Тьфу ты, при чем тут лаборатория? Как можно сравнивать какую-то там лабораторию и Диспетчера КосмоСовета, выполняющего специальные задания на других планетах?! Вот будь я как Андрей... или вообще - Начальник Проникателей... Да нет, все это пустые мечты. Кем бы я не был, я все равно бы не осмелился к ней подойти. И из головы никак не выкинуть - вот ведь напасть какая. Взгляд как магнит - так и стоит перед глазами. Как я тогда на совещании сдержался. Да-а, а потом я вернусь на Землю, буду смотреть какую-нибудь передачу, да знакомым говорить: вот, мол, Ирина Амели, мы с ней вместе на Кладе были. Аж тошно! А ведь буду говорить... я себя знаю.
Вот ведь анекдот. Как в старинных романах про любовь. Да почему в старинных? И не расскажешь никому. Ужас, ужас. Делом, делом нужно заниматься, а о чем я думаю? Пойти, что ли, к Андрею в спортзал. Движение утрамбовывает мысли. Когда ты на площадке - о постороннем думать не получается. Даже трансураны вылетают из головы. Это точно.
Так что пойду в спортзал, морду набью кому-нибудь, может, успокоюсь. А то разбередил себя этим дневником."
Эпизод 20
Одд-Бро едва смежил веки, как провалился в глубокую черную пропасть сна. Усталое тело медленно наливалось тяжестью, но сознание спящего воеводы тревожили обрывки видений.
... Растрескавшийся ледник, сползающий в зеленую долину. Там, среди камней, молодой Спрада-Гё, к его ногам жмутся детеныши рары. Спрада-Гё оборачивается и видит ледовую гору, нависающую над головой. Он хватает маленьких, лохматых рарогов на руки и бежит по ущелью. С одного гребня ущелья падает, пересекая леднику движение, громадный каменный исполин. Лед с грохотом врезается в камень, и откуда-то со стороны пробивает сонное сознание крик: "Воеводу!"
Одд-Бро проснулся, привстал с покрытого шкурами ложа и услышал крик стерегущего: "Буди воеводу! С Низа потянуло недобрым." Как был босой упругими быстрыми шагами вышел из логова и наткнулся на Видабру. Тот, не тревожа лишними словами, шагнул в сторону.
Одд-Бро не влез, влетел на сторожевую вышку и окинул взором черную темень вокруг. В стороне Большой Борозды, а вернее у нижнего ее основания, маячили огни, много огней... очень много. И, казалось, нет, так оно и есть - огни все прибывали.
- Говори.
- Огни появились в начале третьей четверти ночи. Я заметил, когда их было шесть. Огни прибывали, я считал. Считал, пока не сбился со счета. После четвертой сотни. Потом позвал Видабру.
Отд-Бро запрокинул голову, глядя на темное небо, усыпанное блестящими блестками - третья четверть ночи была в разгаре. От дыхания клубился белый пар. Он сейчас только ощутил холод и стал спускаться. Уже подходя к логову, бросил спокойно ждущему Видабре:
- Пусть стерегут... - и откинул тяжелый полог врытого в землю сруба. Больше он не сказал ничего.
Видабра понимал воеводу с полуслова, с взгляда, брошенного как бы невзначай, с нечеткого жеста. В который раз восхитился он простому его поведению, за которым чуял железную волю и твердость духа. "Пусть стерегут" и все. Спокойствие его от знания. От неприятеля до нас четыре дневных перехода. Спокойствие его от веры. От веры в тех, кто с ним здесь на заставе, в тех, нам на перевалах и на горах, окаймляющих Большую Борозду, Свагры, Горный Ров, многих больших и малых переходах бережет границу, нашу границу. Так пусть идут! Встретим.
* * *
Катер пригрунтовался в проверенном подготовленном месте, демаскировался и высадил экипаж. Природа подавляла суровой монументальной простотой. Немного закладывало уши. Пьеру стало как-то не по себе реальности материализовавшихся рассказов.
Было холодно. Особую неприятность доставлял резкий ветер. Если бы под местной одеждой не было надето согревающей сетки - совсем беда. Ладно аборигены, но как здесь собираются действовать проникатели, думал Пьер, ужасно негостеприимный мир. А, впрочем, он и не обязан быть гостеприимным. На спутниках одежда жрецов с Дальнего Святилища. Практичная, но вряд ли теплая.
Пьер поднял голову вверх. Какое здесь низкое небо! И везде туман. Потянуло сыростью. Порыв ветра едва не сбил с ног. Пьер восстановил равновесие и вгляделся в ближайшую скалу. Она казалась не настоящей, а как будто нарисованной. Это неЗемля! Попытался представить себе все расстояние, перебирая каждый светогод... и стало еще жутче от неизмеримого сравнения. Пустое пространство давило миллиарднотонной громадиной. А вся окружающая местность казалась игрушечной. Все-таки хорошо, что не придется столкнуться с туземцами. Предварительная разведка показала, что в окрестностях ущелья нет ни одной живой души. Но мало ли что может случиться...
Потемнело в глазах. Или это солнце зашло за горы? Ах, да, это не Солнце, то бишь как называется местное светило? Андрей говорил... "Глупости, о чем я думаю," - одернул себя Пьер: "Надо работать. В конце концов люди ждут". Он установил несколько приборов, замаскированных под обыкновенные булыжники, проверил сигнал, начальные показания. В принципе, эту работу мог выполнить любой проникатель, даже любой сотрудник базы, но Пьер настоял на том, чтобы все сделать самому. В конце концов не затем же он сюда добирался почти полгода, чтобы проторчать на Базе. Тем более его учили, что самостоятельность - это одно из основных качеств гражданина Союза.
Ветер дул все сильнее. Пьеру стало совсем неуютно, и он поспешил закончить работу.
Весь обратный путь проделали молча. О чем думали проникатели - неизвестно. А Пьеру лезли в голову всякие мысли о единстве всего сущего во Вселенной, об антропном принципе и сходных путях развития человеческих обществ. Но ничего путного так и не оформилось, поскольку Пьер пытался думать обо всем сразу и ни о чем конкретно.
