В одну из ночей, когда я проснулась от кошмаров, папа рассказал мне про Бена. Этот человек в одиночку взобрался на какую-то очень высокую гору. Когда он, после многих дней восхождения, вступил, наконец, на вершину, его глаза "горели огнем сотен тысяч солнц и могли растопить целую галактику льда" – так сказал папа. Бен почувствовал, что может все, что нет никаких преград. Я думаю, что папа чувствовал то же самое.

Когда папу привезли домой, это было через две недели, он похудел, ослаб, посерел…Он выглядел как призрак, как тень прошлого папы. Это был он и не он одновременно. В тот день Алиса потратила все свои предложения, повторяя: "Папуля, скажи, что ты снова с нами!", но папа молчал. И молчит до сих пор. Именно этого и добиваются от всех людей.

Утром я проснулась, охваченная волнением. Алисы не было дома. На улице слышался шум.

Алиса и Итан стояли посреди улицы, вцепившись друг в друга, а двое Наблюдателей пытались растащить их. Если вы подумали, что они дрались, вы ошиблись. Они целовались, а это запрещено на улицах Мегаполиса. В пижаме и тапочках я выбежала на улицу и попыталась утихомирить сестру: – Алиса, прошу, прекрати немедленно и иди домой! – истратила я первое предложение. Но, увидев лицо сестры, я поняла, что не смогла бы ее остановить. Они с Итаном взялись за руки и запели старинную песню, которую мы с ней нашли в одной из папиных книг, пока их не забрали (мы читали эту песню миллион раз, каждое её слово намертво засело в наших головах). В этой песне говорилось о двух возлюбленных, которые остались одни. Всю их деревню сожгли, а людей убили. Юношу схватили, привязали к дереву и подожгли, а его возлюбленная сама пошла за ним в костер. Они пели о силе любви, о смелости, о том, что все закончится, костер погаснет, а они всегда будут вместе, даже если обратятся в пепел.

Лиса и Итан потратили на песню двадцать предложений, но им не дали допеть. Я потратила еще три предложения, пытаясь доказать, что они еще дети, но их все равно схватили и повели прочь.

Осталось одно, последнее предложение.

–

Я люблю тебя и надеюсь, что тебе хватит силы до самого конца, сестренка.Люди вышли посмотреть, многие высунулись в окна. Ещё один тип Наблюдателей, существовавших всегда – любопытные, бездушные, молча

наблюдающие

за слезами и мольбами других, они лишь смотрят, никогда не пытаясь помочь.

Алису уводили прочь. Она протянула мне свою руку, я ей – свою. Хоть мы и молчали, все было понятно. Мы сказали друг другу все, что хотели. Сказали одним взглядом.

Потом Алису потащили куда-то, а ее рука выскользнула из моей.

Ради чего мне жить теперь?

Это я должна была сопротивляться, а не моя младшая сестра. Она усомнилась в моей силе и решила сопротивляться сама. Кто-то должен. Но не Алиса. Забрать должны были меня. Что теперь будет?

Дома на кровати сидели мама и папа.

–

Простите меня, мои малышки, – впервые за столько лет проговорил папа и заплакал, кинув на пол свой «калькулятор». Мама молчала, уткнувшись лицом в папину грудь.

У меня не осталось слёз, чтобы плакать.

АЛИСА

Все так сложно. Я, как всегда, не знаю с чего начать. Ухватить нить мысли – самое сложное, а дальше уже легко. Итак.

Я – Алиса. Есть еще несколько чисел после, но я не считаю их частью имени. Мы не в тюрьме или зоопарке, чтобы называться номерами. К сожалению, наш мир погряз в дерьме. Случилось это еще давно, судя по рассказам Агнес. Люди перестали ценить слова, перестали говорить правду в лицо и предпочитали общаться письменно.

А потом настала Эра Молчания, так ее назвали мы с Агнес. Нес – это моя старшая сестра, и она жутко бесится, когда я называю ее Нес.

Мир погрузился в молчание. Люди не замечали этого, а когда заметили, то было поздно сопротивляться – молчание заполнило улицы, города, планету и всех нас. Я не помню другого мира.

Везде Наблюдатели. Мы выучили тупые Правила, нарушение которых строгого наказывается, а писать в день можно только пять личных сообщений, каждая буква которых строго контролируется. Ну не варварство ли это?

Ночью, когда Наблюдатели-роботы вытряхивались из нашего дома, я всегда забиралась к Агнес в постель, и она рассказывала мне обо всем. Не думайте, что все так просто. Отнюдь. В домах, квартирах и на улицах стоят датчики звука, но и мы пока не совсем отупели.

Наше желание говорить было выше запретов. Мы с сестрой выучили язык жестов, но чаще просто пальцами рисовали буквы на ладонях друг друга. Агнес рассказывала мне про дальние страны, про сильных людей, про Бена. Кстати, о Сильных. Так мы называем тех, кто не смирился. Я росла на рассказах о них. Эти люди подвергают себя опасности, борясь за возвращение голоса всем людям и себе. Они – наши герои.

Я боялась их и за них, но одно обстоятельство заставило меня пылко желать лучшего мира и возможности говорить.

Это обстоятельство носит имя Итан. Мы познакомились в школе. Меня толкнули, завязалась драка (невысказанные слова терзают нас изнутри и делают злее, хитрее и жестче), а Итан заступился за меня, пока не подоспели Наблюдатели.

Мы гуляли, сидели рядом. Что еще мы могли делать?

Как тебя зовут?

Алиса. Итан.

Это уже так много предложений. У нас начался голод: по голосам друг друга, по тихим перешептываниям и смеху. Мне хотелось спросить у него кучу всего, но я не могла. Я видела, что делается с нарушителями правил. Мой папа нарушил их, и его забрали. Тот день до сих про снится мне в ужасных кошмарах. Папа сидит на кровати с больной мамой и держит ее за руку, а потом начинает читать ей придуманный ими стих. Мама плачет, а к папе подбегают Наблюдатели. Когда папа оборачивается к нам, я замечаю облегчение на его лице – он сделал все, что мог. Он попытался.

Я просыпаюсь в холодном поту и зажимаю рот рукой, чтобы не закричать. Когда папа вернулся (срок наказания две-три недели), то не был похож на самого себя. Папа сломался, постарел за эти недели на много лет, будто посерел. И тот прекрасный свет, что всегда горел в его глазах, погас. И с того момента я начала гореть изнутри. Гореть желанием тоже попытаться.

Мы виноваты в том, что происходит. Мы упустили самое важное – мы должны бороться за возвращение права голоса. Кто, если не мы? Не кошки же.

В один из дождливых ночей, когда шум грома и вспышки молний мешали нам спать, мы с сестрой встали и пошли к книжному шкафу. Совершенно случайно нам в руки попала книга о истории завоеваний какого-то короля. Он воевал с племенами, захватывал их в плен, навязывал свою веру. Но одно племя не пожелало покориться, и тогда воины короля убили всех. У автора книги очень больное воображение – он красочно описал горы трупов. Дети, женщины, мужчины, старики – убили всех. Остались только двое юных возлюбленных. Им удалось спрятаться, но собака короля учуяла их. Юноша сопротивлялся, но его скрутили, привязали к дереву и подожгли. Король был поражен красотой девушки, и предложил ей жизнь взамен на поцелуй. Но девушка сама пошла в костер. Языки пламени подбирались все выше, а они пели, и голоса их сливались в один.

Они пели о любви, о храбрости и о том, что нельзя опускать руки. Да, они умрут, обратятся в пепел, но иногда принять смерть – и есть сопротивление. Лучше бы нам в руки попались сказки, но я даже рада, что узнала о том событии. Кто знает, как сложилась бы наша история без этой песни, без этой кровавой битвы в далеком прошлом. Я верю в переселение душ, в карму и реинкарнацию. Эта вера дает мне надежду что, возможно, в ком-то из нас живет душа той сильной девушки, которая не побоится огня. И того сильно юноши, что будет бороться до конца, спасая свою любовь. Такая любовь не может раствориться во мраке времени, ведь так? Она обязательно вернется, зажжется вновь.

Это значит, что мы не одни. В истории были и другие случаи, похожие на наш. Поработить можно разными способами. Молчание – одно из них.

И все молчат.

Эту книгу, как и многие другие, забрали Наблюдатели – она противоречила законам. Голос – это вне Правил. Повезло, что мы успели выучить песню наизусть. Сильным надо было откуда-то черпать силу, поэтому я показала им слова песни.