– And then we walked down the hill… And that place… That portico and that mouth…16

– Mouth of truth, I know,17 – Карла договорила за Эрику, которая опять прослезилась.

В регистратуре зазвонил телефон. Старшая сестра Лючия взяла трубку.

– Карла, – прозвучало после трёхсекундной паузы, – твой Карл.

Карла встрепенулась и сказала Эрике:

– Ой, прости, Эрика. Я на минутку.

Эрика, отпуская Карлу, посмотрела своим заплаканным веснушчатым лицом в окно, а за окном пальмы, их любимые деревья, её и Эрика.

«Как он там…» – думала Эрика, приходя в себя.

«Я всё равно буду любить его, но как он будет работать теперь, одной рукой?» – думала Эрика.

– Ну что, всё готово?

– Да, патрон!

Джованни протянул выписной лист патрону.

Патрон читал писанину Джованни не без улыбки:

– Да, Джованни, ты неисправимо безграмотен.

– Главное – смысл. Правильно, патрон? Вы меня так учили.

– Да, Джованни, они всё равно ничего не поймут. И ещё, Джованни, держи свой рот на замке. Всё странное, что случается в Риме, должно оставаться тайной.

– О да, патрон! Понимаю… – с детской загадочностью в глазах согласился с патроном Джованни.

Карла, поговорив по телефону, вновь направилась к скамье, на которой сидела Эрика и смотрела в окно на пальмы.

– Эрика, – обратилась к Эрике Карла. – Мой жених из Австрии передаёт вам свои соболезнования. Он сказал мне, что он хорошо знаком с одним протезистом из одной очень престижной австрийской клиники. У него очень загруженный график, но для вас он сможет сделать исключение. Карл замолвит за вас словечко.

Эрика не понимала, что говорила ей Карла, и продолжала смотреть в окно на пальмы.

Карла присела рядом с Эрикой и продолжила гладить её по голове.

Эрик продолжал недоумевать.

Джованни помогал Эрику одеться.

Эрика ждала Эрика в холле старой клиники Ospedale San Giovanni Calibita Fatebenefratelli.

Солнце ослепляло город.

День сменился ночью, а ночь сменилась днём.

Старинный отель «Авентино» рядом с замочной скважиной продолжал принимать посетителей.

После очередного долгого отсутствия новостей от неё у него уже немели руки. Он помнил о шквале «дзыней» в ту летнюю ночь, когда он искал её безуспешно. Он понял, что ему нужно сменить обстановку. Рим. Этот город всегда лечил его нервы.

Шёл второй день его пребывания в вечном городе. Он вышел во двор старинного отеля «Авентино», того, что на улице Сан Доменико. Присел за столик, чтобы выпить свой любимый кортадо.

«Жаль всё-таки, что её нет рядом» – подумал он.

«Но, вдруг она всё-таки ещё напишет» – всё ещё надеялся он.

«Всё-таки хорошо, что я настроил звук только для её номера. Я услышу его и буду точно уверен, что это она» – утешал себя он, открывая путеводитель по Риму известного польского искусствоведа Гробовского. На случайной странице он прочитал следующее:

«О, белиссимо, о белиссима, белиссисиме! Подходя к портику, где спрятан диск с устами истины, помните, что эта круглая мраморная плита служила древним римлянам неким подобием современного детектора лжи, полиграфа, если хотите, но тогда в те незапамятные времена этот аппарат был не чем иным, как маской бога Тритона, сына Нептуна и Салации. Но о нём мы поговорим отдельно. Так вот, испытуемому положено было всунуть руку в пасть маски. Лжецу бог Тритон неизменно откусывал погруженную в его рот часть руки. Отсюда и название: «Уста истины»…»

Неожиданно он прервал чтение, вспомнив, что оставил в номере свой давно не издававший заветный звук телефон.

«Как же так?» – спросил он себя, допивая кортадо.

В тот самый момент в улучшенном номере отеля «Авентино» его телефон, мирно лежавший на прикроватной тумбочке и заряжавшийся энергией на весь день прогулок, дёрнулся от вибрации, сопровождаемой звуком «дзынь».

А теперь обо всём по порядку.

Днём ранее он прибыл в Рим.

– Have you ever been to Rome, sir?18 – спросил улыбающийся и на первый взгляд весьма учтивый консьерж отеля «Авентино» с именем Марио на бэйджике.

Он ответил:

– Yes, twice: last year and last millennium.19

– Nice, nice,20 – закончился английский Марио.

Он не был удивлён. Он оставался в предвкушении исцеления от «дзыня», предполагая тем временем продолжать поиск истины, чем, как ему казалось, он занимался всю свою сознательную жизнь. Ему предоставили ключ-карту от номера, который являлся некой пристройкой к основному зданию. «Всё хорошо» – отметил он, осмотрев номер. В нём был собственный кондиционер, а рядом со входом даже имелся небольшой дворик со столом и двумя стульями из кованого железа. «Ах, если бы она была со мной… По вечерам мы бы сидели за этим столом на этих стульях и пили бы лёгкое белое вино, шутили бы и…» – мечтая, он не преминул дзынькнуть ногтем указательного пальца, возможно, левой руки, о железную поверхность стола.

«Nice, nice» – подумал он.

Сегодня он решил лишь заглянуть в замочную скважину и в уже известный ему с прошлого года пивной бар Ма-Че-Те напротив ещё неизвестного ему бара Ма-Те. В скором времени он станет более чем известным не только ему.

Спуск с холма Авентино был отмечен двумя «дзынями» у похожих на туристов девушки и парня, которые до «дзыней» держались за руки. Сначала дзынькнуло у неё. Потом у него. Они остановились и в недоумении посмотрели друг на друга.

– Веселей, – подзадорил он растерявшуюся парочку, проходя мимо.

Они нехотя обратили на него внимание, но взгляды их несколько подобрели. «Мама» – читалась догадка в глазах каждого из них. С того момента к портику с Bocca della Verita, примыкающему к базилике святой девы Марии-ин-Козмедин, то есть, «прекрасной», если покопаться в этимологии слова «козмедин», он уже дошёл, не услышав ни одного «дзыня». На удивление, даже в очереди за возможностью проверить себя на правдивость у благопристойных посетителей из разных стран не дзынькало. «Какие воспитанные» – подумал он. Подходила его очередь. Его оббегали со всех сторон озорные мальчуганы из Голландии, прячась за ним. Уж он-то сразу определил их происхождение по забавному гортанному «р» их мамы и папы. Мальчишки брызгали друг в друга тонкими, но стойкими струйками воды из водяных пистолетов, слегка задевая и его. Мама и папа пытались урезонить своих резвых детишек, но непринужденность и весёлость невольно вовлечённого в их игры мужчины позволяли им думать, что ничего плохого они не делают. Но вдруг почти вся очередь, кроме вышеупомянутых мальчишек, постепенно была вынуждена погрузиться в оханья и аханья после того, как прозвучал истеричный крик некоего молодого скандинава: «What is it? Oh, my god!»,21 а потом и вопль объятой ужасом молодой скандинавки: «Eric, Eric! Where is…».22 Потом они уже кричали на родном языке.

Он толком не понял, что произошло, но всех ожидавших своей очереди погрузить одну из своих конечностей в пасть Тритона попросили покинуть портик с Устами истины и заняться своими делами. Спустя несколько минут на одноимённой площади зазвучала сирена кареты скорой помощи, в которую был помещен молодой скандинав в качестве пострадавшего и молодая скандинавка в качестве его спутницы. «724» – отметил он номер машины лишь потому, что именно таким был его номер для связи внутри офиса, в котором он работал. «Игра цифр» – посчитав знаковым такое совпадение, мистифицировал он.

Мальчуганы из Голландии не были заинтересованы происшествием. Они продолжали искать возможность зацепить друг друга водными струями, то прячась за колоннами, то за чьими-то телами.