– Ты не похожа на того, кто страдает из-за одиночества, – немного прищурившись, сказал Богдан.

А Магдалина слегка прикусила нижнюю губу, стараясь не улыбаться. Её смешило то ли сама привычка Богдана, то ли то, что она это заметила. Но тот практически вопросов не задавал. А ещё щурился немного, от чего походил на большого, какого-то вальяжного кота, который внимательно следит за каждым движением. А из-за слегка хитрой ухмылки, немного ироничной, что практически всегда красовалась на его лице, это впечатление только укреплялось.

– Нет, конечно, я вообще поклонится Шопенгауэра, – уверенно заявила девушка, покачивая ногой.

Она задела носком туфли щиколотку мужчины и он опустил ладонь ей на колено. Он сделал это так естественно, что и мысли о каком-то сексуальном домогательстве не возникало. Богдан сам этому значения не предал судя по совершенно спокойному лицу.

– А тебе идет, – окинув девушку взглядом, уверенно заявил он.

Как будто оглядев её осанку, черты лица и любопытный взгляд, пришел к выводу, что вот эти философские взгляды отлично переплетаются со всем её образом.

– Хотя, как по мне, спорно. Так что, можно сказать, я его поклонник в зависимости от ситуации.

Магдалина фыркнула.

– Все мы так. Когда я еду куда-то в час-пик я придерживаюсь теорий Ницше.

Богдан расхохотался и поперхнулся дымом.

– Хах, хочу такую книгу! «Понять философию Ницше или метро в час пик»!

– Или «Шопенгауэр в одинокой квартире и с бокалом вина», – продолжила Магдалина.

– Черт, да, я бы прочел это!

Мужчина бросил взгляд на дверь, спрятанную недалеко от касс. Наверняка, в уборной, как всегда были гигантские очереди. И от того Вики так долго не было. Он поймал себя на мысли, что он и не хочет опять слушать её стрекотню. От того он вздохнул и поднялся с места.

Магдалина приподняла вопросительно бровь, а мужчина подал ей руку. Она, не задумываясь, приняла её, поднимаясь. Тогда он взял её пальто, помогая ей одеться.

– Я решил проверить свою теорию, что мне все позволено и уйти, оставив Вику одну.

Магдалина фыркнула, застегивая пальто.

– Лжец. Ты просто так очарован нашими разговорами, что не хочешь опять сидеть с Викой и слушать её рассказы.

– И что же мне теперь делать? Меня раскусили, – фыркнул мужчина, оставив на столе несколько купюр.

Магдалина взяла его под руку и они пошли на выход. Фонари уже зажглись, на этой улочки они были романтично-винтажными, от чего вся ситуация походила на момент с мелодрамы. Чем Богдан и поделился. Девушка, рассмеявшись, сказала, что если бы было так, то они должны были бы сейчас решить, что они любовь всей жизни друг у друга и жить долго и счастливо.

– Долго и счастливо, – фыркнул Богдан, – мы что в гребаной сказке? Нужно что-то поинтересней.

– А что хочешь, чтобы я выкидывала твои вещи с балкона и кричала, что ненавижу это?

– Звучит заманчиво, – Богдан открыл дверь машины, перед Магдалиной, прошел на место водителя и продолжил разговор, как ни в чем не бывало, – лучше не говори такое, а то я подумаю, что ты серьезно и уведу тебя у твоего муженька. А что? У меня не было ещё ни одной женщины, которая умела устраивать красивые сцены.

– Красивые, да? Значит, бежать за тобой не буду. А куда мы, собственно, едем?

– Как куда? Ты хотела пойти с кем-то в театр. Вот я и жду, когда ты скажешь, в какой. Как я могу позволить остаться даме в одиночестве?

Считай, отдаю тебе долг. Ты не позволила мне заскучать на вставке, я не позволю тебе заскучать в одиночестве в театре. Только заедем за бутылочкой бренди. Пластиковые стаканчики, бокалы или предпочитаешь выпить с горла?

– В театре не красиво пить бренди с пластиковый стаканчиков. Так что предпочту выпить с бутылки.

Магдалина сказала в какой театр у неё билеты, откинувшись на спинку сидения. В машине пахло одеколоном Богдана и горечью сигарет. Но все же больше одеколоном. Чем-то крепким, мускусным, идеально подходящем этому мужчине.

Девушка слегка повернула голову, разглядывая Богдана.

У него были красивые руки, особенно ему шло держать руль. Запястья по-мужски крепкие, на левой руке два браслета с темных деревянных бусин.

– Мы не договорили насчет Шопенгауэра.

Мужчина хмыкнул, поворачивая руль. Он скосился на долю секунды на Магдалину, улыбнувшись. Она как-то наивно откинулась на сидение, как будто могла позволить себе, доверять ему.

– Ну, по Шопенгауэру, мы такие как есть на самом деле только в одиночестве. Представь, есть какой-то парень. Он сидит дома в одиночестве и думает, что он такой весь высокоморальный и вообще классный. Умный, начитался в интернете всякого интересного же и пришел к выводу, что все остальные тупые и вообще животные.

А потом оп. И что-то случается. Не знаю, может, попадает он на необитаемый остров. А там, к примеру, ещё человек пять. И все, выживает сильнейший. Как-то не до морали. И оказывается не такой уж он и умный и не такой добрый, как думал.

И получается он настоящий, когда сидел в квартире у себя или когда на острове был?

– Это вообще странно, – сказала Магдалина, – что значит «настоящий»? Чтобы я не делала, я – это я. Например, я сегодня морковь поела, а я её не люблю, значит, я сегодня не настоящая? Это конечно обобщение, но на простом примере легче.

То же самое, если я никого за тридцать лет совей жизни и не думала убить, а завтра меня уволят, муж изменит, соседи затопят и я возьми да убей кого-то. Тогда я когда настоящая было? Все эти тридцать лет или этот момент?

– Настоящий – это вообще странно. Какое к черту настоящий, если мы начитались и наслушались чужого мнения и сформировали свое? Исключительное, блять! Люди даже боятся сказать, что им книга не понравилась, потому что, видите ли, она классика. Даже если в таких мелочах мы зависим от других, то какое к черту свое мнение?

– В этом ведь и суть философии, – продолжила Магдалина, обняв себя за плечи.

В машине было прохладно и Богдан, не задавая вопросов, включил обогрев.

– Пытаешься объяснить одно, а из-за этого возникают лишь новые вопросы.

– Получается, – паркуя машины, сказал Богдан, – философия – это умение задавать вопросы. Подожди в машине. Я быстро схожу в магазин.

Магдалина кивнула, Богдан же выскочил с машины, идя в небольшой супермаркет со слишком яркой вывеской. Почти все лампочки в названии ярко светили, кроме одной.

Он пошел к прилавку с алкоголем. И стояло лишь ему остановится, как его телефон раздражающе зазвонил. На экране высветился номер Вики, странно, что она опомнилась только сейчас. Он смотрел на телефон, думая, ответить сейчас или же позже. Говорить с ней желания не было, но, наверняка, если он не ответит, она позвонит Магдалине. Мужчина чертыхнулся, отвечая на звонок.

– Слушая, – бросил он, пробегая взглядом по этикетке одной бутылки.

– Богдан! – воскликнула Вика. С помехами связи её голос был слишком высоким, от чего он поморщился, – Что вообще происходит? Я просто в туалет вышла, а ни тебя, ни Лены!

– Лены? – как-то лениво, протянул он, взяв бутылку и пошел к другому прилавку, – Разве твою сестру не Магдалина зовут?

– А? Да, Магдалина. И не переводи тему. Ты хотя бы представляешь, как это унизительно? И что она обо мне подумает? Пригласила знакомится со своим парнем. А этот парень свалил! Ты вообще обалдел?

– Я же заплатил за заказ, – протянул мужчина, разглядывая шоколадку. Взяв несколько он пошел на кассу.

На кассе сидела молодая, уставшая девчушка. Она заученно и привычно спросила про пакет, мужчина отрицательно покачал головой, слегка морщась из-за причитаний своей подружки.

– Оставаться не было смысла, – доставая кошелек и протягивая деньги, говорил Вике мужчина, – я решил разойтись. Так что какой смысл был оставаться?

– Что? Расстаться? Богдан! Ты серьёзно? Почему так внезапно? Ты не мог сказать раньше и не по телефону? Почему вообще?

– Спасибо, – бросил он девчушке за кассой, которая выглядела слегка смущенной и растерянной, но с некой веселость в глазах косилась на мужчину, видимо, позабавлена всей ситуацией.