– Я б-бер-ременна-а-а! – запищала она и снова принялась рыдать, уже не пытаясь сдерживаться.

Я почесал затылок, взвешивая, походит ли её поведение на маскарад? Если она и играла, то делала это очень качественно. Однако что-то подсказывало, что девчонка не просто растеряна, а раздавлена…

– Парень есть? – сухо поинтересовался я, думая, что делать дальше.

Насколько высока вероятность того, что беременна она не от меня, а от него? Такое ведь тоже могло быть… Челюсти стиснулись, и зубы противно скрипнули. За несколько секунд ожидания ответа на мою бедную шевелюру добавилось, наверное, ещё несколько седых волос. Давно я так не нервничал из-за женщин… Только бизнес периодически доставлял хлопоты, что неудивительно.

Девчонка, обессилившая, отрицательно помотала головой в стороны. Тем лучше, а то пришлось бы еще и с ним разбираться, что я якобы «отбил» его девчонку… В любом случае я не собирался теперь выпускать её из-под «колпака» и планировал оберегать как зеницу ока. Потому что это – мой ребёнок! Мой наследник! Или наследница… Ребенок, в конце концов, не виноват в поступках своих родителей.

– Бер… беременна, – снова процедила Ксюша, уставившись куда-то в асфальт, и бесшумно залилась слезами. Теперь она больше не вздрагивала, будто лишилась последних сил.

Неужели она на самом деле не понимала, на что шла? Такая наивная, раз родная сестричка ловко обхитрила. Если всё обстояло так, то оставалось посочувствовать Ксюше, потому что упускать своего я тоже не собирался. Девчонка вдруг выпрямилась в спине и начала яростно вытирать лицо руками, размазывая слезы по щекам.

– Пошли в машину, дам тебе влажные салфетки, – бросил я, стараясь придать голосу более мягкую интонацию. А то мотанет снова куда-нибудь, и ищи-свищи эту девицу…

Нужно было попытаться наладить с ней контакт. Рекомендация врача напрочь засела в голове. Если девчонка попытается выставить себя жертвой обстоятельств, мне ничего не светит. Оставалось найти подход или начать давить, угрожая навредить её близким. Последнее всегда срабатывало отменно.

Ксюша поднялась на ноги и чуть пошатнулась. Реакция сработала моментально, и я схватил девчонку за локоть. Она выровнялась и выдернула руку, глядя на меня с такой ненавистью, что мне лучше бы влепили пощечину, чем прожигали глазами. Гонора у неё было достаточно, и я видел только один выход, чтобы приструнить её, если анализы подтвердят всё по срокам.

– Удивляюсь, как сестра смогла сделать тебя жертвой обстоятельств с таким характером, – произнёс я, когда мы приблизились к машине.

Девчонка села на заднее сидение и отвернулась к окну, а я прошел к водительскому креслу. Устроившись и сразу пристегнувшись, я посмотрел в навесное зеркало заднего вида. Изредка всхлипывая, Ксюша копалась в сумочке. Будет устраивать разборки с сестрой? Но нет. Предположение оказалось неверным. Девчонка достала зеркало с салфетками и протерла лицо. Ее глаза опухли, щеки и нос покраснели, кожа заметно шелушилась из-за трения ткани рукавов.

Внутри кипели разные чувства. Я знал, что если Ксюша продолжит огрызаться, то, несмотря на наставления врача, могу сорваться и наорать на нее. Гробить и так аховую ситуацию не хотелось, поэтому я завёл машину и медленно поехал к дому сестер.

– Завтра, к восьми, я отвезу тебя на анализы. После подтверждения беременности и сроков будем решать, что делать дальше… – постарался я говорить спокойным тоном, однако эмоции не отпускали.

– Я не планировала рожать… – начала бормотать Ксюша, и я резко дал по тормозам. Ее слегка тряхануло, но ремень безопасности не позволил ей удариться обо что-либо.

Съехав на обочину, я обернулся к ней, пытаясь унять ярость, которая в ту же секунду начала превращать меня в грёбаного Халка.

– Ты не посмеешь сделать аборт! – зарычал я, теряя самообладание. – Ты запомнила? Иначе твою сестрёнку…

– Я не собиралась! – закричала она на меня в ответ, поддавшись тому же порыву эмоций, что и я. – Вы не слушаете до конца! Я не буду делать аборт! Но я не планировала беременность! Я не хотела так рано рожать! И уж тем более я не собираюсь отдавать своего ребёнка кому-то…

Её последние слова стали пульсировать в голове, сливаясь с рекомендацией врача попытаться наладить контакт. Меня вдруг обуял страх, что я могу лишиться своего ребёнка из-за игры какой-то молоденькой идиотки, которая смотрела на меня глазёнками, полными слёз, и говорила, что всё сделает ради денег на операцию матери. Только сейчас передо мной сидела ее сестра-близнец, шокированная происходящим не меньше моего.

– Я убью всех, кто тебе дорог, если посмеешь бороться против меня! – процедил я, глядя ей прямо в глаза, в которых тут же появился первобытный страх.

Я потихонечку прошмыгнула в квартиру, надеясь остаться незамеченной, и сразу же скрылась за дверью ванной. Мне необходимо было привести себя в порядок, чтобы мама ничего не заподозрила и не задавала вопросов. После операции на глаза ей нельзя волноваться, иначе это усложнит восстановление организма, а мы с сестрой постоянно доставляли сложности. Правда, очень многое удавалось скрыть…

Голова до сих пор гудела от всех тех шокирующих новостей, которые обрушились на меня в одночасье. Одно радовало: без результата анализа крови врач мог ошибиться с беременностью. И я вцепилась в эту мысль как в единственное спасение! Нужно дождаться возвращения Лики и потом разобраться с претензиями Барышева. Меня передернуло, стоило вспомнить его свирепое выражение лица, стальной голос, не терпящий пререканий.

Умывшись тёпленькой водичкой, я посмотрела на своё отражение. Выглядела намного хуже, чем когда болела три недели бронхитом и лежала в кровати с температурой. Припухлость с век спала, но глаза оставались красными; кожа приняла нездоровый, белесый оттенок, губы немного потрескались. Вот только и скрываться в ванной я дальше не могла.

– Ксюш! Ксения! – тихонько позвала мама, наверное, услышав плеск воды. – Ты вернулась?

– Да, мамуль! – быстро нашлась я с ответом, ощущая бешеные удары сердца в груди. – Сейчас только пятно на одежде застираю! Облилась кофе.

Пришлось стягивать топ и застирывать на нем несуществующее пятно. Мне не хотелось врать, но из-за выходок сестры приходилось часто выкручиваться. Я знала, что в Италию она поехала не на прохождение обучения для подъёма по карьерной лестнице. Она, счастливая, мотанула туда со своим папиком на отдых. И мама, как назло, давила, сравнивая наши успехи: «Может, сейчас не так важно дорогущее высшее образование? Ты только посмотри: сколько Анжела после одиннадцати классов школы зарабатывает?». Знала бы мама, каким местом и как Лика зарабатывает… А меня сестра никогда не слушала, взрываясь каждый раз, как только я отдаленно поднимала животрепещущую тему ее бурной личной жизни.

В эту секунду меня вдруг осенило: Барышев никуда не уезжал. Мало того он понятия не имел, что Лики нет в городе… Он ли был её дорогим папиком всё это время? Судя по всему, нет… Тогда что это за сделка на беременность? Меня передёрнуло от размышлений. Не могла же Лика крутить романы с несколькими мужчинами?! Нервно хохотнув собственным мыслям, я аккуратно развесила топ на бельевой верёвке над ванной, а затем натянула свою пижамную футболку, которую оставила утром на стиральной машинке. Думала, что быстренько всё уберу, когда вернусь, однако сама попала по полной программе… И убирать теперь ничего не хотелось.

Выйдя в коридор, я почти сразу вспомнила, что со всеми потрясениями забыла купить хлеб и молоко. И честно говоря, не готова была снова идти в магазин. Я вообще побаивалась теперь высовываться на улицу в одиночку. Что если Барышев – неединственный человек, которому моя сестричка «задолжала»?! Ком сдавил горло. По телу прошелся озноб.

– Мам, ты простишь свою непутёвую дочь? Не купила хлеб… и молоко… Заболталась с Анькой и…

– Да ничего страшного! Я вон пирожков уже нажарила. Твои любимые, между прочим, с капустой. Пошли чай пить. А молоко мы не особо пьём, на сегодня-завтра ещё хватит.