Когда мы познакомились на сайте по изучению языков, наше общение было достаточно бурным. Мы то ругались, то слали друг другу письма в сердечках. Если бы не один день, я думаю, мы бы никогда не встретились.

Тогда в моем городе случилась трагедия, о нем говорил весь мир, и я только успевала отвечать на сообщения. Среди них было и твое. Ты написал, что хотел бы, чтобы я была рядом, в безопасности. Именно эти слова мне и были нужны.

Мы встретились в аэропорту Шарль Де Голль. Это был мой первый полет. Приземлившись я отключила авиарежим на телефоне и увидела сообщение «Катя, я здесь, в аэропорту. Жду тебя».

Я быстро нашла твои глаза среди толпы и побежала. Ты пытался меня поцеловать, но я увернулась. Я хотела поцеловаться наедине. После долгих объятий мы сели в поезд по направлению в Париж.

В поезде ты держал мою руку, а я о чем-то много и быстро говорила. Что мне, например, очень нравятся поляки.. «А ты ведь немного поляк»… Спросила, что ты чувствуешь, почему молчишь. Ты ответил: «Я не знаю, что сказать. Я просто счастлив»

Я сменила мой грустный город на объятия в Париже. Я не могла поверить, что все это реально, что мы так близко, что мы поедем в музей Орсэ.

Дни мы проводили в отеле и гуляя по городу. Мы сидели на скамейке в саду Тюильри, прогуливались мимо Сены, ели дешевый фастфуд и укрывались от бесконечных дождей в уютных парижских кафе.

В одном из таких кафе ты рассказал, что у твоей сестры большие проблемы. Ты говорил об этом так легко. У меня не укладывалось в голове и ты заметил мое разочарование. Все с той же улыбкой, но холодными глазами, ты сказал, что я вечно всем недовольна и впервые мы поругались. Я так боялась, что меня бросят, но ты сказал, что все это ерунда и он все равно будешь меня любить.

В один из вечеров мы пошли в Sephora. Ты купил мне духи, а я себе – неудачную помаду. Уже в отеле я расстроенно бурчала, лежа на кровати. Тогда ты взял меня за руку и повел по направлению к ванной. Ты подвел меня к зеркалу и сказал:

– Катя, смотри же, тебе красиво. Ты очень красивая с этой помадой, правда.

В последний наш день мы сидели на кровати. Ты чем-то был занят. Я сидела спиной к тебе и грустно смотрела в окно. Ты подсел ближе. Я почувствовала, как ты аккуратно приподнимаешь мои волосы и целуешь шею. Меня захлестнула нежность, которая быстро сменилась отчаянием, ведь было совсем непонятно, удастся ли мне пережить однажды нечто подобное.

Когда мы ехали в поезде обратно в Шарль Де Голль меня душили слезы. Ты тоже плакал, но уже дома в одиночестве. Очень быстро ты написал мне, что сейчас не время для отношений, но ты явно не собирался прощаться. Ты назвал наш альбом на Фейсбуке весьма поэтично «Я нашел тебя и больше не потеряю…». Я насчитала там из двадцати фотографий пятнадцать моих.

Тогда я заплакала. Всего один раз после приезда. Ты продолжал писать, как ни в чем ни бывало. Я не могла ничего поделать. Если бы не та оглушающая нежность, если бы не Париж, я бы давно тебя вычеркнула из своих социальных сетей, из своей жизни, но я не могла.

Со временем мне стало казаться, я все это пережила и жизнь продолжается. Так и было, но внутри меня появилась какая-то дырочка, сквозь которую просачивалось все – плохое и хорошее.

Мне хотелось перемен, но жизнь снова пошла не по плану. Ты же слал мне фото с отдыха в Ницце, где выписывал мое имя на песке. Мне казалось, мы разъехались не в разные страны, а в параллельные вселенные. Я часто виделась с друзьями, поддерживали друг друга, вспоминали прошлое. Мы постоянно ели какую-то еду. Буквально жили на кухне. Летом сидели на скамейках в тени деревьев.

Пришла осень и дырочка внутри постепенно превращалась в дыру. Я заполняла пустоту мечтами – о том, как я стану известной писательницей и со свойственной мне целеустремленностью я взялась за дело. Мне хотелось за что-то уцепиться и раз личная жизнь ускользнула из моих рук, я хваталась всеми руками за работу и творчество. Вокруг у всех что-то было: семья, дети, деньги. У меня не было ничего.

Я кропотливо работала над книгой, но ее не приняли в издательстве и с каждым месяцем, а затем и годом пустота стала осознаваться все чаще, а вместе с ней и причины происходящего.

Ты снова начал писать с мечтами о встрече, но я попросила тебя исчезнуть. Помню эту ночь. Я не могла спать. Казалось, огромный камень положили на грудь. Я прошу не писать, а ты пишешь и пишешь. Слезы по щекам льются и льются…

Тогда ты прислал мне подарок и это еще больше меня разозлило. Мне не нужны были твои подарки. Мне нужен был ты. У меня был Париж, была любовь, а теперь у меня не было почти ничего.

Я все больше чувствовала, как дыра внутри пожирает меня. Я хотела ухватиться за какое-то желание, но больше мне ничего не хотелось: ни писать, ни любить, ни жить. Единственное, что я знала – нужно что-то менять. Я видела выход в том, чтобы уехать со своего привычного мира, родительской квартиры, стать хотя бы на миллиметр ближе к своей пока еще плохо осознаваемой мечте.

В моей первой квартире даже не было веника, а у меня не было денег на этот веник. В те месяцы я почти не работала. У меня просто не было на это сил.

Это было странное время, с долгами, в обшарпанной квартире, но я была счастлива. По утрам я ходила в пекарню за вкусностями, по ночам смотрела глупые сериалы и ела сырники, танцевала босой на полу. Я, наконец, снова полюбила свою работу и стремительно выплатила свои долги.

Уже через пару месяцев я съехала в уютную квартиру и впервые за долгое время у меня начались отношения. Ты же снова продолжал писать, хотя я просила оставить меня в покое. Я хотела тебя заблокировать, но ты умолял так не поступать с тобой. Что я могла с тобой сделать?

Впервые за долгие годы нашей дружбы тебе понадобилась моя поддержка и я плакала вместе с тобой, когда один за другим уходили из жизни твои близкие. Я всем сердцем почувствовала, как долго мы знаем друг друга, всю нашу подноготную, и я не могла это перечеркнуть.

Мои отношения сходили на нет, как и любые другие в моей жизни, а мы с тобой продолжали общаться. С тех пор как мы встретились в Париже прошло больше трёх лет. Когда ты снова предложил встретиться, я решила подумать. Я только залатала дыру в своей душе и мне ни к чему были потрясения.

После некоторых сомнений я все же согласилась. Мне хотелось развеять романтичный образ, нашептанный Парижем и жить дальше своей спокойной жизнью. Ты очень обрадовался и строил планы, как не выпустишь моей руки, а я зажмурилась и старалась не выдыхать.

Мы встретились в Польше и как только я тебя увидела, сразу забыла, зачем я сюда приехала. Я снова видела твои голубые глаза с морщинками в уголках. Ты по утрам варил мне кофе. Мы были вместе и в это сложно было поверить.

Мы много гуляли и развлекались простыми вещами: сравнением шагов в наших шагомерах и лингвистическими шутками.

Ты делал все, что я просила. Показал мне современное польское искусство, такое же безумное, как и наша история. Повел в парк Лазенки с его абсолютно чистым и нежным небом. Кормил меня завтраками.

Мы редко шли за руку, но я не расстраивалась, ведь когда сидя на какой-нибудь скамейке в пасмурный Варшаве, я вдруг уходила в себя, ты брал мою руку и так деликатно, как умеешь только ты, возвращал к нашей с тобой реальности.

В один из дней мы о чем-то говорили и я вдруг сказала тебе, что наша история ненадолго, что все не так и хэппи энда не будет. Все повторялось с разницей в три года. Ты помрачнел и опешил. Никогда я не видела тебя таким поникшим. Мне захотелось скрасить твою грусть поцелуем и это мгновение, когда я сидела у тебя на коленях и ты шептал мне, что мы будем вместе, запомнилось мне сильнее всех других сцен.

В последний день мы пошли в музей Коперника. Мы не пропустили ни одной экспозиции. Мы изучали законы гравитации, проводили несложные эксперименты и снимали видео с исчезновением тел под волшебной накидкой. Ты предложил сохранить видео со мной для посетителей музея, но я отказалась, зато мы сохранили твое видео.