И это проявлялось почти во всем, что касалось важных дел. Он мягко контролировал все мои затеи и мечты. Эта мысль настолько поразила, что я вновь вывернулась. И заговорила иным тоном.

Словом, наша первая настоящая размолвка оказалась очень неприятной.

Теперь я сидела напротив мужа и корила себя. Нет, внешне мы оставались дружны и едины. Наши чувства все так же сплетались в одно целое, и мы понимали, почему и как чувствуем себя так. Но мне было больно. И оказавшись в том самом страшном месте, которого так боялась, увидев, что это всего лишь здание, в котором живут обычные люди, вспомнив не только плохое, но и хорошее, я почувствовала себя до крайности виноватой в нашей ссоре.

В конце концов, Артан – мой муж. А Никлос – мой король. А страхи превращают меня в истеричку, которая шаг боится сделать за порог!

И это всего лишь на несколько дней…

Двери комнат заперты изнутри, это лучший способ сохранить в тайне наши личности, хотя я догадывалась, что в таком месте, как дворец, секреты долго не хранятся. Поэтому негромкий стук и тихий голос, раздавшийся из-за двери, не стали сюрпризом.

– Я знаю, что здесь кто-то есть. Клянусь святой Клэрией, что никому не скажу! – произнесла Винелия Барбская, и Арт, который неплохо с ней ладил, несмотря на мою укоризненную мину, впустил ее внутрь.

А она изменилась. Если раньше Винелия казалась невероятно целеустремленным человеком, который фонтанировал идеями и постоянно находился в движении, что отражалось как в одежде, так и во всем облике, то теперь она… потускнела.

Раньше, будучи представительницей Бирюзового дома и занимая творческую должность при дворце, она имела право на некоторые вольности, недозволенные иным кэррам.

Поэтому у нее была прическа-ежик, крупные серьги в ушах – по несколько штук в каждом, броский и выразительный макияж, а платья с секретом – под ними прятались удобные штаны, и благодаря крою, она могла в них и по деревьям лазать, не боясь порвать. Цвета предпочитала яркие – все оттенки бирюзы. Девушка гордилась своим происхождением. И эта гордость останавливала всех, кто смел хоть что-то сказать по поводу ее внешности.

Все это осталось в прошлом.

Некогда яркие рыжие волосы, которые она подкрашивала, добиваясь неестественного, насыщенного оттенка, потускнели до холодных красных тонов. Они отросли и теперь были забраны за уши и гладко зачесаны. Платье – классического придворного покроя, золотое с черным. В ушах – черные пуговки, на лице – естественный макияж.

Она была по-прежнему красива. Но сейчас эта красота граничила с аскетичностью и отрицанием собственной женственности. Винелия выглядела потерянной. Как кукла с заводным механизмом.

Но нам девушка улыбнулась с теплотой.

– Селеста и Артан, о, святая Клэрия, я так скучала по вам! – заговорила она, подходя ближе. Мы обнялись, и я почувствовала легкий фиалковый аромат духов. Хоть в чем-то Винелия осталась прежней.

Отстранившись, девушка оглядела нас, слегка сощурившись.

– Я догадывалась, что это будете вы. Его величество велел как можно скорее подготовить комнаты для женатой пары. Но имен не назвал и велел держать приготовления в секрете. Так что уж простите, если что не так, – приходилось работать только с самыми доверенными слугами.

– Спасибо, здесь просто чудесно! – отвечаю неловко, поглядывая на мужа. Гостья прервала наш с ним разговор, и мои извинения так и не прозвучали вслух. – В любом случае, мы здесь ненадолго, после Осеннего равноденствия отправимся домой.

Одинаковая досада промелькнула на лицах Винелии и Арта, и последний вернулся за стол, обновляя вино в своем бокале.

– Винелия, может, расскажешь последние новости двора? – почти невозмутимо попросил он. – Мы прячемся здесь до открытия празднества, так что было бы здорово узнать, чего стоит ожидать.

Только одна бровка едва дрогнула на лице девушки, да улыбка превратилась в гримасу, однако Винелия сдержала эмоции и медленно, осторожно подбирая слова, заговорила о событиях во дворце. Приятных и не очень.

Артан налил в пустые бокалы вино, и мы переместились на диванчики – так беседа пошла живее. Наша гостья стала чаще улыбаться, а вот мы с мужем постоянно переглядывались и касались друг друга эмоциями, словно проверяя на прочность. Убеждаясь, что обида все еще витает в воздухе.

Вечерело, я зажгла лампы в комнате. Слуги принесли закуски и первые блюда к ужину, нам было передано, что Ник, к сожалению, не сможет принять нас до церемонии, которой с нетерпением ждет. А Винелия все говорила и говорила, при этом странно рассматривая нас.

По ее проницательным глазам видно было, что она чувствует ссору. Но молчит об этом. После вина ее речь стала непринужденнее. И в какой-то степени опаснее.

Она рассказывала, что в столице теперь совсем иные драконы всем заправляют.

Говорила, каким сильным и влиятельным стал новый канцлер, выбившийся из самой грязи – он родился в маленькой рыбацкой деревушке, а теперь владеет поместьем Врана Грацбурского и женат на красавице Милан Свенской.

Говорила, что лояльность короне как никогда высока´, но аресты продолжаются, и люди теперь осторожны в своих речах.

Говорила, что в столице спокойно, однако до сих пор не отменили окончательно комендантский час, а в веселом квартале регулярно проходят чистки. Это, конечно, ради безопасности, ведь поговаривают, что в городе прячутся сектанты и пособники подводников. Слухи, разумеется.

Говорила, что у короля появилась прекрасная любовница, кэрра Анка Асколь. Девушка отказалась возвращаться домой и осталась в столице, и как-то очень быстро сблизилась с повелителем. Теперь многие вещи решаются через эту прелестную молодую особу. Такая яркая звездочка дворца. От которой уже трижды сбегали личные служанки.

Слухи. Слухи и сплетни. Туманные намеки, сквозь которые вижу то, что чувствовала сама, находясь так далеко от Клэрии. Страх.

А вот Артан ничего не чувствует и не боится. Он всему находит объяснение, и Винелия вымученно улыбается, все чаще и чаще прикладываясь к бокалу. Мне хочется сказать ему: «Арт, неужели ты не видишь, что здесь так много ужаса витает в воздухе, и в центре всего – Никлос?!» Но я молчу.

В конце концов, муж знает его почти тридцать лет. А кто я такая, чтобы бросаться обвинениями в жестокости по отношению к подданным, среди которых оказалось так много предателей?

«…Не следуй по этому пути, Селеста! Не убегай!»

Горло дерет от боли и нехватки воздуха. Свесившись над кроватью, кашляю изо всех сил, ощущая руку мужа на спине, а сквозь комариный звон четче и четче его голос:

– Все, все закончилось, Сэлли, родная, ты проснулась! Дыши, давай, потихонечку…

Рука на мгновение пропадает, а после он появляется передо мной, и рядом вспыхивает свет. В глазах Артана тревога. Он обхватывает меня за плечи и аккуратно перетаскивает к себе на колени, как маленькую прижимая к груди и пальцами лохматя спутанные волосы. Качает меня на руках, убаюкивая и, как мантру, приговаривая успокаивающие слова. Вновь и вновь.

Паника отступает, возвращается воздух. Я открываю глаза и вижу вокруг нас кольца взъерошенного ариуса. Он колюч, дергается, будто судорогой прихватило, и я понимаю, насколько напряжен Арт. В таком состоянии я почти не контролировала белую тьму, и она могла навредить. Рванувшись в сторону, я была остановлена руками мужа:

– Тише-тише, все в порядке. Ну, ты как? Легче?

Повернув голову и встретившись взглядом с яркими голубыми глазами, я выдавила усталую улыбку.

– Да, уже лучше, – прохрипела в ответ. – Это был всего лишь кошмар. Ну… тот самый.

– Из-за переезда, да? – расстроенно спросил он, плотнее прижимая меня к себе, и я почувствовала себя как игрушка в объятиях гиганта. Такой маленький-маленький плюшевый медвежонок. Это разом рассеяло остатки сна.

– Я переволновалась, мы слегка повздорили, воспоминания нахлынули… все вместе. Но мне уже лучше, правда!