Глава II. Как балансировать на грани отчаяния и не свалиться Змей Ах, если бы велением сознания Я мог, как шкуру змей, свой старый и изношенный покров… Ментальный пласт несбывшихся надежд и квелых воплощений Сбрасывать… Тогда бы жизнь была иной. Мне не пришлось бы серость дней и боль обид вынашивать. И все забыл бы, и исчезла боль. Из кожи вон – из жизни вон, И вон из мыслей! Но трудно воплотить сию затею. Ведь невозможно человеку стать, хоть на мгновение, змеем. И перестать страдать… Пусть бьется мой порыв о недосказанность метафор… И прочат снова мне мои разбитые ладони, Что нет решений. Вокруг лишь промежутки между строк и новые запои… Лишь новые попытки, обреченные на смерть. И что мне делать? Как гореть, чтоб не сгореть? Как жить? Как змей, питаясь плотью? Как кровь тогда мне пить, не став от этой крови одержимым? И есть ли путь без жертв? Так пусть тогда вот так. Не змей, но ношу эту лишнюю я сброшу! Пусть вместо кожи скальп… И лучше буду выглядеть ужасно и противно, Но не сравнится боль моя внутри И внешняя «счастливая» картинка.  «Время идет, кружится день…» Время идет, кружится день. Он, как заговоренный, ходит по кругу. Красная тень, выключен свет. И выключен я. А он все по кругу. Изжилась мечта, разбился сосуд, И вылетел джинн из старой бутылки. Я просто лежу, вжимаясь в себя, А день все бежит без остановки. Проходят часы, сменяя рассвет, Сжирая закат, в предтече затмений. А мне наплевать на бионевроз, Расслабленный ужасом, жаждет ответов. Вопрос не вопрос, а может, и нет. Возможно, их нет, всех этих вопросов. Я просто лежу, предметом лежу, Бесцельно, но есть логический смысл. Я просто лежу, закрывший дыру, Прикрытый собой и пленочным телом. Проснусь, проживу, усну и проснусь. Мой цикл, не день, но под пистолетом. Лежу и лежу, свой быт торможу, И вдаль ухожу от старых привычек. А день все бежит, как глупый бежит, Сметая меня… А я гармоничен. Навеяло. Проза Представим себе просторное пшеничное поле. (Самое просторное, которое вы только можете себе представить!) Посередине этого поля на круглом табурете сижу я и курю «Беломор». Ветер ласково обдувает мою челку, и все замечательно… «Прекрасная погода», – подумал я и достал из кармана сотовый телефон, моментально запечатлев местный пейзаж. Умиротворение. Спокойствие. Блаженство. Мне никогда не было так хорошо! Проходит время. Перевернем лист бумаги и нарисуем другую картинку. Прекрасная погода, я сижу в середине поля. И все то же самое, только повеяло каким-то унылым одиночеством. Я в этом поле сижу уже несколько часов, абсолютно один. Становится тревожно. А если я так и буду дальше тут сидеть, до конца дней? Курю «Беломор», точнее уже просто маниакально скуриваю. И плачу. Я такой одинокий, мне так плохо в этом поле, черт возьми! Лучше бы я и вовсе сюда не приходил… Время движется. Новая страница. Я по-прежнему сижу. Мне не хочется никуда идти, мне страшно. Я боюсь сделать неправильный шаг. Я заблужусь, не выберусь… Это гребаное поле такое огромное, а я просто маленькая песчинка… Паника. Проходит еще время… Потом еще, и еще… Сигареты кончились. Осталось только лишь тело: некогда счастливого, некогда одинокого и навечно потерянного человека… «Колышется сердечко…» Колышется сердечко, И речь уж невпопад. Последнее словечко, Последний тусклый взгляд. Последнее спасибо, Последнее прощай. Последнее отчаяние И недопитый чай… А дальше будет снова, А дальше будет явь. И все-таки прощайте, Не надо провожать… А я же был вам нужен… Но, стойте, не вернусь! Скажу, что хлопну дверью… И хлопнув, отвернусь. И не окину взором, Я больше никогда! Тебя, унылость, горе, тебя, тебя, тебя… Айболит Ай, болит, и тут болит… Геометрии Эвклид, я, Подвешенный на люстре, Подавляю всех, кто в курсе… Подавляю тех, кто знает… Подавляю их абсурд. Они верят, пусть и знают… Они верят, что я друг… Я не враг вам, ненавижу… Закатаю вас в асфальт… Вы не радуетесь бреду, Вам куда приятней фальшь. Где полижет, там и марка. Где погладят, там котенок. Жалко, что, увы, ты в жизни, Лишь вонюченький ребенок. Только плачешь, только крики, И беспомощные взвизги. Я тебе б сказал всю правду, Но увы, припал в припадках… Я вишу над мертвым полом… Я молчу, не плачу… Снова Ты зайдешь, увидев труп, И заплачешь, словно друг… |
