Я уже корил себя за упущенную возможность предстать перед взором Марины Мирославовны и заслужить ее улыбку, которой, сидя в зрительном зале, я любовался весь вечер. В течение дня там, на Десне, я был вполне доволен собой и нисколько не жалел, что сбежал, а теперь… Я снова ревновал, ревновал ее ко всем, но больше всего к старшим ученикам – она не просто улыбалась им, она смотрела на них с любовью.

У выхода из столовой нас поджидал Юра. На этот раз он решил подбить нас на ночное купание. Мы согласились, даже Виталик, и отправились за вещами. Снова мы нарушали правила.

Я надел свитер, с собой взял только полотенце. Когда я подошел к воротам, Юрий с рюкзаком за плечами уже был на месте. Пока мы ждали Аню с Виталиком, недалеко от ограды по освещенной тропинке проходили две барышни. Юрий окликнул их, они были знакомы. Девушки подошли к нам и, как только увидели у меня на шее полотенце, а у Юрия рюкзак, поинтересовались, куда это мы собрались на ночь глядя. Недолго думая, Юра пригласил их идти с нами, они сразу же согласились. Аня и Виталик извинились за то, что заставили нас ждать. Причиной задержки был фонарик, который они искали. Он нам очень пригодился, потому что в лесу ничего не было видно, хоть глаз выколи.

Как только мы вышли в поле, тьма рассеялась. Теперь я мог различать лица. Тишину нарушили донесшиеся из лесу голоса. Со стороны базы нам навстречу шла честная компания. Оказывается, мы были не единственными нарушителями порядка. Старших учеников среди ребят вроде бы не было. Путь мы продолжили все вместе. Юрий шел впереди с одной из тех двух девушек, которых он взял с собой. Вторая по пятам следовала за мной. У меня не было желания ни с кем общаться, хотелось идти одному. В какой-то момент я почувствовал, что дистанция между нами сокращается. Я ускорил шаг, тогда она догнала меня и взяла под руку. Делать было нечего, все же я старался быть джентльменом. Должен признать, что брести в темноте по неровной дороге с ямками и кочками вдвоем куда удобнее. Кто-то издал восторженный возглас и обратил наше внимание на небо. Я поднял голову. Оно было испещрено звездами. Конечно же, мне доводилось смотреть на ночное небо и не раз, но впервые звезды светили так ярко и, казалось, были так близко. Тот же голос предложил сделать привал. Никто не возражал.

Раскинув руки, я лежал на траве и жадно всматривался в небесное пространство. Я ощущал свежесть и прохладу воздуха. Мое дыхание стало легким, глубоким, неслышным. Звезды становились все ближе, и мое сознание унеслось в бесконечные вселенские дали. Состояние для меня новое и необычное, я наслаждался.

Меня кто-то толкал в бок. Я уж подумал, что это снова та настырная девица, но, к моему счастью, это была Аня.

– Что-то я не замечала раньше у тебя признаков последнего романтика. О чем мечтаем? Можешь не отвечать, я и так знаю!

Романтиком я был всегда, но лежал вот так, у реки, ночью, перед наглядным доказательством бесконечности, впервые, это правда. К Ане подполз Виталий.

– Вот если бы с нами сейчас был кто-нибудь из астрономов.

– А ты что же, не разбираешься?

– Виноват! Я исправлюсь! У нас же в Братстве есть кружок астрономов-любителей, давай запишемся?

– Давай просто сходим в планетарий!

– Как скажешь.

В следующее мгновение, похоже, Аня с Виталиком отвлеклись от звездного неба и увлеклись друг другом. Они целовались.

Юра тоже не терял времени. Из рюкзака он достал вино, сыр и булочки, которые прихватил сегодня в столовой. Аня была занята, и он принялся ухаживать за одной из приглашенных им девушек, но никак не мог взять в толк, почему вместо того, чтобы быть рядом со мной, вторая девушка околачивается возле них. Слева от меня раздался чей-то голос.

– А давайте, каждый расскажет о чем-то интересном. Я, например, знаю, почему звезды такие яркие.

– Удивил! Они такие яркие, потому что это огромные раскаленные газовые шары. В центре каждой звезды частицы водорода ударяются друг о друга, при этом выделяется огромное количество ядерной энергии! – по голосу это была та самая девушка, благодаря которой мы устроили привал.

– Хорошо! А мерцают они почему? – как мне показалось, парень был уязвлен всезнайством девушки.

– Потому что мы смотрим на них сквозь слой воздуха, который все время движется. А сами звезды находятся от нас настолько далеко, что даже от ближайших из них свет к нам идет тысячи, миллионы лет. Некоторых уже и нет, а свет от них мы видим. Еще они вроде как недвижимы, а на самом деле несутся сквозь космическое пространство с колоссальной скоростью.

– Ладно, а цвет? – любопытствовал парень.

– Красные звезды – самые холодные, белые или голубые – самые горячие.

– А вы знаете, что звезды, на которые мы сейчас смотрим, в своем большинстве двойные? Две звезды. Малая звезда вращается вокруг большой, – включился в разговор Юра.

– А размер? – парень и впрямь оказался любознательным.

– Есть звезды-гиганты и «мертвые звезды», их еще называют «белыми карликами». Наше Солнце тоже когда-нибудь угаснет и превратится в белого карлика, – Юра сделал глоток вина и передал бутылку мне.

– А мертвые звезды куда деваются? – не унимался молодой человек.

– Расширяются и превращаются в красных гигантов. А если часть газа развеется в пространстве, тогда получится большое туманное кольцо. Массивные звезды заканчивают свое существование взрывом, их материя сжимается и имеет такую мощную силу притяжения, что поглощает навсегда все, что ее окружает, даже свет, отсюда и черные дыры. – Постаралась удовлетворить любознательность парня «девушка-эксперт по звездам».

У меня кружилась голова, то ли от звезд, то ли от вина, то ли от любви. Выпил я уже достаточно. По телу разливалось тепло. Нужно было остудить свой пыл, потому что увидеть Марину Мирославовну в такое время вряд ли получится. Я напомнил о цели нашей ночной вылазки. Все тоже о ней вспомнили, и мы отправились к реке.

Я нырнул с головой, не раздумывая. То же самое сделал и Юра, он морж, ему не привыкать! За ним Виталик. Аня рассказывала, что он часто тренирует своих каратистов в холодных водах Днепра. Остальные попробовали воду и сразу же отказались от этой затеи. Купались только мы втроем. Если бы я не был влюблен, вода оказалась бы слишком холодной и для меня.

Когда мы вернулись, у костра оставалось всего пару человек. Песен уже никто не пел, да и свет в домиках редко где горел. Я грелся у костра. В домике у Марины Мирославовны было темно.

День 3-й

Оставался один, последний день нашего пребывания на базе. Поэтому, несмотря на ночные гулянья, поднялся я рано. Не настолько рано, чтобы успеть на завтрак, но за все дни это был мой рекорд. Сегодня я решил, что с территории не ступлю ни шагу. Я начал ценить каждую минуту своего нахождения здесь. Шла очередная лекция, и я присоединился ко всем. Лекцию снова читал Форт, но на этот раз у меня был повод остаться. Чуть в сторонке на скамейке сидела Марина Мирославовна. Казалось, она не слушает и не слышит, что говорит ее муж, а просто греется на солнышке. Я устроился на уже знакомой веранде с хорошим обзором. В первых рядах слушателей я заметил Виталия. Он сидел очень прямо, а слушал предельно внимательно. Я уже успел его немного узнать и не отметил в нем каких-нибудь явных отличительных признаков или особенностей в связи с его членством в Братстве. Он был таким же, как и мы. Поэтому воодушевление, с которым он слушал Форта, меня несколько удивило. Он превратился в маленького послушного мальчика, который в ожидании жизненно важных наставлений не сводит глаз со своего наставника. Я сосредоточился и повторил попытку уловить смысл того, что звучало. Как и в прошлый раз, это были громкие слова и фразы, слишком общие и абстрактные, связать их воедино не представлялось возможным. Вещал Фортунатэ приблизительно следующее: «Каждому человеку присуще желание возвыситься над обыденной жизнью, возвыситься духовно. Существует один единственный храм, храм, к которому ведут все дороги, и это – храм нашей души. Мы должны отстраивать и почитать его. Каждая душа – это целый мир, незримый, уникальный. Но при всей нашей неповторимости все мы, мы с вами, внутренне связаны и не ведаем об этом. Всех нас объединяет истинная любовь, любовь к мудрости и к истине. Возможно, это для вас станет открытием, но наша душа бессмертна. И помимо мира, в котором мы с вами существуем, есть и иные миры, в которых мы с вами окажемся или уже находимся. Именно поэтому нам необходимо здесь и сейчас развивать добродетели, прислушиваться к внутреннему голосу, искать истину и подлинное знание. У всех нас есть возможность учиться, но не так, как это принято делать сегодня. Мы не должны пребывать в неведении и оставаться невежественными, как это происходит сегодня». И так далее и тому подобное. Эти его речи раздражали меня, я не мог выдержать их более пяти минут. Искать в них какой-то смысл было занятием бесполезным. Все равно что сказать – солнце яркое, оно светит, есть день, есть ночь, ночью темно, а днем светло. Сложно с этим не согласиться. После логичных, наполненных собственными мыслями, сравнениями, аналогиями, причинно-следственными связями и множеством примеров, будоражащих ум и душу, лекций г-жи Марины речи Форта походили на проповедь самозванца. Изъяснялся он короткими, невыразительными, блеклыми по форме, скудными по содержанию предложениями. Часто забывал слова. Его речь прерывалась долгими паузами. Одно и то же повторялось помногу раз. Он говорил обо всем и ни о чем, перескакивал с одной темы на другую, от одного автора к другому. Цитировал он и Платона, и Далай-Ламу, и многих других, но делал это совершенно не так, как его жена. Вставляя отдельные высказывания великих, он совершенно не заботился о своем повествовании, не доводил мысль до конца, резко обрывал на полуслове. Однако все это произносилось с таким мечтательным видом, тихим голосом с придыханием, с устремленным к небу взором, что невольно приходило в голову: вот сейчас, сию минуту он откроет новый закон физики или выведет новую математическую формулу! Но не происходило ни того, ни другого. Оценить дар «мудрейшего» по достоинству у меня снова не вышло, но я не расстраивался. Великолепная Марина, супруга этого странного человека, все еще сидела справа от меня. Солнечные лучи касались ее волос, нежно, не обжигая, согревали лицо, шею, от предплечья спускались к запястью, грели кисть и пальцы рук. Я завидовал солнцу!