Старик почесал у себя за ухом, и бросил на меня самый, что ни на есть не хороший взгляд.

  - Помнишь, когда Люцифер разорвал нить связующую тебя с твоим истинным телом, ты тогда умирал в страшных муках.

  - Лучше бы об этом не вспоминать, ты всегда можешь поднять настроение, а что?

  - А то, что тогда ты растворялся, не возвращался в своё тело, а исчезал в этом мире, после чего умерло бы и твоё тело.

  - Не совсем понятно, но всё же, что с того?

  - Только то, что ты здесь, это твоё виртуальное тело, как ты его называешь, становится очень уж реальным.

  - Ты хочешь сказать, я переселяюсь в этот мир?

  - Велес хочет сказать, что ты умираешь в своём мире, после чего, помрёшь и в нашем. Баланс нарушен.

  - Вот спасибо, ты меня как всегда успокоил, прямо в холодную воду окунул, - пробормотал я слабым голосом.

  Гаят молча поклонился.

  - У нас остаётся совсем мало времени, - внезапно рявкнул старик, и, вскочив, быстро забегал кругами.

  Я вздрогнул.

  - Наверное, можно как-нибудь замедлить процесс.

  - Можно, создав из густой воды, с помощью ключа - ундина, ещё одного двойника, но ты не представляешь даже, сколько времени уйдёт, прежде чем в образ перейдёт вся биоинформация, и сформируются кости, чёрт тебя задери.

  - Как ты можешь так говорить.

  - Прости, вырвалось как-то.

  Так же внезапно как вскочил, старик резко уселся на землю и с омерзением посмотрел на измазанную кровью одежду.

  - Плохо дело, да, плохо наше дело, - опять разгорячился он, - одежды нет, ничего нет, Карелл, чтоб ему пусто было, провёл нас как котят, сегодня явно не мой день.

  - Успокойся.

   - Успокойся? Как я могу успокоиться, я с ума схожу, как подумаю о Ани и моей жене, а ты, ещё какой-то молокосос будет учить меня, что мне делать. Нет уж молодой человек.

  - Послушай.

  - И слушать не буду.

  Старик взъярился не на шутку, и борода его победным стягом развевалась на ветру, но какой вид она имела... Я уж решил не говорить ему в каком она состоянии, добром это бы не кончилось.

  - Мир полный болванов, - продолжал разоряться Велес.

  - Прости господи, творения твои совершенны, болванами они стали позже. Меняют веру на общие рассуждения для пустоголовой толпы, и называют это идеологией, мать их так, в то время как ты пытаешься достучаться в сердце каждого.

  - Ну не всё же так плохо, есть же что-то в них такое, что позволяет питать надежду, тонкий лучик добра, нить Ариадны ведущая к истине.

  - Да тропинка, по которой стадо тупых баранов может войти в будущее, нет и нет, эта дорога для личностей, а не для баранов, идущих за козлами, поддерживаемых кучкой купленных подлецов, готовых пожрать друг друга, не думающих, не имеющих совей воли, безвольных, во власти зла.

  Ну, я вижу, Велес разошёлся не на шутку, и при чём здесь люди? В такие минуты можно такого наговорить, только держись. Надо что-то придумать, чтобы успокоить не в меру разбушевавшегося старика. Как назло, когда надо что -то срочно сообразить, голова становится совершенно пустой, и от этого злишься ещё больше.

  - Не злись, - сказал я.

  И кулак замер почти у моего носа, сведя глаза в одну точку. Велес едва сдержался, но, к моему удивлению, это подействовало, кризис миновал, и гроза прошла дальше, пугая отдалёнными раскатами и отблеском вспышек молний мелькающих в чёрных глазах старика.

  - Не злись, - повторил я.

  - Не злюсь, - нарочито спокойно произнёс он, и на миг его взор упал на бороду.

  Лицо старика медленно налилось краской. Я поспешил зажать уши и отвернуться, не желая слышать дальнейшее и рисковать головой, ведь, как известно, за язык вечно расплачиваются уши.

  Одежда, развешенная на ветвях деревьев, тихо колыхалась на ветру, и дым от костра окутывал её сизыми волнами. Это Велес постарался, полагая, что запах дыма лучше сладковато приторного запаха засыхающей крови.

  - Ну как мы пойдём, - всплеснул руками старик и, понюхав воздух, с отвращением плюнул, - нас сожрут с потрохами волки, а может, кто и похуже соблазнится ароматом жареной крови с дымком.

  - Говорят, - медленно проговорил Гаят, - нет ничего приятнее запаха разложения и крови поверженного тобой врага, не знаю, но я бы не стал останавливаться здесь на ночлег.

  Внимательно осмотрев лезвие своего меча, он осторожно принялся править его гладким камнем.

  - Слова Гаята подстегнули сварливого старика, не терпящего как возражения в свой адрес, так и поддержку, если она прерывает его речь.

  - Но делать нечего, придётся здесь ночевать, - уверенно заявил он, и неожиданно громко чихнул.

  - Думаю, вам нужно насобирать как можно больше дров.

  Гаят невозмутимо кивнул и, молча, поднялся.

  - Это не проблема, - проговорил воин, и, бросив взгляд на меня, добавил - я и один справлюсь.

  Старик тоже на меня посмотрел и, махнув рукой, согласился. Немного погодя он принёс мне связку каких-то листьев, и велел мне пережевать их, чем я и занялся. Уйму время спустя, он взял немного получившейся массы, закрыл ей раны, обернув рану плотными листьями, похожими на наш подорожник, и туго перебинтовал обрывками мешковины, всё остальное к моему огромному возмущению он выкинул. Я почти сразу почувствовал лёгкое онемение, и скоро боль прошла.