– Я тебя услышал, – как-то задумчиво протянул Тед, – ты ведь имеешь право на своё мнение. Как и все мы, но есть одна проблема – твоё мнение здесь мало кого интересует.

При этих словах в руках Теда появился нож, типа финки, которым он начал поигрывать передо мной.

– Ты ведь умный мальчик, книжки, наверное, читал, и слышал про Аль Капоне, который сказал, что добрым словом и пистолетом можно добиться значительно больше, чем просто добрым словом. Ну, за отсутствием пистолета можно обойтись и ножиком. Ну так как? Спрашиваю ещё раз, что ты выбираешь и есть ли у тебя деньги? Впрочем, на второй вопрос отвечать не надо, вижу, что есть, коли сидишь тут сытый и довольный, как и кобель тоже.

– Похоже, у вас тут чересчур «ненавязчивый» сервис. Хорошо, плачу за то, чтобы вы исчезли и больше я вас не видел. Сколько просите за эту услугу?

Тут Тед, до этого как бы беззаботно поигрывавший своими ножиком, резко подался вперёд и выбросил руку в моём направлении. Быстро, очень быстро. Но не неожиданно. Все его действия были предсказуемы, и я, перехватив нападавшего за кисть, грохнул ею об стол так, что нож отлетел в сторону, после чего, по-прежнему держа нападавшего за кисть, врезал другой рукой по его физиономии, добавив в концовке стандартный приём «фейсом об тейбл»6.

Что важно, я успел рявкнуть Цезарю «чужой», указав на Майка, после чего пёс кинулся на него, сбив со стула и прижав к полу. Пасть у Цезаря при этом была ощерена и все его клыки были прекрасно видны. Страшное, скажу я вам зрелище, наверное, именно поэтому штаны у Майка стали мокрыми. Кстати, сразу отмечу, что Цезарь был обучен так, что по команде «чужой» он только обездвиживает противника, в вот по команде «фас» – рвёт зубами. Но это очень крайняя мера. Надеюсь, что мне не придётся использовать эту команду.

– В общем так, мужики, – сказал я после того, как враг был полностью повержен, – собираете «ноги в руки» и бежите отсюда куда подальше. И больше ко мне не подходите. В следующий раз Цезарь будет не только показывать свои зубы, но и рвать ими ваши яйца.

На том мы и расстались. Вскоре появился хозяин таверны и, опасливо поглядывая в нашу сторону, принялся поднимать и расставлять опрокиданную мебель. А несколько зевак, которые стали невольными свидетелями наших «переговоров» с Тедом и Майком, удивлённо перешёптывались, показывая на нас пальцами. Что за невоспитанность?!

Приведя веранду в порядок, хозяин заведения осторожно подошёл ко мне и, бормоча слова извинения за этих «остолопов» поинтересовался, не нужна ли мне чистая и безопасная комната.

– А сколько вы простите за неё? – поинтересовался я.

– Для вас почти даром – две монеты в сутки.

Учитывая, что у меня в кошельке была сотня монет, и я поел за полмонеты (тут у них оказались в ходу и «половинки» и «четвертинки»), то сразу же согласился и заплатил за пять дней. В конце концов мне надо было где-то остановиться, а вот ходить и «светиться» без толку по городу мне как-то уже расхотелось. Что искать приключений на свою задницу, если тебе предлагают решение на месте, никуда не отлучаясь и не задавая многочисленные глупые вопросы, выдавая в себе откровенного новичка. Тем паче тут, похоже, на таких как я всякое отребье слеталось как мухи на мёд. Нет, на сегодня я решил больше не испытывать судьбу и пошёл знакомиться с номером.

Знакомство с Вороньей слободкой

Комната оказалась действительно чистой и солнечной. Мебели было, правда, маловато, но зачем она мне была нужна? Получив ключ и выяснив, где у них находится запасной, или «чёрный» выход, спросил:

– А как попасть в Воронью слободку?

– А вы сейчас хотите туда попасть, или позже?

– Если недалеко – то сейчас.

– Хорошо, – ответил хозяин, – мой сын покажет вам дорогу.

Сынишка оказался копией того, что меня обслуживал на веранде: братья, похоже. Он выскочил из таверны, и, опасливо косясь на Цезаря, побежал перед нами.

Минут через двадцать пешего хода мы подошли к улице, которую опоясывал синий невысокий забор.

– За этим забором «ихняя» территория, – заявил мальчишка, – Воронья слободка. А за ней уже Немецкая слобода. Вот там здорово! Но отец меня туда не пускает.

– А почему не пускает? – удивился я.

– А потому что, говорит, не фиг якшаться с немчурой. Они детей похищают и делают опыты на них. Фашисты, короче.

– А ты знаешь кто такие фашисты? – ещё больше удивился я.

– Как кто такие? Немцы – они и есть фашисты.

– Глупый ты, малолетка, – рассмеялся я и кинул ему монетку.

Пацан ловко поймал её на лету и довольный побежал домой.

«Какой-то я слишком щедрый, – пришло мне тут же в голову, – О. Бендер в такой же ситуации отделался яблоком и классической фразой про ключ от квартиры, где деньги лежат».

В Вороньей слободке я пошёл на запах. На одуряющий запах свежих булочек и сдобы, который привёл меня к кондитерской. Как же я был ей рад. Войдя внутрь, я накупил кучу всякой вкуснятины, которая не только одуряюще пахла, но и была такой же на вкус. Даже Цезарь с довольным видом умял пару румяных булочек.

Насытившись этой роскошью жизни в Аламании, я подошёл к продавщице и спросил, где могу найти хозяина этой кондитерской.

– Вам с какой целью, – поинтересовалась она, – бизнес или личные дела?

– Даже не знаю, как ответить, – искренно замялся я, – возможно и то и другое. Я тут недавно и пока не совсем ориентируюсь в ваших делах.

– Хорошо, подождите вон за тем столиком, а я передам вашу просьбу.

Подождав минут пять, ко мне подсел здоровенный мужик, у которого руки в обхвате, наверное, были больше, чем мои ноги. Однако, кондитерский бизнес не так прост…

– Ты меня искал? – спросил здоровяк.

– Да, меня зовут Макс. Я русский, бывший москвич, и меня «занесло» в этот мир пару недель назад. В Земля-сити я вообще первый день. Правда, уже успел пообщаться с местными бандюгами, но пока отбился. Насколько понимаю, ты тоже русский, и можешь мне что-нибудь посоветовать – куда приткнуться и как стать членом Вороньей слободки?

– Да, я тоже русский, – сказал он, сразу перейдя на русский язык. – Меня зовут Михаил, я уже шесть лет здесь и один из основателей нашей слободки. Рад, что появился ещё один русский, так как «нашего брата» тут очень мало. Всех русских вместе с женщинами меньше сорока человек.

– А у вас и русские женщины есть?

– Ага. Три штуки. Но каждой нет ещё и тридцати. Вообще, с женским полом здесь беда… Вот одна из них и работает у меня в кондитерской. Лена зовут. А теперь получается у нас ещё и собака будет, – тут он улыбнулся и внимательно посмотрел на моего пса.

– Как зовут?

– Цезарь.

– Хорошее имя.

Михаил пригласил Лену к нашему столу и представил нас друг другу, в том числе и Цезаря, что, мол, слава Богу, русских прибавилось.

– А из кого тогда состоит Воронья слобода, – поинтересовался я.

– Да из кого… Из граждан бывших стран-участников нашей бывшей коммунальной квартиры – СССР. Мы и назвали её Вороньей слободкой, как ту коммунальную квартиру из «Золотого телёнка». Узбеки, таджики, грузины, армяне, азербайджанцы, молдаване, белорусы. Нет только прибалтов и хохлов.

– Ну с прибалтами понятно, а Украина? Неужели в какой-то другой группировке?

– Да нигде они. Украинцев побольше чем русских, но тоже немного. Может быть, человек сто, плюс – минус. Но мы рады, что их у нас нет.

– А почему? – удивился я. – Вроде братские народы…

– Ага, братские… Если увидишь на улице кого-то завёрнутого в желто-голубое полотнище – значит это украинец. Впрочем, они не ходят по одному, а человек по десять. Завернутся в эти свои «жовто-блакитные» балахоны и орут «Слава Украине». Так и ходят по улицам. Нигде не работают, только побираются. Немцы, например, уже не пускают их в свою Немецкую слободу. Достали германцев. Приходили к ним в пивнушку, занимали половину зала и начинали распевать про свою Галитчину, а в перерывах опять же – «Слава Украине». Хозяин уж и нальёт им за просто так по кружке пива типа попейте и сваливайте… Ну те в соседний пивняк и шли. Ну а там – всё заново, начиная с «Слава Украине».