После войны судьба разлучила их. Хельге вернулся в Нидарос, а Бьёрн поехал в горы, поправить дела на хуторе Свейдаллер - своём наследном имении. Да вышло, что поправлять оказалось нечего... Да и немудрено в этих диких местах было забросить хозяйство старому работнику, который после смерти Свейдальсена-старшего убрался куда глаза глядят.

   Бьёрн был несказанно рад такому гостю. Два дня побратимы поминали старое, суровое время, славные бои. Утром третьего дня Бьёрн повёл Хельге на охоту. Но за весь день не удалось добыть ничего. То ли высокий и жилистый Хельге, непривычный к этому делу ходил слишком шумно, то ли Бьёрну просто не везло.

   Солнце стало клониться к закату, и Бьёрн решил не испытывать более судьбу. Частым ельником побратимы спустились в длинное узкое ущелье, за которым уже был виден хутор на гребне пологого холма. В ущелье было глухо, то там, то здесь из земли торчали горбатые бело-серые валуны в бородах лишайника.

   Дурное место, - заключил Бьёрн, - Я сюда редко забредаю.

   Хельге, однако, не находил в этой замогильной тиши ничего скверного, а может просто бодрился. Он попросил у Бьёрна ружьё и, лихо вскинув, пальнул в валун с покатым отточенным брюхом. Пуля взвизгнула о камень. Молчаливый Бьёрн зарядил сызнова и повесил кремневик на плечо. Но бодрый Хельге пристал к нему, требуя показать верность руки. Бьёрн покачал головой, ему было неловко. "Не объяснять же Хельге, он не мальчик, что человек в горах должен жить разумно и не тратить время и заряды попусту".

   Бьерн не был суеверным. Он не боялся, что потревоженный валун обратится в тролля и придёт к нему ночью. "Даже пусть так, есть, чем встретить". Жизнь в горах приучила всегда думать о завтрашнем дне. Да дело даже не в пуле, хоть и были они здесь на вес серебра. Бьёрн знал, что коли нужда - рука твёрдая, и глаз не подведёт. А что весит пустое бахвальство?

   Но Бьёрн не хотел обижать Хельге нравоучениями. Он молча зашагал по тропинке вперёд. Хельге побрёл следом. Они молча миновали ущелье, спустились вниз и поднялись на холм. И перед самым хутором Хельге сказал:

   - Ты изменился, Бьёрн... я тебя не понимаю.

   Бьёрн остановился и пристально посмотрел побратиму в глаза.

   - Ты устал, Хельге, мы оба устали.

   Что он мог ещё сказать?

   * * *

   Лода-Гё сидел на теплом валуне недалеко от своего логова, встречая утреннюю зарю. Горячий ключ, который бил из-под камня, делал это место удобным для каждоутренних посиделок. Последние несколько лет Лоде вполне хватало 6 часов на сон ночью. И даже днем можно было не укладываться.

   Звезды уже были практически не видны не бледном небе. Лода сидел и думал, что неспроста образовалось это место. Сколько он помнил по преданиям, всегда оно было именно таким, и почиталось как источник силы рода. Сюда приходили перед дальними странствиями, чтобы прикоснуться к камню и набрать воды "на удачу". Говорят, на чужбине она становилась во много раз полезней и не раз спасала чью-то жизнь. Лода и сам по молодости исходил все соседние предгорья. Бывал и в дальних местах. Однажды даже дошел с друзьями до Великого Обрыва на юге, за которым неоглядные водные просторы. Гиблые места! Но это было так давно, что уже и не верилось.

   Теперь не то. Теперь его предназначение мирно сидеть в своем селении и наставлять молодых. Всех их тянет в другие места. Это ничего. Пусть пошастают. Настоящий рарог всегда возвращается в свою обитель. В край, где он родился и который должен защищать. Бывало, что некоторые и не возвращались. Предки им судьи. Каждый выбирает свою дорогу. Может быть в чужих краях они найдут свой дом? Это всяко лучше, чем смущать соплеменников странными речами. А ведь бывало и к нам заходили чужаки, но оставались редко. Лода помнил только два случая. Один раз молодой тлегалп, спасаясь от преследования сородичей забрел в горы, нашел себе девушку да так и остался с ней жить. Кажется, он уже умер... В другой раз рарог привел из странствий оппку, и тоже у них все сложилось хорошо. Вроде, он еще жив. Как же его звали?

   Лода-Гё задумался, но никак не мог вспомнить имя. Неприятная мелочь. Пожалуй, придется завести себе ученика, которому следует передать знание. Сколько не оттягивай момент, а рано или поздно он наступит. Хоть и молод душой, память начинает подводить. Только кого же выбрать? Юноши нынче озабочены ратным мастерством благодаря Одду-Бро, пусть его путь будет долог и легок. Другие все хотят повидать дальние места, недосуг им со старцами общаться. Есть и такие, которые сызмальства знают, что заведут семью и будут продолжать род.

   И это хорошо. Не стоит никого принуждать. Пусть все идет своим чередом. И тогда Предки нас не оставят.

   Эпизод 22

   "Анализ камер спутникового слежения: Селение, которое можно назвать городом"

   В широком и протяжённом ущелье, которое надвое делит река Ттингра, по краям жмутся лесные массивы. Основная площадь занята жилыми, большими и малыми логовами. Это примерный прямоугольник на два метра врезанный в тёплую почву и возвышающийся на полметра над поверхностью. В этом возвышении проделаны дневные оконца, а тесовая крыша ещё покрыта дёрном, на котором растут кусты и активно пасутся козы. На некотором отдалении от жилищ, ближе к реке находятся мастерские металло-и-деревообработки. Это простые строения, представляющие собой несколько вбитых столбов, держащих деревянную крышу. Такие же простые строения на юге и на востоке ущелья собрали в себя кожевников и гончаров. За каждым общественным строением находятся врытые в почву отхожие места. Рароги здесь живут широко, стараясь ничем не стеснять друг друга, а потому занимают довольно обширную площадь. Но поскольку селение расположено в трёх дневных переходах от границы расселения, то оно ничем не обнесено.