– Он не смотре-э-эл! – рыдала девица, кусая бледные губы и качаясь из стороны в сторону. – Он в Ордене по контракту поваром работает. Я к нему йэд-у-у-у…

– Ну и славно, что по контракту, – произнёс капитан. При этом он цензурные слова старался использовать по минимуму. – Тебя-то за каким… за какой надобностью к нему понесло. Да ещё и с пузом.

– Мне знакомая гадалка пасьянс разложила-а-а, – провыла в ответ девушка. – Карты показали смерть, если к мужу не поеду-у-у.

– …! – эмоционально и, что весьма показательно, единогласно охарактеризовали сложившуюся ситуацию мужики во главе с капитаном. И, надо сказать, мысленно я была на их стороне.

Что ж, кажется, пора вступать в игру.

– Добрый вечер, любезные! – проорала я от кустов и, вспомнив совет своих соседок, растянула губы в дружелюбном оскале. Мужики ведь любят, когда им улыбаются, а мне очень-очень надо, чтобы они меня сегодня полюбили.

В хорошем смысле этого слова.

– …! Добрый? – вызверился на меня капитан, но я не растерялась.

– Определённо, – ответила я и строго посмотрела на одного из почтовых служителей. – Любезный, помогите мне с сундуком. Тяжёлый больно.

И пока они изумлённо таращили глаза, подошла к роженице и присев возле неё на корточки, потрогала живот.

– Вас как зовут? – спросила тихим голосом, незаметно посылая по коже роженицы лёгкий успокоительный импульс.

– Дора.

– А меня Агава. – Ободряюще улыбнулась. – Я целительница. Тоже в Орден еду.

– К мужу? – всхлипнула она.

– На работу.

После этих слов мужиков отморозило, а капитан слез со своего возвышения и самолично помчался за моим сундуком.

– Схватки давно начались? – уточнила, стараясь не хмурится от дурного предчувствия, но факты были неутешительными. – Частые?

– У-утром ещё, – всхлипнула девушка. – Частые. Не знаю. Мне кажется, что они уже не прекращайу-у-утся-а-а…

Хрупкое тело скрутила болезненная судорога.

Я притушила веками злость и сцепила зубы, чтобы не ляпнуть чего покрепче. Ничего не поделаешь, Дорам тоже нужно размножаться.

– Утром – это хорошо, – проговорила я, через секунду взяв себя в руки. – Беременность, я так понимаю, первая?

– Да.

Дора зарделась и с гордым видом выдала:

– Мы тройню ждём.

– Прелестно, – простонала я. – Тройня – это… это… это…

Я задрала голову и беспомощно посмотрела на вернувшегося капитана, не в силах найти подходящего слова. Он шевелил губами, как карп, попавший в руки к кухарке, понимая, что смерть неминуема, но всё ещё на что-то надеясь. Победила жизненная опытность и капитанская находчивость. Мужчина шмякнул на землю мой сундук и показал роженице большой палец.

Мол, молодец.

Молча.

– Точно, – поддакнула я, выпрямляясь. – Ты пока полежи тут, Дора. Дыши глубоко, а лучше пой. Капитан, можно вас на два слова?

Он бодро подхватил меня под локоть и, отойдя на пару шагов, зашептал:

– Милая, девушка! Помогите, ради Магии. – Это был мужчина средних лет, чуть ниже меня ростом, с посеребрёнными возрастом висками и сеткой лучистых морщинок у глаз, что говорило о добром нраве и лёгком характере. И вот эти вот весёлые морщинки в сложившейся ситуации откровенно пугали. – Тут недалеко хутор. Его ещё до войны для почтовых построили. До него ближе, чем до города. Так что за помощью я отправил, вы не думайте. Вот как эту ду… Дору увидел, так и отправил сразу. Вы только задержите как-нибудь это всё, а потом её заберут и…

Я покачала головой, и капитан осёкся. Остальные мужики, что прибились к нам стайкой, посмотрели на меня с ужасом.

– Аура плохая, – пояснила я. – Юбка у неё мокрая. Заметили? К тому же температура поднялась, и кровью пахнет. Не можем мы помощи ждать. Да и не довезут они.

– А что же делать?

Капитан сдвинул на затылок фуражку и закусил губу. Я пожала плечами.

– Рожать.

– Где? – Он побледнел, что в темноте было особенно хорошо заметно. – На моём «Пеликане»?

– Ну уж точно не на земле, – фыркнула я в ответ. – Вы, конечно, почтовое судно, но каюта с чистыми простынями и горячая вода у вас, полагаю найдутся.

Мужчина затравлено огляделся по сторонам и сглотнул.

– Да чтоб вам всем провалиться! – выругался он, когда Дора протяжно застонала. – Вы точно из целителей, дамочка?

– Диплом показать?

Диплома у меня, конечно, не было, но капитану он и не был нужен.

– Ладно, – махнул он рукой. – Командуйте. Что нам делать с этой… Дорой?

Дору в шесть рук подняли на борт «Пеликана», следом за ней поднялась я с саквояжем, мой сундук и капитан. Впрочем капитан, когда я стала стаскивать с роженицы мокрое окровавленное бельё мигом ретировался, бросив напоследок:

– Так а с помощью что делать?

– Если приедет? – уточнила я, вспомнив гостеприимство города Фархеса. Капитан тоскливо кивнул. – Если приедет, пусть поднимается. Я тройню в первый раз принимать буду. Страшно. А если не приедет… – Я задумалась. – Молитесь Предкам. И воды мне горячей принесите. И чистых простыней.

– Сколько?

– Можете все, – щедро разрешила я и повернулась к Доре.

Она лежала на узкой койке и непрерывно стонала. Взгляд у неё уже был не испуганный, а близкий к истерике. А истерика – это последнее, что нам сейчас надо. Поэтому я улыбнулась и решительно хлопнула в ладоши.

– Ну что? Молодцы вы с мужем! Ювелиры. Троих младенцев за раз – это же суметь надо.

– Ой, мамочки… ой, мамочки… – причитала Дора. – Как больно-то… И страаашно.

– Бояться нужно было, когда ты из дому ушла, овечка безголовая! – строго оборвала я. – А теперь чего уж? – Я вынула из сундука всё необходимое, сняла пальто, закатала рукава и прикрыла дорожное платье передником, сожалея о том, что не успеваю полностью переодеться. – Теперь надо сделать всё, чтобы к мужу твоему приехала ты и три ревущих младенца в почтовой корзине, а не букет из четырёх гробов. Поняла меня?

Она всхлипнула и кивнула.

– Тогда слушаешься меня во всём, не паникуешь и не тратишь силы понапрасну. Нам они сегодня ещё понадобятся.

Не стану рассказывать о том, как долго и мучительно это было, сколько сил сам процесс забрал у роженицы и у меня, сколько нервов убил у бедолаги капитана и почтовых работников, которые не разошлись по домам до тех пор, пока всё не закончилось в половине четвёртого утра.

Скажу лишь, что Дора родила троих малюсеньких, но совершенно здоровых мальчиков и к тому времени, когда из Фархеса приехала лекарская карета (капитан за ней отправился лично, когда стало понятно, что никакая помощь к нам не приедет), их мама оклемалась настолько, что сумела включить мозги и сообразить, что прямо сейчас ей стоит вернуться домой, а не продолжать путешествие.

Я её в этом полностью поддержала и выдохнула с облегчением, когда увидела, что вместе с помощью приехала стайка пожилых женщин, оказавшихся свекровью, матерью и тремя тётушками этой Доры безголовой. Что ж, надеюсь, за младенцами эти няньки будут следить лучше, чем за их матушкой.

Затем мы с капитаном тщательно вымыли каюту, которая этой ночью временно исполняла обязанности родильной палаты, я лично поменяла бельё на новом матрасе – старый пришлось выкинуть – и, совершенно позабыв о присутствии постороннего мужчины, принялась расстёгивать пуговицы на платье.

– Воды горячей тебе пришлю, – смущённо крякнул капитан, отводя от меня взгляд. – Отдыхай.

– Ага, – ответила я, не особо вдумываясь в смысл произнесённых слов, кое-как стянула с себя новое платье и даже проверять не стала, насколько сильно оно пострадало этой ночью, а затем рухнула на узкую койку и уснула, кажется, ещё до того, моя голова коснулась подушки.

Глава четвёртая. Казённый дом

– Куда прёшь, твою магию! – раздалось прямо у меня над ухом, и я испуганно подскочила на месте, судорожно пытаясь сообразить, где я вообще очутилась. – Сказал же, мелкий груз сначала! Я вам кто? Боевик в восьмом поколении или тягловая лошадь?

– У себя в замке магией ругаться будешь, – раздалось в ответ, – а на моём «Пеликане» язык распускать только я могу… Тоже мне, восьмое поколение. На разгрузку почтового дирижабля только штрафников отправляют. Мне-то лапшу хоть не вешай, я к вашему брату с момента заложения Ордена летаю.