На улице лучше не стало. Если идти по ветру, то приходилось без конца одёргивать капюшоны, если против – было трудно дышать. Но мне нравилось просто бродить с Лизой по дорожкам маленького и ничем не примечательного парка. Даже погода не портила настроение. Я гордился собой. Серьёзно! В этот момент я видел себя более мудрым, чем пять лет назад.

Никаких попыток взять девушку за руку, ни мысли о подходящем моменте для поцелуя… Когда-то мне думалось, что свидания должны проходить именно так. Этот стереотип давно выветрился из головы, однако только в эти минуты я смотрел на прошлого себя с ироничной улыбкой.

Я могу слушать, я могу вести себя сдержанно, я могу получать удовольствие от обычной прогулки, не думая о том, чем всё это закончится и есть ли в этом смысл!

Именно Лиза позволила мне это осознать. Потому что это была наша вторая встреча спустя пять лет. После того ужасно нелепого свидания, которое нельзя вспомнить без смущения.

Мы провели его в кинотеатре. Будет преувеличено, если скажу, что мы смотрели самый тупой и убогий фильм на свете. Но та комедия была просто неинтересной и почти несмешной.

Лиза откровенно смущалась из-за моих пристальных взглядов и вжалась в кресло, а я думал только о том, что должен её поцеловать, несмотря на то, что это было неуместно. Она была таким подростком, да и у меня ещё не сошли юношеские прыщи…

Я был неуверенным, однако решительным. Мне казалось, что именно решительность – главное.

Всё произошло по уговору. Я, как идиот, спросил разрешения. Целовал неумеючи, но настойчиво, не осознавая нелепости ситуации.

Только годы спустя после того свидания я узнал, что для Лизы это был первый поцелуй.

Куннилингус. До сих пор неловко произносить это вслух. Хотя, не зная определения этого слова, я бы решил, что это что-то научное… Должно быть, и в моё сознание пустили корни стереотипы.

Вы ведь знаете, у нашего народа отношение к подобным утехам весьма противоречивое. Много ли таких, как Федя, которые беззастенчиво признаются, что готовы, извините, на генитальный поцелуй? Раз, два и обчёлся. Современные мужчины не только считают этот интимный момент чем-то очень личным, но и высказываются резко против такой практики вообще.

Почему? Да потому что мы не французы, за которыми есть репутация ещё со средневековья. Так уж у нас сложилось исторически. Для русского обывателя секс как таковой всегда был самой деликатной темой. Если углубляться в века, то причиной тому могло быть христианство.

Слышали когда-нибудь о «Русских заветных сказках», которые были собраны как фольклор в девятнадцатом веке? Это, скажем так, устное народное порно. Можете почитать забавы ради… Так вот, даже в этих историях, где, казалось бы, «сказочники» могли не ограничивать себя в фантазиях, есть определенные принципы. Например, в сказках русские бабы и мужики не имели привычки раздеваться ради греховодничества, а только спускали штаны да задирали подол.

Только в одной из многочисленных историй был описан оральный секс, да и то как нечто очень нехорошее. Куннилингус расценивался как унижение и наказание. Вывод Ерофеева, не мой.

Это мне было известно ещё на третьем курсе, когда я изучал «теорию литературы», но не верится, что в наше время отрицательное отношение к куннилингусу имеет те же причины, что и раньше. Согласитесь, мало кто сейчас скажет «Грех!» или «В пост нельзя!», скорее, современные осуждатели назовут это дело отвратительным или грязным. Однакомногие из них не против принять оральные ласки от женщины…

В чем причина? Мне думается, что ещё и тюремная культура повлияла на народное отношение к таким вещам. По воровским законам даже касаться руками женских половых органов – осквернение себя, а за историю сокамерникам о том, как ублажал жену языком, запросто можно угодить на «петушатню». Ведь кто такие «опущенные»? Это люди, которые занимаются оральным сексом, и уподобляться им плохо.

Почему именно тюремная культура имеет влияние на цивилизованное общество, спросите? Потому что, грубо говоря, всё двадцатое столетие многие наши соотечественники провели в тюрьмах и лагерях. И те, кто были на свободе, тоже «от тюрьмы не зарекались».

Не потому ли среди тех, кто постарше меня, так популярен музыкальный жанр шансон? Вот, к примеру, мой старший брат с таким упоением его слушает… Он никогда не сидел за решёткой, но создается впечатление, что мечтал об этом всю жизнь.

И всё-таки лёд тает. Люди перестают быть рабами старых устоев. Пусть стесняются, лукавят, осуждают, но, думаю, каждый хоть раз, но пробовал. Ведь многие, как и я, впервые увидели акт любви в порно. Мы тайком смотрели родительские видеокассеты ещё до появления вторичных половых признаков, и никто нам не объяснял, как можно, а как нельзя. В фильмах для взрослых оральный секс – неотъемлемая часть. Это было нашей школой! Да, порно едва ли можно назвать хорошим учителем, ведь оно предназначено для просмотра, а не для обучения, однако как наглядное пособие – вполне пригодно.

Я всё это к тому, что понятие «куннилингус» в русском табуированном сознании появилось совсем недавно. Мы сделали ещё один осторожный шаг к сексуальному раскрепощению. Может быть, я не рискну рассказывать своим друзьям о том, что готов ублажать девушек как угодно, но не стану ничего стесняться в постели. Правда, возможность попрактиковаться не спешила подворачиваться. На самом деле я её и не искал, просто ждал, когда мне повезет.

Честно говоря, терпеть не могу корпоративы, тем более что они у нас проходят всегда одинаково. Во время празднований я особенно остро чувствую, что не вписываюсь в коллектив людей, которые намного старше меня. В рабочей обстановке мы хорошая команда, но в праздных беседах между нами слишком большая пропасть. У них совсем другие интересы и воспитание. Они все замужние и женатые люди… Нет, я не хочу сказать, что мои коллеги старики, погрязшие в быту. Каждый из них интересен, образован и умён в своей области, но, когда мы собираемся за одним столом, получается так, что мне не с кем поговорить.

Исключение – мой коллега Гордеев. Несмотря на то, что он тоже старше меня в два раза, во время будничных перекуров нам всегда было о чём пошутить. Но и он бесполезен в застольных разговорах, так как имеет привычку крепко напиваться.

Вот, например, Феде играет на руку его непосредственность. Он везде себя чувствует комфортно. Ему всё равно где, как и с кем общаться.

Самые занудные вечеринки – это празднования каких-нибудь мелких дат вроде Дня печати. По возможности я стараюсь куда-нибудь отклониться, но в тот раз мне было не отвертеться. Это был двадцатипятилетний юбилей агентства, который мы собирались отмечать в ресторане.

На вечер пригласили не только коллег, но и всяких там чиновничьих шишек, наших многочисленных учредителей и журналистов из других агентств. Тех, что поважней, разумеется.

Я натер свои единственные чёрные туфли до блеска, надел белую рубашку, в которой меня ещё никто не видел, сверху тёмно-синий пиджачок – он у меня тоже один – и подобрал бабочку в тон. Минут пять потратил на укладку волос, дважды побрил лицо, придал ногтям аккуратную форму и, покрутившись у зеркала, признал, что сегодня выгляжу особенно хорошо. Почему я не могу заставить себя делать так каждый день? Да, уход за собой – большой труд.

До ресторана я добрался на такси. По пятничным вечерам в метро лучше не соваться, особенно если так долго приводил себя в порядок. Был уверен, что опоздал, но гости тоже не спешили подтягиваться. В зале пока были только члены моей редакции. В тот день все вырядились парадно, даже Федя нацепил галстук.

– Какой ты сегодня элегантный, – первой отвесила мне комплимент заведующая общественно-политическим отделом.

– Очень хотелось вам соответствовать, Любовь Анатольевна, – ответил я, ловко поправив манжеты. Этот жест отрепетировал заранее.

Поздоровавшись и обменявшись любезностями с каждым присутствующим, я огляделся. Неплохое местечко, но, скорее, клуб, чем ресторан. Приятное освещение, чистенько, никакой вычурности в дизайне. Круглые столики со светильниками, бар, танцпол, маленькая сцена – самое место для корпоративных вечеринок.