Фраза «если ты так хочешь показать мне такие удивительные достопримечательности…» в контексте темы их разговора прозвучала настолько двусмысленно, что Константин тоже запнулся и покраснел еще сильнее.

– А? – Вид у Ирочки был отсутствующий: видимо, она погрузилась в поток каких-то мыслей, на несколько мгновений унесших ее в далекие дали, – А-а-а… Ну конечно, отведу.

Они немного помолчали.

– Знаешь что? – вдруг снова загорелась встрепенувшаяся Ирочка, – А пойдем, и правда, купаться сегодня ночью, но только не на нудик (все ноги ночью на узких тропах переломаем), а к Гроту! Не испугаешься?

– А почему я должен тебя бояться? – рассмеялся Константин.

– Зачем же меня?! – тоже рассмеялась Иринка, – Я очень милая и добрая.

«И красивая!» – чуть было не сказал вслух Константин, скользнув быстрым взглядом по соблазнительным коленкам девушки, но вовремя сдержался.

– Богини! Богини не испугаешься? Ты что, разве не знаешь, что каждую ночь к Гроту приплывает сама Диана? Она нежится в лунных лучах на камнях, а если увидит одинокого купальщика, то – хвать! – утаскивает его в глубь морскую, себе в жертву забирает.

– Так мы ведь не одинокими купальщиками будем! – подхватывая игривый тон девушки, возмутился Константин, – Мы будем купаться вместе, вдвоем!

– И то правда! А еще можно за руки держаться… Чтобы Богиня не утащила. Начнет тебя тащить, а я тут как тут, тебя спасу.

– А если тебя тащить начнет, то тогда я уже тебя спасать буду!

– А зачем ей я? – хихикнула Ирочка, – Она же женщина, обнаженные мужчины ее привлекают, наверняка, больше!

– А с чего ты взяла все это, про Богиню?

– Ка-а-ак, ты не веришь в Богиню? – нахмурила бровки девушка, но в глазах ее плясали смешинки, – А ты Мишку нашего расспроси! Он на поселке главный знаток и собиратель местных легенд…

Ирочка помолчала. Константин терпеливо ждал.

– У нас тут мужик один живет. Вернее, живет-то он в городе, но всю весну и лето на даче проводит. А дача досталась ему от дяди, который был заядлым рыбаком. Говорят, выпивал этот дядя сильно. Хотя, это не важно… Так вот, дядя этот в свое время племяннику кучу разных баек про Богиню рассказывал, про Грот Дианы, про Священную Рощу… Фиолент ведь в древности… Это сейчас он «фиолент» – то есть, кажется, «полосатый»… м-м-м… или «тигровый». А раньше… не помню точно, как назывался, но переводилось название как «девичий». И, якобы, дядя с племянником однажды, в начале 90-х, на ночной рыбалке что-то такое видели, из-за чего даже милиция приезжала.

– Милиция?

– Да. Тогда ведь еще милиция была. Какое-то происшествие случилось у нас тут, на пляже. Очень громкое. Я точно не знаю: если честно, не интересовалась. Но, по слухам, что-то очень странное и, как сейчас говорят, резонансное. Вроде теракта.

«Интересно! – подумал Константин, – Вернусь в город, обязательно пороюсь в архивах!»

– Дядя помер, племенник вырос и теперь пользуется его дачей, – продолжала Ирочка, – Он тоже, как когда-то его дядя, рыбачить любит. Он Мишку часто с собой на рыбалку берет, а заодно и истории разные пересказывает. Совсем, между прочим, голову пацану задурил! Мишка даже одно время по ночам на пляж бегал, все Богиню высматривал. Ох, тетя Зина не знает!

– Хороший он, твой Мишка.

– Мишка-то? – иронично хохотнула Ирочка, – У тебя, прям, все такие хорошие! И Мишка, и дурочка эта. То есть, дочка деда Макара… Между прочим, Мишка у местных мальчишек босс, предводитель. А видел бы ты, как они девочку эту ненормальную прессуют и гнобят!

Увидев, что Константин нахмурился, Ирочка поспешно сказала:

– Я-то, хоть не люблю ее и побаиваюсь, но очень не одобряю то, что Мишка со своей компанией вытворяет. Недавно вот голову ей камнем разбили. Дед Макар приходил после к тете Зине, ругался очень сильно, до слез ее довел. Ведь тетя Зина втайне влюблена в деда Макара.

– Влюблена-а-а?

– Ну, может, «влюблена» – это громко сказано. Сильно симпатизирует. Они же примерно одного возраста. И оба одинокие. Когда мы сюда из города перебрались, тетя Зина против деда Макара очень здорово была настроена. Говорила, что такие вот молчуны – они сплошь все маньяки и уголовники. А когда увидела, что он нормальный, работящий мужик, планы разные начала строить. Матримониальные. Только дед Макар – он ведь всегда весь в себе. Ни на кого никогда внимания не обращал. Для него все люди словно в другой вселенной существуют. И тетю Зину, и все ее старания словно бы не замечал, игнорировал. Кстати, есть у меня предположение, что дурочку эту.. ну, недоразвитую девочку… тетя Зина невзлюбила еще и потому, что она у деда Макара теперь живет. Короче, тетя Зина по деду Макару до сих пор страдает, а он на нее внимания не обращает. А вокруг тети Зины один местный алкаш все вьется. Ну, не совсем алкаш… Так, выпивоха. Митрич. Когда-то, говорят, известным спортсменом был, вроде даже боксером. Если трезвый, он – душа человек! А как выпьет – дурак дураком! Ко всем задирается, только Петровича и деда Макара побаивается. Петровича – понятно, он здесь, на поселке, считай, хозяин. А с дедом Макаром у них конфликт в свое время чуть не случился. Когда Митрич несколько лет назад узнал, что тетя Зина разные пасы деду Макару стала делать, он к тому на разборки пришел. Соседи рассказывали, завалился пьяный Митрич к деду Макару в сторожку. Стоит, шатается, орет благим матом, своими огроменными кулаками размахивает. А дед Макар молчит… Молчал, молчал, а потом подошел к Митричу вплотную, глянул внимательно ему в лицо своими серыми ледяными глазами, и тихо только одно слово сказал. И Митрич вдруг стих, кулаками размахивать перестал, голову опустил и прочь пошел. С тех пор он деда Макара стороной обходить стал…

– И что же за слово волшебное дед Макар Митричу сказал?

– Настя, теткина подружка, говорит, что он сказал «Убью!». А баба Люба, соседка деда Макара, говорит, что он просто сказал: «Уходи!». Короче, точно никто не знает…

Константин задумчиво смотрел в морскую даль, которая теперь стала совсем бледной, смешавшись с белесой дымкой над горизонтом.

Вот ведь, какие удивительные дела творятся на белом свете! В этом маленьком и, казалось, таком тихом, милом дачном поселке бурлили поистине латиноамериканские страсти!

– А Мишка, – вернулась к предыдущей теме разговора Ирочка, – Он ведь просто обожает тетю Зину! Вот и отрывается как бы за нее на больной девочке по полной! Дети бывают очень жестоки. А я его все время за это ругаю, говорю, что опасно трогать дурочку. Она ведь запросто убить может, не моргнув глазом, и ничего ей за это не будет! Утопить, удушить – что угодно! Знаешь, какая силища у нее в руках?! Я как-то видела, как она тащила большой ящик по пляжу – мужик бы взрослый не справился!

Константин смотрел на Ирочку и уже почти не слушал, что она говорит. Нет, все же, как она хороша, чертовка! Эти лукавые, лучащиеся ярким светом глаза. Нежный овал хрупких плеч. Стройная, изящная фигурка. Высокая девичья грудь, очень недвусмысленно обрисованная легкой тканью белого сарафанчика…

Может, и правда, махнуть с этой веселой и задорной девчонкой в Коктебель на несколько дней?!

– Убить?.. Утопить?.. – автоматически повторил Константин, мысли которого были заняты теперь совсем другими вещами.

Он пристально посмотрел в глаза Ирочке и осторожно взял ее за руку. Девушка взгляд Константина выдержала, ее ресницы лишь слегка дрогнули.

– Ну… да. Убить… Утопить…

Ее голос стал тихим, пальцы ответно сжали ладонь Константина.

Константин придвинулся ближе. Свободной рукой он приобнял девушку за плечи. Ирочка не отстранилась, а глаза ее вдруг заискрились таинственными огнями. Он потянулся к ней, она потянулась к нему…

Но тут на террасу вывалилась шумная компания, и Константин с Ирочкой отпрянули друг от друга.

«Мы как подростки, право!» – смущенно подумал Константин и с нескрываемым раздражением посмотрел на проходивших мимо подвыпивших людей.

– С праздником, молодежь! Физкульт-привет! – гоготнул высокий и кряжистый, небритый и не очень опрятно одетый мужик, – Харе зажиматься, пошли с нами на пляж водку пить! Потом оно интереснее получится, гыы!