Она приподнимается к нему, тянется рукой, но мужчина перехватывает ее за запястье, резко увлекая за собой, садясь на край постели, чтобы девушка оказалась сверху. Его медовый поцелуй так горек, в нем чувствуется коньяк, усталость и желание забыться.

– Я скучала, мой король, – шепчет Анка, кладя голову ему на плечо, а он зарывается пальцами в тонкие мягкие волосы, вдыхая запах можжевельника и дыма.

Прикрыв глаза, Никлос видит огненного дракона, сражающегося со штормовыми ветрами и десятиметровыми волнами. Видит, как низко в плотной туманной дымке, совсем у земли летит драконица, готовясь когтями вцепиться в молодого буйвола, пасущегося чуть в стороне от стада. Видит кровь на лице, когда она погружает пальцы в распотрошенную тушу. Чувствует жар ее гортани, когда вырывается столп огня, поджаривая свежее мясо. Он чувствует бесконечную ненасытность, запертую в теле молодой кэрры, что так отчаянно желает освободиться и каждый день взлетает в небеса, противостоя как своим желаниям, так и буйству природы.

– Я хочу тебя, – говорит Ник, сжимая талию девушки, и она слегка привстает, чтобы было удобнее расстегнуть брючный ремень, вытащив его из металлических колец, и стянуть рубашку. Она молчит и улыбается, приоткрыв тонкие, бескровные губы. Смотрит в глаза без вызова, но сам взгляд и есть вызов, и это так приятно, что король вновь хватает ее за запястья, и, подчиняя, сам расправляется с оставшимися пуговицами рубашки, помогая Анке снять ее с него.

Перехватив девушку за бедра, Ник возвращает ее в постель, попутно стаскивая брюки. Анка, приподнявшись на руках, наблюдает за ним, открыто расставив ноги, в ее глазах горят бирюзовые огни, она ждет. И вздыхает тихонько, когда Никлос разом поглощает ее, вторгаясь не только телом, но и нориусом, что как одеяло накрывает их с головой, погружая в глухую темноту.

Их терзает неутолимая жажда, превращающая в зверей, набрасывающихся друг на друга, цепляющихся когтями, взбивая тьму в миниатюрные смерчи. Рыжий и черный переплетаются в единое быстрое целое, а им все мало.

Анка запрокидывает голову, подставляя шею, а Ник прикусывает тонкую кожу над самой опасной жилкой. Он чувствует – ее жизнь в его руках, и это насыщает короля, но не дает остановиться.

Тьма все плотнее и плотнее, она покрывает белую кожу Анки, кутая, как в саван, пряча ее от короля, оставляя наедине с бесконечным черным цветом. Но он продолжает чувствовать девушку под собой. Ее мягкое, податливое тело. Никлос слышит, как тяжело и сладко она дышит. Ее запах усиливается, напоминая разряд молнии во время грозы.

Еще немного, совсем чуть-чуть… и черный разлетается во все стороны, а король кричит, видя другое испуганное лицо.

– Селеста, нет! – крик разносится над волнами, а девушка выскальзывает у него из рук и летит в бушующую пропасть.

Селеста

Я прижимаюсь к его груди и слушаю дыхание. Тихое, глубокое, ровное, но вот сердце пропустило один удар, сбилось дыхание, чуть ускорилось… Повернув голову, сталкиваюсь взглядом с прищуром небесно-голубых глаз. Он смотрит долго, молчит, и так тихо, что я не выдерживаю и показываю язык, кривя брови в улыбке чертика. Мужчина улыбается в ответ, лохматя мои волосы.

Тогда подтягиваюсь на руках и ползу чуть выше, дотягиваясь до его губ. Звонко чмокнув, хочу отстраниться, но он останавливает и возвращает к себе, целуя медленно, с наслаждением, с чувством. И я улетаю…

– Ах, Сэлли, моя маленькая Сэл… – шепчет Артан, помогая устроиться сверху. Мы переплетаем пальцы, вытянув руки. Запрокинув голову, дышу тяжело, прикрыв глаза, позволяя сладкому томлению разойтись от низа к груди, а затем к шее, добираясь до щек, окрашивая их легким розовым румянцем.

Арт поднимается, притягивая меня и вновь награждая сладким медовым поцелуем. Его руки ласкают мою грудь, нежно сжимают талию, спускаясь к бедрам, чтобы перевернуть меня и оказаться сверху, сплетая наши ноги. Он движется быстрее, чем я. Резче, насыщеннее, и я стискиваю пальцами край простыни, пока он прикусывает мою шею, слегка сжимая ладонью у основания.

– Арт, – голосок, как у котенка, тонкий, такой тихий – совсем не хватает дыхания из-за его быстрых движений. Я путаюсь в них, когда волна накрывает с головой почти болезненным грудным изломом. Меня выворачивает наизнанку, а он не останавливается. И кажется, что свет вокруг потемнел, почернел, выцвел.

Его руки больше не нежные, не теплые, не добрые. Вместо них – когтистые лапы, больно сжимающие грудь и шею. Его губы потеряли мягкость, под ними клыки, как у акулы, они держат, словно я – жертва, пойманная большой кошкой.

– Арт! – повторяю вновь, распахивая глаза, но вижу перед собой лишь черные руки и маску безликого. Вокруг – скалы и острые камни, тяжелые грязно-серые тучи, зарницы молний, мокрый дождь. Холод ворвался диким ветром, он сдувает маску с лица незнакомца, обнажая…

– Никлос?! – мой крик совпадает с ударом молнии, и я теряю опору под ногами. Его рука все еще держит за шею, потом соскальзывает, но он успевает перехватить меня за запястье. Вот только я боюсь его поддержки. Лицо короля – звериное. Дракон в обличии человека. И огонь, дикий черный огонь в его глазах, что стремится пожрать, а не спасти!

Моя рука выскальзывает из его когтей, и я лечу вниз, разбиваясь об острые скалы, погружаясь в морскую пучину.

– Нет! – вскакиваю на кровати, тяжело дыша, окруженная белоснежным ариусом, разлетевшимся в разные стороны, встревоженным моим очередным кошмаром. Загорается свет, и в комнату влетает мама.

– Сэлли? – восклицает Алиста, с усталой тревогой глядя на меня. Привычным жестом она подхватывает со столика кувшин с водой, наполняет стакан и, присаживаясь на кровать, смачивает свежую тряпочку, чтобы утереть мое вспотевшее лицо. Позже она дает мне напиться. А я пытаюсь собрать себя по кусочкам и вернуться в реальность.

– Почему они такие яркие… Почему не получается вспомнить, что я уже видела эти сны?! – говорю я в отчаянии, а мама прижимает меня к себе, шепча:

– Тише-тише, милая. Дыши глубоко. Сейчас все пройдет.

Пока она говорит, ариус возвращается под кожу, и становится легче. Но ненадолго. Этот сон повторяется раз за разом, и чаще всего – когда остаюсь одна. Артан, находясь на территории эльфов, теперь недоступен для меня, – и кошмар возвратился.

Каждый раз я обещаю ему и себе, что это не повторится! Что совладаю со своими снами. Но лгу. И чувствую себя беспомощной одинокими ночами. Да и… не могу же я сказать мужу, что вижу, как умираю из-за Никлоса?..

– Хочешь, сегодня останусь с тобой? Может, сделать горячий шоколад? Или разбудить кухарку, пусть приготовит твои любимые оладушки?

– Нет, я не засну, есть тоже не хочу… – отвечаю я, отстраняясь. Мне тяжело дышать и смотреть Алисте в глаза. Только в эти моменты слабости я возвращаюсь к ней, как ребенок, тянущийся к матери.

Стоит только окончательно проснуться, как вспоминаю все. Поспешное материнское замужество. И официальное погребение брата, устроенное по ее распоряжению. Чтобы маленький мальчик в ее чреве стал следующим кэрром семьи Винцель.

Мама чувствует перемену и виновато опускает глаза. После похорон, когда клэрийские монахини над пропастью читали молитву об ушедшем, когда в небо пускали белых голубей без праха погибшего, было сказано много горячих, злых слов. Я кричала на нее, обвиняя в предательстве. Заявляла, что она добила остатки семьи, и что мы немедленно покидаем долину Винцель, что ноги моей здесь больше не будет!

Тогда Артан смог объяснить поступки Алисты. Смог построить хрупкий мир, так что я почти спокойно смотрела на ее мужа, достопочтенного кэрра Лиама Винцеля, покинувшего зеленый дом Паденталей – наших ближайших соседей.

Мужчина в возрасте моего отца, не сумевший обзавестись семьей, случайно встретил мою мать, когда она возвращалась домой через портал долины Гадельер. И напросился в гости под предлогом своих выдающихся способностей к плотницкому делу. Замок нуждался в ремонте, а управляющему, дэру Асколу дэ’Маринье, необходим был помощник, разбирающийся в местных порядках и правилах.