скрыться от инквизиции…

– И мы это сделаем! – уверенно сказал Том. – Можешь не сомневаться! Кстати, нам, пожалуй, пора!

Из окна тянуло свежим прохладным воздухом. На черном небосводе горели мириады ярких звезд. Это были знаки жизни, противоречащей страшной и затхлой атмосфере пыточной камеры итальянской инквизиции. Они привязали веревку к железному пруту и сбросили свободный конец вниз. Том выглянул, всматриваясь в темноту.

– По-моему, достала до земли, – уверенно сказал он, хотя вряд ли мог рассмотреть, так ли это. Но Грацию уверенный тон подбодрил.

– Я пойду первой, – сказала она. – Если застряну, ты меня подтолкнешь.

– Хорошо, – кивнул Том и неожиданно спросил:

– Ты сможешь зарезать человека?

Грация покачала головой.

– Не знаю. Скорее нет, чем да.

– Тогда отдай мне нож.

– Зачем?

– Мы не знаем, что встретится внизу…

– Ну ладно, возьми! А ты сможешь это сделать?

Карлик набрал полную грудь воздуха и привстал на носки.

– Том Эртон беспощаден к врагам! Я перережу ему горло от уха до уха!

Он хотел казаться большим и грозным, но выглядел комично, и Грация даже слегка улыбнулась, хотя сейчас ей было не до веселья.

– По-моему, Том Эртон большой хвастун!

Грация вылезла на подоконник, просунула руки между толстой стеной и железным прутом, схватилась за веревку и принялась протискивать голову… Это ей удалось, хотя и не сразу, левое ухо она ободрала о шершавый камень до крови. Извиваясь, как змея, она пыталась пролезть в узкую щель. Гибкое тело проходило, хотя и с трудом. Но, когда оставалось преодолеть буквально несколько сантиметров, она застряла. Выдохнула воздух, уменьшая объем грудной клетки, изогнулась, дернулась раз, другой – безуспешно!