Маленькое Зло обиженно фыркнуло и на время притихло.

     Вместе с тем, оно и в этот раз оказалось правым: Атлантидой тут и не пахло, ибо ветер принёс загазованный воздух, который может быть только в двадцать первом веке. Однако места этого я припомнить не мог (как и некоторые другие вещи в своей новой жизни). Вздохнув, я продолжил свой путь – да не один, а с Маленьким Злом на своём правом плече.

     Почувствовав запах большой (ну, или малой, если хотите) воды (лягушата нутром её чуют), я уверенно направился в ту сторону, ускорив свой шаг.

     Я вспомнил, как трижды ездил на один курорт, что зовётся Боровое. До того времени я никогда не выбирался настолько далеко от своего дома, никогда не бывал в сосновом бору; я проехал расстояние в несколько сотен километров. Я с ностальгией вспоминаю те дни (именно природу увиденного мною края, а не неизбежные столкновения между мной и сверстниками). Я видел большую воду (те озёра гораздо крупнее наших), и я мечтал в неё войти (однако лето в том году выдалось прохладным, и всех нас ждал большой облом). Зато каждое утро мы занимались физической культурой (не самое приятное для меня занятие), и по дороге я всегда с интересом засматривался на горы, которые скрывал густой туман. Была гора – и нет её; фантастика. Но уже через несколько часов (или меньше?) туман, постепенно рассеиваясь, обнажал величественные, нерукотворные пирамидальные сопки – словно кто-то очень большой, идя, рассыпал по дороге каменный дождь. Некоторые из этих природных сооружений имели весьма причудливую форму: у одной из гор часть «лица» была похожа на физиономию ведьмы. Всё же горы не были моей страстью; не совсем тем, что меня привлекало в том месте, потому что на них нужно было взбираться, а подъём всегда физически тяжелее, чем спуск. Меня больше вставляло от лесов и озёр. Я даже пил воду из родника – чистую и ледяную; просто удивительно, как я не простудился тогда. Я собирал грибы и ягоды; я с охотой плёлся по всем тем живописным местам. Я вдыхал аромат того воздуха, и мне становилось очень хорошо – после пустых, ветреных, безжизненных степей новая природа настроила меня на новую волну, влила свежую струю; она совершенно захватила меня. Может, то место, где когда-то я бывал – и есть искомый рай? Скорее всего, нет, поскольку раем может называться совокупность всех положительных явлений, а с людьми я там не сошёлся – ни характером, ни интересами, ничем. И вот я шёл и шёл себе дальше, неизвестно куда; а мои воспоминания постепенно растаяли, как льдинки на ярком солнечном свету второй половины марта.

     Ближе к вечеру я осторожно спустился с крутого высокого холма, усеянного мелкими острыми камнями, к побережью Бездонного водоёма – идеально круглого, но мутноватого водоёма, у которого нет дна. Природа-архитектор соорудила его не просто так: он был своеобразным порталом в Другой мир (но об этом я узнал несколько позже)

     – Кваки-кваки! – Это было первое, что вырвалось у меня из груди, когда я увидел то озерцо. Я бросился к немного заболоченным берегам, дабы вдоволь напиться. На удивление, я не только не отравился, но и утолил свою жажду чуть ли не родниковой водой (если можно так выразиться о воде из озера). Зато я увидел своё унылое отражение, и мне стало ужасно не по себе. На мне было нечто вроде сомбреро; я был бос, а штаны мои были закатаны до колена. Ещё я был вооружён – подзорной трубой, сачком, ножом и ещё каким-то тряхомудьем.

     – Дуремар! – Только и молвил я, ибо на ум почему-то пришла ассоциация именно с тем персонажем из «Золотого ключика».

     Берега водоёма поросли златовикой и золотоношей – их названия говорили сами за себя: первая оказалась болотной ягодой тёмно-жёлтого цвета, а вторая являла собой нечто среднее между камышом и пшеничным колосом. Если немного потрясти золотоношу в руках (в моём случае – в лапах), то она начнёт осыпаться золотой пудрой. Настоящим золотом, народ! Без преувеличения. Как так вышло, я без понятия.

     – Мы так и будем тут сидеть? – Надулось отчего-то Маленькое Зло.

     – Тебе что-то не нравится? Или ты куда-то торопишься? – Сорвался я.

     – Кто-то отправился на поиски рая; судя по всему, он его уже нашёл? М-да, немного же нужно для счастья – таким образом можно было бы выбираться на природу каждые выходные и прекрасно проводить время.

     Меня точно окатили ледяной водой. Этот чудик… Прав уже третий раз?! Да быть того не может!

     Между тем свечерело вконец – я хотел сказать, что день близился к своему логическому завершению; стало прохладно и вместе с тем немного не по себе. Чёрная копоть с низких, сгустившихся надо мной облаков давила и угнетала, прижимая меня к земле, и ваш Шмыгль не знал, куда деться.

     Я съёжился от холода, но те тряпки, что были на оборванце-лягушонке, не согревали от слова «совсем». Чем бы укутаться? Так и свернулся бы калачиком где-нибудь! Под тёплым клетчатым пледом у камина. Домосед ли я? Ну, как сказать… Вообще – нет. Я с превеликим удовольствием ходил бы на улицу, вот только некуда ходить и не на что смотреть, да и людно уж слишком, а ведь я предпочитаю бродить в одиночку, как одинокий серый лютоволк. Не по сердцу мне степи, пустыни и поля (в отличие от морей и лесов). Белый пляжный песочек, на котором ты стоишь и ловишь всем своим телом морской бриз… Или густая-прегустая дубрава, в которой рад заблудиться и прикоснуться к кроне, к стволу (а то – и забраться на него!). Я бы взял с собой всё необходимое, включая спальный мешок… Однако ж, я отныне всего-навсего маленький, несчастный квакль-бродякль, отрезанный от всего мира и находящийся неизвестно где и неизвестно с кем; одетый неизвестно во что, съевший неизвестно, что…

     Впрочем, известно, что: я ведь наелся до отвала ягод златовики и запил её водой из Бездонного водоёма – а потому совсем неудивительно, что разболелся живот. Теперь, пожалуй, это надо исправить! Ведь когда я очнулся, то первым делом нашарил в своих карманах, и обнаружил там небольшой ларец, который я сам для себя назвал «Маленькая радость»: в нём было слоёное пирожное, крепкий кофе и вишенка (настоящая, свежая, со стебельком и листочком).

     Немного подкрепившись, я решил поплавать в озере.

     – На ночь глядя; ага. – Бросило мне Маленькое Зло – то ли с издёвкой, то ли с сожалением; в любом случае, оно наверняка покрутило бы пальцем у виска, если бы умело.

     – Тебя забыл спросить! – Нагрубил я. – Какой лягушонок не плавает?

     – Такой, как ты. – Кинуло мне вдогонку Маленькое Зло, но было уже поздно. – Каким бы кваклем ты не был, как человек ты плавать не умеешь…