-- Странны видения твои! -- Нахмурил свои брови гном-упрямец, гном-страдалец. -- Что-нибудь ещё?

   -- Открылось мне сейчас, что на вершине третьей из тех гор, окружённой облаками, поставило Зло гигантскую Мать-книгу, и при помощи своих чернокнижников, магов чёрных, колдунов и чародеев, всех алхимиков, кудесников и ведунов пытается вписать туда все девяносто девять Его имён! Торопись же, ведь они -- на полпути, сложа руки не сидят!

   -- Но почему я? -- Перебил Олвин. -- Причём тут я?! Какое мне дело до их Мать-книги? Пусть вписывают туда, что хотят! Ах, мне вернуть бы ту, что всегда была рядом; что всегда была добра ко мне; ту, которую я... Какой же я дурак!..

   -- Если туда будет вписано последнее из Его имён, то мир падёт. -- Разъяснила мать гномов из рода Железа. -- Теперь тебе понятно? И лишь ты способен обуздать врага, остановить его.

   Перечить жрице не мог даже такой высокородный гном, как Олвин. Он лишь вздохнул и вымолвил:

   -- Но ведь немощным стал я, незрячим; какой же с меня толк?

   Улыбнулась тут мать гномов, и дотронулась скипетром до чела Олвина.

   -- Легче? -- Спросила она.

   -- Легче. -- Подтвердил гном, почувствовав значительный прилив сил.

   Тогда попросила тут наставница, дабы и огнехвост, и Иддир, набрав полную пасть слюней, со всей силы плюнуть в лицо Олвину. Те отказывались долго, не смея так поступать со своим другом, ибо плевок означал лишь одно -- презрение. Но жрица настаивала, и те беспрекословно повиновались: раз того требует мать гномов -- значит, так надо.

   Зрелище было неприятным, зато Олвин продрал свои глаза, и сквозь потоки лечебной слюны увидел свет, а в нём -- три силуэта: гномиху, дракониху, белку. Вся троица смотрела на обескураженного гнома, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться -- да-да, огнехвосты и драконы умеют это делать по-своему.

   -- Что я должен делать? -- Воодушевлённо поинтересовался приободрённый Олвин. -- А самое главное: как мне туда попасть? Чай, не ближний свет!

   -- А я на что? -- Обиделась Иддир. -- Или ты думаешь, что один ты по Юнни скучаешь? Единственное, я не знаю дороги...

   -- На сей раз -- без тебя. -- Покачала головой мать гномов, обращаясь к драконихе. -- Для того чтобы остановить Зло, сначала необходимо стереть из Мать-книги все имена; а для того, чтобы перелистнуть хотя бы одну страницу, потребуется не менее дюжины гномов, так что Иддир отпадает. Есть у нас двенадцать храбрецов и большая лестница?

   -- Моя артель. -- Не задумываясь, ответил Олвин. -- Благо, они все живы и здоровы. Но если не Иддир -- каким образом мы перенесёмся в тот злополучный край? Пешком мы не успеем! С твоих слов, враг дожидается ещё и определённой даты, когда что-то с чем-то совпадёт, когда сработает заклинание; когда сработает всё, что написано в той книге...

   -- Я приоткрою рунный портал. -- Сказала мать гномов. -- С помощью него вы попадёте в сам край, но дальше -- сами.

   После, собирая Олвина и его одиннадцать друзей в далёкий путь, мать гномов добавила напоследок следующее:

   -- В каком-то из древних свитков, что нашла я в Главной библиотеке, вместе с картами хранились кое-какие упоминания о местопребывании самого Зла. Руны эти записаны в обратном порядке -- дабы никто, кроме нас, не узнал, не прочёл по глупости своей, да не отправился на поиски Зла, ибо лишь мы, гномы, имеем к нему стойкий иммунитет. Помните, что однажды совращены были некоторые эльфы Злом, и ныне гоблины; лишь гномы устояли. И ещё: Мать-книга, хоть и огромна, да припрятана хорошо; замаскирована. Так просто её не найти, и пишущие в ней строки гады окружили себя дымкой, оттого толком не видны. Всё это содержится в строжайшей тайне, и кабы не мои способности... Не узнала б я про тот секрет, про ту загадку.

   И провела жрица ритуал, и вот: двенадцать гномов по мановению волшебного жезла и сопутствующих слов отныне на самом краю света!

   И увидел Олвин, и вся братия его, те три злополучных вершины, одна из которых в разы выше, и пик её закрыт облаками. И двинулся навстречу Злу отважный гном, но словно разноимённы были полюса: гнома из рода Железа отталкивал от гор невидимый магнит; каждый шажок давался с превеликим трудом, и к тому же поднялся сильный ветер, мешающий сосредоточиться. Туман, буран и вьюга; пелена и ураган. Но слишком упрям был Олвин, и продолжал идти туда, куда ему было велено.

   И раздалось в густом тумане хихиканье:

   -- Вы не должны выжить; не должны уцелеть. Не по зубам вам тягаться со Мной, ибо здесь дремлет иная сила, и справиться здесь лишь магией возможно. Владеешь ли ты ею, гном?

   -- Я владею правдой. -- Дерзко и бесстрашно отвечал туману Олвин. -- Я сокрушу тебя навеки.

   -- Ой, ли? -- Издевалось Зло. -- А успеешь?

   И вправду: зоркие глаза гномов различили Мать-книгу, и вот: девяносто восемь имён уже вписано в неё, и на подходе последнее, девяносто девятое. Но кинули Камнерождённые дротики свои в неизвестность, и попали: все, как один, попадали вниз, в пропасть писари зловредные, и некому дописать имя последнее.

   И поспешил Враг к вершине, к Матери-книге, дабы написать своё же имя самому, самостоятельно; но преградил ему путь суровый, величавый гном!

   -- Брысь с тропы Моей, малявка! -- Прохрипело Зло бородатому смельчаку, даже не думая сбавлять шаг.

   -- Ты не пройдёшь!!! -- Взревел Олвин, да так, что услышали его все горы в долине. Гном вытащил из ножен Лайсендер, и позвал Врага в последний бой.

   И принял вызов Враг, не убоявшись великого меча, на который нанесены были руны гномкой Юнни. Но с толку был он сбит: ведь думал Враг, что гном пойдёт с секирой на него, или же обрушит свой тяжёлый молот.

   -- Ты не эльф и не человек, чтобы идти на Меня с мечом! -- Шипел туман, кружа над Олвином. -- С магическом мечом, а это ведь нечестно!