Госпожа Ксенака заставила себя собраться с мыслями и взяла конверт из рук Энгстелиг. Ей не было нужды открывать его, чтобы узнать о его содержимом. Когда-то давно и ей пришло точно такое же. Билет в один конец – письмо о зачислении в Хэксенштадт, где ее должны были научить контролировать дар. Отец очень гордился, когда открывал письмо и хвастался перед многочисленными гостями, которые, казалось, никогда не покидали их имения. Это была другая ее жизнь, проведенная на бесчисленных балах и приемах, проведенная в роскоши и таком хрупком, как оказалось, счастье.

– Он скоро будет здесь, – проговорила Энгстелиг, выдавливая из себя подобие улыбки из сжатых покореженных шрамом губ, – поэтому нужно торопиться и уводить Ноа… и тебя. Твой сын будет под защитой одного из четырех паладинов, а ты попадешь под юрисдикцию Великого Совета магов… Ты вернешься домой, Нея.

Дом… Как сладко и трепетно звучало это вроде бы простое слово даже из уст Энгстелиг. Не было ни одного дня, когда Нея бы не скучала по тому, что оставила там, на Виридитерре. Закрывая глаза, она вспоминала голубые леса Проводников, бескрайние долины зеленых лугов-морей, белокаменные башни родового имения Вайскопфов и частые верховые прогулки с отцом. Она скучала по охоте с ним в лесах, принадлежавших их семье, скучала по теплым рукам матери, вечно пытающейся наставить ее на путь истинный, подбирая женихов из родовитых семейств. Нея скучала по жизни, что оставила когда-то там, проголосовав за жизнь и возможность растить сына вдали от опасности. Вернуться туда! Это все, чего хотела Нея долгие шестнадцать лет и чего не могла себе позволить сделать.

И сейчас, когда Энгстелиг говорила о возможности вернуться на домой, Нея без сомнения знала, что сделает первым, как только ее нога ступит на земли Виридитерры. Она вернется в родовое имение, обнимет мать и попросит прощения у отца. Они увидят Ноа, и тогда – Нея была просто уверена в этом – обязательно все поймут. Род, от которого она отреклась, и который отрекся от нее, теперь снова станет ее семьей. По крайней мере, ей хотелось в это верить. А защитить Ноа здесь, без своей былой силы она не сможет. Да и раньше не смогла бы, поэтому и скрывалась на Земле много лет. Ей остается только положиться на Энгстелиг и ее обещания.

– Ноа наверху, – проговорила Нея, кивая головой в сторону лестницы. – Возьми его, а мне нужно собрать кое-какие вещи.

Энгстелиг коротко кивнула и быстрым шагом направилась к лестнице. Нея проследила за ней взглядом, пока та поднималась, и только тогда госпожа Ксенака позволила себя выдохнуть – каждый разговор с Энгстелиг был подобен хождению по лезвию для нее. Одно неверное слово, неловкое движение – и это дало бы Энгстелиг повод для ликования. Их знакомство, их встречи и прощания всегда были пропитаны поиском изъянов друг друга. А проявлять слабость сейчас, когда Он вернулся, Нея была не намерена. Это была непозволительная для нее роскошь, потому что теперь она должна была быть сильной не только ради чести своего рода и себя самой, но еще и ради ее мальчика, который ничего не знал о месте, откуда был родом.

Да, Нея обязательно все ему расскажет.

Женщина бросилась на кухню – если Энгстелиг права, то времени у них осталось мало, ведь Он уже здесь и скоро их обнаружит. Она распахнула дверцы шкафчика под раковиной и, достав кухонный топорик в одном из выдвижных ящиков, начала бить по стенке, пытаясь ее проломить. В комфорте в этом доме больше нет смысла, а Нее сейчас было просто необходимо забрать эту вещь. Женщина считала своей обязанностью отдать ее Ноа, когда ему исполнится семнадцать, как это происходило в их роду, когда магический дар становился особенно ощутимым. Именно владение этой вещью показывало, что семья горда теми, кем становятся их потомки. Все пошло не плану, когда дар Ноа начал проявляться на год раньше. В иных обстоятельствах Нея бы гордилась этим, но не сейчас, когда это так опасно.

Доска с легкостью поддалась под сильными ударами Неи, и женщина, победоносно улыбнувшись уголками губ, достала из застенка небольшой сверток. И когда Нея только-только собиралась подняться, чтобы что есть мочи рвануть за Энгстелиг и Ноа, за ее спиной прозвучал леденящий душу голос:

– Давно не виделись, Нея.

Противный липкий страх сковал тело Неи в этот момент, и женщина нервно сглотнула. Она пыталась напомнить себе, что для нее важно прямо сейчас, что не время давать этому проклятому чувству подчинить себя. Нея, так и не сумевшая унять дрожь, стараясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие, поднялась и, глубоко вдохнув, развернулась лицом к еще одному незваному гостю.

– Ты уже второй человек, который сегодня говорит мне эти же слова, – сказала женщина так твердо, как только позволил ей это сделать страх. – И ты уже второй человек за этот день, которого я бы не хотела видеть в своем доме.

***

Кто-то так резко открыл дверь в комнату Ноа, что та ударилась о стену. От громкого звука парень встрепенулся и разлепил сонные глаза.

В дверях стояла миниатюрная черноволосая женщина. Ее внешность пугала и отталкивала. Парень еще ни разу не видел, чтобы столько шрамов умещалось на одном лице. Единственный глаз жестко смотрел на Ноа, и внутри парня все сжалось.

– Не нужно пугаться, Ноа, – сразу же предупредила незнакомка. – Меня зовут фрау Энгстелиг. Я знакомая твоей матери.

Ноа недоверчиво покосился на женщину.

– Но мама мне ничего не говорила о Вас, – он едва смог выдавить эти слова. Ее вид все равно устрашал.

Глаз женщины угрожающе сузился, и она произнесла ледяным тоном:

– У меня, и у тебя сейчас совсем нет времени на разговоры, глупый мальчишка. Поднимайся, твоя мать ждет нас внизу. Нам нужно как можно быстрее уходить, если ты не хочешь об этом пожалеть.

Ноа ни капельки не доверял этой женщине. Но ее резкий тон заставлял дрожать каждую жилку в теле парня. Он поднялся с кровати, прикидывая, может ли это все оказаться сном. Все сомнения в реальности происходящего отпали, когда его взгляд зацепился за книгу, лежащую на столе. Ноа с легкостью прочел ее название – а это значит, что он точно не спит. По крайней мере, в одной из тех передач, что они смотрели с мамой по телевизору, так говорили.

Странная женщина нетерпеливо постучала пальцами по дверному косяку, подгоняя Ноа. Парень еще раз взглянул на нее. Она больше напоминала злодейку, которых часто показывают в мультфильмах или кино, чем подругу его матери. Положительные герои редко выглядят так отталкивающе и устрашающе. Хотя Ноа так мало знал о своей маме, потому послушно пошел вслед за гостьей.

Парень многое хотел спросить у фрау Энгстелиг, но боялся и не стал задавать вопросов. Вместе они быстро преодолели лестницу. Воздух на первом этаже стал каким-то тяжелым и вязким – это парень почувствовал практически сразу. На последних ступенях женщина вся насторожилась, и жестом заставила парня остановиться. Они так и затихли, стоя на лестнице и непонятно к чему прислушиваясь, пока Ноа не услышал неприятный мужской голос, звучащий из кухни. Юноша не на шутку перепугался, когда после металлического мужского голоса из кухни прозвучал мягкий вкрадчивый голос его матери. Он резко взглянул на Энгстелиг, которая превратилась в застывшее каменное изваяние и взглядом спросил, что им делать. Но женщина оставалась непоколебима и все так же молчалива.

Из кухни долетали обрывки разговора Неи и незнакомца. Они что-то говорили о потерянных годах, но Ноа не особо хорошо мог разобрать некоторые слова, поэтому нить разговора быстро терялась.

– Фрау Энгстелиг… – умоляюще прошептал Ноа, но она словно не слышала его мольбы.

Парень чувствовал, что должно произойти что-то плохое. Он не мог бездействовать, но не знал, как может помочь. Эта проклятая беспомощность убивала его, а страх, глубоко засевший где-то внутри, парализовал, и Ноа был вынужден надеяться на Энгстелиг, которая теперь держала ладонь на резной рукояти кинжала у себя на поясе. А когда он захотел сделать хотя бы попытку выйти и помочь маме, Энгстелиг так зло на него глянула, что Ноа не решился. По ее холодному выражению лица юноша понял, что Энгстелиг ждет, но вот только чего?