Ей написал Вика.

Как Магдалина и думала, её сестра слишком была обрадована возможностью продемонстрировать своего нового мужчину, как будто хвасталась новым нарядом, чтобы заботиться о состоянии сестрички.

Они договорились встретиться в полпятого в небольшом кафе. Магдалина лишь надеялась на то, что там будет продаваться алкоголь и можно будет курить. По-другому она сестру не вынесет. Но вечер, в который по ощущениям, твой мозг распотрошили безграничным множеством бессмысленных разговоров, все равно был лучше, чем вечер в одиночестве.

Но только в этот раз.

Уже завтра, расчесываясь у зеркала, думала девушка, я вновь буду наслаждаться одиночеством.

Перед выходом она проверила свой телефон. На ответный звонок она и не рассчитывала. Хотя бы сообщение, что её муж включил телефон. Но того не было. Она положила телефон в сумку и отключила звук. Это лучше, тогда она не будет прислушиваться и постоянно его проверять в глупой надежде.

Прекрасно ведь понимала, что не позвонит.

Вернется поздно вечером, ничего не скажет, а она ничего не спросит.

Слишком умна, чтобы слушать ложь. Это лишь больнее.

Пусть лучше молчит, чем говорит какие-то глупые оправдания из-за которых ты только ещё больше уверяешься, что правда неприятна и болезненна.

Иногда, она уже по его глазам и сутулой спине понимает не сказанное:

«Я просто не хотел приходить. Мне было все равно где быть. Главное не с тобой».

Кафе было всего в нескольких кварталах от её дома от того девушка пришла самая первая. Села за одинокий столик и внимательно оглядела меню.

Очаровательная официантка принесла на её просьбу пепельницу.

Магдалина успела только прикурить и открыть меню на напитках, как напротив заскрипел стул, отодвигаясь.

Девушка подняла глаза, встречаясь взглядом с радостной младшей сестричкой. Она была в коротком платьишке и с распущенными волосами. Губы были в неестественно розовой помаде.

На стул между ними присел мужчина и Магдалина удивленно задержала дыхание, а после губы задрожали в едва сдерживаемой улыбке.

Этот вечер будет не так плох, как она думала.

Глаза мужчины тоже сверкали веселостью.

Кто бы мог подумать, что незнакомец с картиной галереи может оказаться новым хахалем её непутевой сестры?

– Познакомитесь! Богдан – Магдалина, Магдалина – Богдан.

– Рад встрече, – сказал мужчина, поцеловав тыльную сторону её ладони, глядя в глаза.

Его губы были слегка шершавыми на костяшках руки, а лицо Богдана была искажено веселостью. Он смотрел в глаза девушки, а в уголках его глаз были веселые морщинки-лучики.

В это момент она поняла, что её предыдущее мнение, что ему около тридцати ошибочно. Ему было больше, но мужественные черты лица не давали возможности правильно угадать его возраст.

Он достал сигарету и Магдалина молча ему подкурила.

Богдан откинулся на спинку стула, раздвинув ноги.

К ним подошла официантка. Вика тут же принялась заказывать, ведя пальчиком по наименованиям блюд. Магдалина сразу поняла, что оплачивать все это будет Богдан. Если бы нужно было оплачивать Вике, она бы не за что не делала заказ с такой безрассудной легкостью.

Магдалина покосилась на мужчину, тот медленно курил и, казалось, его совершенно не волновало сколько там заказывает его пассия.

Когда Вика наконец-то озвучила весь свой заказ и официантка отвела от неё взгляд, Магдалина и Богдан бросили одновременно «бренди». А после позабавленные этим, переглянулись, как будто между ними была какая-то великая тайна.

– Богдан художник, – гордо заявила Вика.

Как будто в этом было её достижение.

– Художник, да? – слегка иронично спросила Магдалина, приподняв одну бровь.

Мужчина ухмыльнулся как-то несмешливо, пожав плечами.

– Так получилось, – и между слов Богдана и Магдалины звучала не высказанная шутка.

Как будто между ними был свой собственный мир.

– Не просто художник, а гениальный художник! – продолжала хвастаться достижениями своего мужчины, Вика.

– Это лесть, – понизив голос, как будто это была большая шутка, – я просто художник, чьи картины сейчас в моде.

– Он скромничает, – уверенно заявила девушка, – его пытаются заполучить самые крупные галереи, а он решил провести свою выставку пару дней назад в какой-то крошечной галереи!

– Странное сочетание профессий, – указав на жетон на цепочке, сказала Магдалина.

– На самом деле у военных и художников много общего. И те и другие не знают, что делать со своей жизнью.

Вика стала привычно болтать. Она всегда много говорила, желая быть в центре внимания, даже в обычной беседе. Она каким-то магическим образом умудрялась игнорировать молчание Магдалины и Богдана. Они лишь иногда вставляли какие-то односложные реплики, когда она прерывала свой рассказ, чтобы задать вопрос.

– Я отойду носик припудрить, – бросила девушка, оставляя своего мужчину и сестру за столиком.

– Должна ли я извиниться за то, что говорила о твоих картинах? – когда Вика скрылась где-то между столиков, спросила Магдалина, отпивая со своего бокала с бренди.

– Нет, конечно, – фыркнул мужчина, – без тебя я бы умер там от скуки. Тем более ты была права. Та картина, помнишь её? Я нарисовал её только ради денег.

Магдалина рассмеялась.

– Всегда знала, что гениальность – это умение определять, что хочет увидеть общество.

– Мало того. Тем, кого считают гениями позволено намного больше.

– Например?

– Если обычному человеку его странности не прощаются, то если я это сделаю, то все скажут «ну да, он же гений». Даже если я сейчас уйду и скажу Вике, что был приступ вдохновения, она ничего мне не скажет.

– Только если ты не забудешь заплатить, – затушив сигарету об пепельницу, лукаво ответила девушка.

– Естественно, – подняв бокал так, как будто хотел произнести тост, сказал мужчина, – такие девушки удобны. Те, которые ценят во мне только деньги.

– И как не стыдно, – надеясь, что мужчина уловит сарказм, в её голосе, сказала Магдалина, – говорить такое её сестре?

Богдан ухмыльнулся, лицо было искажено веселостью.

– Ох, ты же ей расскажешь и она меня бросит. Что же мне тогда делать? Мое сердце разобьётся.

Магдалина прикрыла рот рукой, стараясь не захохотать. Как же давно она не встречала людей, у которых каждое слово было пропитано иронией и сарказмом.

– Странно, что ты вообще согласилась на эту встречу, – мужчина приподнял одну бровь.

– Я и не хотела, иногда, у меня есть желание не общаться с ней вообще. У нас общая кровь только наполовину. Ну, это на случай если измерять наше родство. Если же у вас только половина крови общая, становится более простительно прерывать общение с родственниками?

– Как по мне, простительно прерывать общение из-за того, что она своей трескотней заставляет ненавидеть просто все вокруг.

– И ты все равно с ней по доброй воле.

– Я уже жалею об этом своем решении.

– И что же мне делать? Промолчать, что ты хочешь разбить ей сердце?

– Не волнуйся, я ей куплю какую-то побрякушку.

Богдан глубоко затянулся сигаретным дымом, откинув голову немного назад. Он слегка прикрыл глаза, выдыхая густые облака дыма.

Магдалина проследила взглядом линию челюсти, крепкую шею и то как кадык дернулся вниз, когда он сглотнул. Девушка облизала губы и взяла ещё одну сигарету.

Богдан протянул руку, щелкнул зажигалкой, подкуривая ей.

Не таясь рассматривал девичье лицо в свете огня. Волосы казались темнее, а глаза, наоборот, ярче. Отливали бликами огня. Девушка выдохнула дым, поднимая на него взгляд.

– Та так и не ответила, почему согласилась встретиться со своей сестричкой, – голос мужчины стал немного глуше и он откинулся на свой стул.

Магдалина положила левую руку на стол. Серебряная полоса обручального кольца слегла поблескивала в свете заведения.

– Я должна была сегодня кое с кем пойти в театр, но планы изменились. А я уже настроилась на то, что сегодня не буду одна.