— Вы, милые мои, идёте вместе с ними. Покажете лучшие места для охоты, может, и сами что-то словите. Прошу без шуточек, потому что ваша пестренькая подружка ещё очень легко отделалась.

«Она угрожает нам!»

Ива не стала дожидаться ответа и повернулась к котам хвостом. Мелькнула белая полоса на её боку, серо-бурый хвост замёл в воздухе след, и кошка направилась к спальным местам. Видимо, пошла будить Льда. Буревестник что-то проворчал себе под нос, и, судя по тону, адресовывалось это как раз вожакам и всем остальным бродягам.

— С чего вдруг мы должны исполнять любой их каприз?

— С того, что они захватили лагерь и при желании могут прибить любого из нас, — вздохнул Крылатый. Он понимал возмущение друга: в нём самом колыхалась волна протеста, но кот старался сохранять холодный ум и рассудок.

— Я знаю, и всё-таки!

— Слушай, мне это тоже не нравится, но лучше не рисковать. Прошёл всего день после захвата, так что они могут вытворять всё, что угодно. Никому не станет лучше от очередной травмы. Просто отправим их куда-нибудь, а сами поохотимся отдельно, — сказал он, надеясь, что Буревестник поймёт посыл. Спокойные слова, кажется, поумерили пыл собеседника, но он продолжал сомневаться.

— А как же ходить по трое?

— А смысл, если враг уже среди нас?

— Твоя правда.

Бродяги вернулись быстрее, чем ожидалось, и на этот раз появились новые коты. С первым, кремовым, шёл щуплый чёрно-белый кот, а позади догонял их ещё один — чёрно-рыжий, похожий немного окрасом на Одноцвета. Какой-то разрозненной командой, совершенно не похожей на стройные отряды воителей, они приблизились к Ветряным.

— Ива сказала, что вы покажете места для охоты, — проговорил чёрно-белый. Крылатый замешкался. Правильно ли он поступает? Он чувствовал, как его тело каждой клеточкой противится повиновению бродягам, но усилием воли вернул самообладание. Пока всё нормально. Он кивнул, повернулся и повёл подобие патруля вверх по холму, постепенно возвращая контроль над собой.

Даже с тяжёлыми, тянущими на дно мыслями бежать было просто. Крылатый переставлял лапы, как делал это практически каждый день, и представлял — неосознанно и горько — как рядом бежала бы Пшеница. Неподходящие мысли в такой ситуации, но кот ничего не мог с собой поделать. Он почти наяву видел, как сестра смешливо улыбается и вырывается вперёд. На сердце было тяжело, но Крылатому показалось, будто она шепчет: «Держись». Ему действительно стало легче, и воображаемый силуэт растворился. Это не была настоящая Пшеница, не был звездный предок, воин был уверен в этом, как в том, что кролики не летают, но отчего-то лапы налились силой. Он отогнал мысли о сестре, лишь молча поблагодарив её на прощание.

Лагерь остался позади: кот не оборачивался, чтобы увидеть исчезающую за холмами поляну, но точно знал, в какой момент становится не видно даже огромную Скалу. Он знал здесь каждую тропу, каждый сухой кустик, каждую маленькую кроличью норку. Делить с захватчиками родную территорию было больно. В голову даже пришла мысль побороться с ними здесь и сейчас, и Крылатый краем глаза оценил противников. Последствия могут быть ещё более ужасны. Двое против троих, да ещё и недалеко от лагеря. Бой — не всегда лучший выход. Он повторил это про себя несколько раз, выдохнул и просто продолжил путь.

— Можем поохотиться у ближнего ручья, — заметил Буревестник. — Там иногда бывает дичь, учитывая, что за водой мы туда ходим редко.

— Видели мы ваш ручей, — не согласился кремовый, которого Ива недавно называла Коржиком. Неужели его так и зовут? — Давай дальше.

— Вы нам ещё озеро покажите, вдруг мы и его не видели! — поддакнул чёрно-рыжий. Он подскочил чуть ближе к Крылатому и с вызовом посмотрел на него. Воин непонимающе склонил голову набок: вблизи котик оказался ещё меньших размеров, чем ожидалось, и, хоть на вид был взрослым, смотрел с какой-то ребячливостью, детским запалом. Крылатый всё же решил не отпускать комментариев и, игнорируя того, повернулся к навязанным спутникам.

— Так. Как вас зовут? — спросил он, понимая, что и дальше пытаться различать котов по окрасу шерсти — гиблое дело.

— Я Корж, — снова взял слово кремовый, и Крылатый подумал о том, как к нему обращалась Ива. Возможно, она так демонстрирует своё превосходство? Корж тем временем указал на чёрно-белого. — Это Чернокрыл.

«Надо же, а имя как будто племенное, — продолжал размышлять Крылатый, с новым интересом посмотрев на Чернокрыла. — Кто же ещё может притаиться в рядах наших врагов?»

— А третий? — уточнил он, снова глядя на чёрно-рыжего котишку. Тот фыркнул, но Корж представил его первым.

— Этот? Можешь звать его Мелким.

— Хотя давно могли дать нормальное имя!

— Заткнись, а.

— Прости.

Крылатый подавил желание закатить глаза. Какими бы разными ни были бродяги, большинство из них оставалось захватчиками — грубыми, странными, хоть и интересными личностями. Пусть Мелкий выёживается, сколько душе угодно, а Корж командует. Не нужно раздражаться, ведь, в конце концов, вспыльчивость может означать слабость, а проявлять слабость было никак нельзя.

— Хорошо, тогда Корж. Чего вы хотите, если всё уже видели?

— Почему же всё? — он, вновь почувствовав своё командование, немедля махнул лапой вдаль. — Покажите нам, что таится в глубине вашей территории.

Переглянувшись с Буревестником, воин увидел в синих глазах того то же явственное нежелание открывать бродягам секреты. Тем не менее, бурый пожал плечами, отдавая условное лидерство Крылатому. Что ж, рано или поздно захватчики бы всё равно докопались. Пустоши — открытое место, и скрывать, собственно, было нечего, поэтому кот повернулся почти без сожаления.

— Ладно, пошли.

Они двинулись дальше. Полевые цветы, примятые лапами, оставляли цветные следы на шерсти иногда, но чаще просто осыпались. Они качали головками в такт ветру, будто приветствовали котов — как тех, что жили здесь поколениями, так и тех, которые напали на беззащитный лагерь без предупреждения. В конце концов, цветы не могут знать разницы между теми и другими. Для них все коты — одинаковые, и, может, поэтому растениям живётся гораздо проще. Всё ещё накрапывающий дождь стучал по их сомкнутым лепесткам, но бутоны не раскрывались. Отчего-то лапы Крылатого сами взяли курс на два ручья. Что ж, может быть, хорошая охота сможет наполнить желудки Ветряным и даст бродягам стимул быть подобрее к хозяевам земли. Впереди наконец послышался переливчатый звон потоков, и здесь Крылатый остановился.

— В этом месте всегда хорошая охота, — он немного помолчал и глянул на соплеменника. — Думаю, нам лучше разделиться.

— Верно соображаешь, — сказал Корж, а вспыхнувшая было надежда угасла в тот же миг, когда кот окончательно убедился: бродяги не глупы. — Чернокрыл идёт с тобой, а я с твоим дружком. Мелкий… делай, что хочешь.

— Может, будет лучше мне поохотиться с Буревестником, а вам друг с другом? — сделал ещё одну попытку палевый, но был встречен только усмешкой. Корж шагнул ближе к бурому с чёрным воину.

— Конечно, так мы вас и отпустили на все четыре стороны, — фыркнул он. — Как там тебя? Показывай, настолько ли хороша здешняя охота, насколько вы её расписываете.

— А ты чего стоишь? Давай, — Чернокрыл, каким-то образом уже оказавшись рядом, припал к земле в охотничьей стойке. Его нос чутко задёргался: кот искал запахи дичи. Крылатый был вынужден последовать его примеру. Всё же кормить Ветряных чем-то стоит, что бы ни происходило.

«Они умны, да, — принялся размышлять кот. Он уловил след кролика, но сам, казалось, был далеко-далеко отсюда. — Возможно, боятся, что мы донесем на них другим племенам и изгоним общими силами. Или заподозрили попытку сбежать? В любом случае, осторожность не помешает, — он замедлился, а вскоре и вовсе остановился, когда впереди в траве замаячили ушки. — От них всего можно ожидать».

Кролик сорвался с места, напуганный резким звуком, но Крылатому того и надо было. Он привычно бросился за добычей, чувствуя, как впервые за день наконец-то растягиваются заспанные мышцы. Бег всегда заставлял его чувствовать себя лучше, пусть он бегал не так хорошо, как некоторые из его племени. Зверёк не мог долго скрываться от опытного преследователя, и уже на следующей петле кот подрезал кролика и прижал к земле. Секунда, быстрый уворот от когтистых лап — и тельце, которое только что отчаянно боролось за жизнь, обмякло в зубах охотника. Угасающий азарт охоты не принёс радости, как обычно, но осталось удовлетворение. Этим он сможет накормить часть племени. И всё-таки часть кота понимала, что это не настоящая охота, не та, которая была раньше.