— Не надо меня обижать… Мне очень хочется, чтобы у нас были отношения, но ты молчал… Вот я и подумала, что тебе нужен только секс — секс с тобой просто высший класс! А отношения со случайной знакомой не нужны…

— Не мели чепухи! Никакая ты не «случайная знакомая»… Ты моя женщина! Я подумал, что тебе отношения не нужны, раз ты про других баб спрашивала.

— Ты тоже не мели чепухи! Я не дура — отказываться от такого классного мужика — Новогодний Подарок Деда Мороза хорошей девочке!

— Значит, я подарок? — удивился Дорохов — с его то тяжелым характером, постоянной работой, с проблемами и подарок? — он считал по другому… — Тебе виднее…

— Давай, мириться, — придвигаясь к нему и устраиваясь на его плече, предложила она. — Нам, женщинам, надо обо всем конкретно говорить, а то мы такого себе напридумываем…

— Понял.

— Ты про второй секс с ласками не забыл? Ты обещал…

Инна засмеялась, а Дорохов застонал.

— Опять? Тебе одного такого траха мало? Ты все еще меня хочешь? Дай, отдохнуть мужику и поесть принеси, для восстановления сил! Ненасытная моя…

— Хорошо, хорошо… ночь у нас дли-инная…

О том, что секс бывает многоцветным и «улетным» дожив почти до тридцати с хвостиком Дорохов тоже не знал. И дело было не в самом сексе: «механическом движении для получения удовольствия», а в том человеке, с которым ты этим «механическим движением» занимаешься… Если рядом с тобой «твой человек», который отдает тебе частичку своей души и вверяет тебе свое тело, и ты принимаешь этот дар и в ответ даришь ей себя и открываешь свою душу, то простой секс расцвечивается любовью и дарит неповторимые наслаждения…

Сливаясь воедино, вы становитесь единым целом, с единой душой и телом, вы вместе дышите, двигаетесь, чувствуете, ваши сердца стучат рядом в одном ритме… Это ли не близость с другим человеком? В полноте этого слова, близость физическая и душевная, когда ты можешь полностью отдаться человеку в его власть, испытывая при этом не только наслаждение, но и счастье от близости с ним, не требуя ничего взамен и не прося никаких обещаний, когда ты можешь открыться ему, доверяя даже больше чем себе, рассказав самое тайное и выстраданное, что прячется в потаенном уголке твоего сердца. «Занимаясь любовью» радуется не только тело, но и поет душа…

Ее безграничное доверие к нему Дорохов чувствовал — она полностью отдалась в его власть и была счастлива. Это немного пугало и восторгало его одновременно. Он был горд и счастлив этим доверием и хотел, чтобы так было всегда!

А Инна была просто счастлива в эти минуты близости с ним, потому что влюбилась, по уши, как девчонка, в этого большого, умного и грозного на вид мужчину, с его служебными проблемами, житейскими неурядицами, напускной строгостью и сиротливой независимостью. Влюбилась и не желала расставаться с ним ни на минуту, понимая, что за этой последней, колдовской ночью любви и страсти наступит утро, и она вынуждена будет покинуть этот дом, ставший для нее почти родным, а главное, она должна будет расстаться с ним — со своим Новогодним Подарком, выпрошенным ей в волшебную, новогоднюю ночь, посланным ей в награду милостивым, зимним Чародеем, услышавшим ее мольбы и сжалившемся над ее безрадостным существованием. Сколько продлиться эта прощальная ночь любви? Она хотела, чтобы эта «ночь любви» никогда не кончалась!

Когда за окном посерело, они все еще не могли оторваться друг от друга: поцелуи были такими же страстными, объятия жаркими, ласки возбуждающими.

— Подожди, — вспомнив об очень важном: «бери все в свои руки, иначе никогда не станешь генеральшей», с трудом разомкнула она свои объятия и отстранилась от жаркого мужского тела, решив проверить слова Нины Максимовны. — Сережа, а что такое «палантин»?

— Палантин? — Дорохов замотал головой, пытаясь «включить мозг». — Это российский комплекс радиоэлектронной борьбы… А тебе это зачем?

— У меня для тебя подарок… — решила она сделать первый шаг и «взять все в свои руки».

Завернувшись в плед, на носочках Инна сбежала на первый этаж отыскала в сумке приготовленный подарок и бегом вернулась в спальню. Сбросила плед и нырнула под одеяло, прижалась к своему мужчине всем телом и застыла на минутку, стараясь запомнить это радостное мгновение и ощущение его тепла.

— Я купила их еще вчера, когда ты уезжал по делам к своему генералу… — Инна достала из коробочки две связки ключей с разными брелками. — Это ключи от моего дома, — пояснила она, — вот эти с солнышком я возьму себе — глядя на брелок-солнышко буду всегда вспоминать тебя, Солнце мое ясное, а эти с луной твои — глядя на брелок-луну будешь вспоминать меня и наши волшебные, новогодние ночи. Приезжай, когда захочешь или когда сможешь… Я тебя всегда буду ждать!

Дорохов опешил — так просто она решила проблему, над которой он размышлял уже два дня.

— Я не хочу расставаться, — прошептал он ей на ухо и поцеловал.

— И я не хочу, — вздохнула она, — но у нас работа…

— А ты не можешь бросить эту работу к чертовой матери? — он хотел, чтобы она принадлежала только ему и зависела только от него — тогда бы она от него никуда не далась.

— И что я буду делать?

— Ждать меня. Я приду, и мы опять будем вместе!

— Сережа, я не рабыня, чтобы сидеть взаперти и ждать своего господина — у меня есть своя жизнь, да и на роль рабыни я не согласна.

— А зря, — вздохнул Дорохов — она опять не подчинилась и захотела все сделать по-своему, — мне было бы куда спокойней, сиди ты под замком в моей квартире.

— Даже не мечтай! — рассердилась Инна — такого мужского эгоизма она не понимала, хотя, с другой стороны, она с большим удовольствием стала бы затворницей, если бы он «затворился» вместе с ней. — Завтра и у тебя много дел — тебе надо решить свои вопросы. Поэтому, откладываем разговоры и спать!

— Я не хочу спать! Я хочу тебя!

— Товарищ полковник! Руки по швам!

— Ну, уж нет! В этом вопросе я твой командир!

— Ладно, подчиняюсь, Солнце мое…

И, конечно же, они проспали, и Инна быстро-быстро покидала в сумку свои вещи, и побежала в душ, а Дорохов пошел следом, скинул одежду, вошел в душ, прижал ее к себе, и она, почувствовав его «твердое желание», засмеялась, прижалась к нему всем телом и отдалась в его власть, и через полчаса она уже не просто опаздывала, а опаздывала катастрофически, но даже это катастрофическое опоздание не смогло сделать ее менее счастливой и менее удовлетворенной.

Инна поцеловала Дорохова на крыльце и побежала к машинке, и он снова пошел следом, и она бросила сумку на снег, и вернулась к нему, и обняла за шею, и прижалась, и целовала, целовала, целовала, не в силах оторваться от него… такого родного, близкого и любимого…

24

Вернувшись в огромный дом, построенный по его собственному проекту (домом он гордился: все было продумано и рассчитано под него, каждая комната, лестницы, даже двери были больше стандартных), Дорохов почувствовал одиночество и, как медведь-шатун, забродил по пустым комнатам: включил телевизор в гостиной, порылся в холодильнике на кухне, посидел на кровати в спальне…

— Нет, это совсем никуда не годится! Она должна быть здесь! Рядом со мной! Иначе, что же это за жизнь будет?!

Но собраться и поехать к Инне просто так, без повода, он почему-то не мог. Если без повода, значит он не выдержал разлуки, и приехал, и сдался, а мужская гордость не позволяла ему быть слабым, зависимым от нее и разнюнившемся.

Дорохов взял со стула ее халатик, понюхал, жадно вдыхая ее запах — пи*дец, как пахнет! подержал его в руках и улыбнулся — разве это не повод для поездки к ней: она забыла свою вещь, а он, как заботливый хозяин, увидел и привез. И он снова, но уже с энтузиазмом, «забродил» по комнатам, собирая забытые ей вещи. Вещей собралось немного, но это было уже не важно — повод был, и Дорохов засобирался в Москву.

Ему вдруг захотелось сделать ей подарок, и он заехал в торговый центр, прошелся по этажам, разглядывая витрины. В одной из витрин он и увидел его — большого бурого мишку с красным бантом на шее.