— Разумеется, мой мальчик, ты исправишь это безумие.

— Пускай женщины думают, где устраивать кухню, — отмахнулся Раймонд.

— Женщины?! — поразился Жоффруа. — А что будет, если в разгар осады в донжоне начнется пожар?

Раймонд насупился:

— Времена меняются. Меняется и устройство замка.

— Все понятно. — Жоффруа презрительно улыбнулся. — Просто ты у нее под каблуком. Послушай мой совет: никогда не потакай женщинам, иначе пожалеешь.

Раймонд взглянул на мать, чувствуя, что родители с двух сторон крепко взяли его в тиски.

— Я запомню это, — ответил он. Однако Жоффруа не удовлетворился.

— Если б ты был настоящим мужчиной, ты решил бы этот вопрос прямо сейчас.

Раймонд понял, что попался, и вскочил на ноги, ибо на карту был поставлен его авторитет. Придется Джулиане уступить своему жениху — иначе он сотрет ее в порошок.

Но тут раздался тонкий голосок, приведший Раймонда в чувство.

— Лорд Раймонд, — пропищала Элла, — можно, мы посидим у вас на коленях?

Он посмотрел сверху вниз на двух улыбчивых малышек. Элла и не подозревала, какая буря бушует у него в душе, и даже Марджери явно недооценивала опасность. Старшая девочка смотрела на него, и он понял по ее глазам, что его наконец приглашают присоединиться к магическому семейному кругу. Момент был выбран как нельзя более удачно.

Зато Джулиана отлично сознавала, в какое затруднительное положение поставлен Раймонд.

— Я сдаюсь! — воскликнула она. — Пусть кухня будет такой, как пожелает милорд. Только ради Бога, милорд, ради Бога, не нужно… — Она не договорила и умоляюще сложила руки.

Но он и так все понял. Джулиана боялась, что, охваченный яростью, он обидит девочек, но не хотела говорить об этом вслух — слова могли разрушить хрупкие ростки доверия, которым девочки начинали проникаться к Раймонду.

Ослепительно улыбнувшись, он уселся и похлопал себя по коленям:

— Милости просим.

Когда девочки уселись поудобнее, он крепко обнял их и сказал отцу:

— Вот видите, отец? Все решилось очень просто. Леди Джулиана охотно выполняет мою волю. А воля моя такова: пусть кухня остается там, где она есть.

Родители возмущенно заохали, а Раймонд спросил Джулиану:

— Ведь вы хотите именно этого, миледи?

Охваченная благодарностью, Джулиана прошептала:

— О да… милорд.

Но на сердце у Раймонда было тяжело — он видел, как мало она ему верит, как легко пугается его гнева.

Воспользовавшись паузой, инициативу перехватила Изабелла:

— Раймонд, мальчик мой, ты же знаешь, что мы тебе желаем только добра. Вот и сюда мы приехали, чтобы как следует обсудить брачный договор, а заодно и назначить день свадьбы. Дело это долгое и трудное, так что времени понадобится много.

— День свадьбы уже определен, — объявил Раймонд с беспечным видом.

Мать сделала вид, что увлечена вышиванием:

— Следующей весной, да?

— До весны многое может произойти, — ответил он.

— Это верно, — кивнул Жоффруа, энергично работая своей золотой зубочисткой.

Воцарилась тяжелая пауза, и Раймонд громогласно объявил:

— Свадьба состоится на Рождество, утром.

— Как, прямо в Двенадцатую ночь? — ахнула Элла.

— Хорошо, значит, ждать всего две недели? — одобрила его решение и Марджери.

— Ух и веселое же Рождество будет в этом году, — обрадовалась Элла, и девочки весело засмеялись.

Джулиана молчала, сосредоточенно склонившись над ткацким станком. Возможно, она не слышала его слов. Во всяком случае, Раймонд на это искренне надеялся.

— Мой мальчик, — снисходительно начала Изабелла — о, как он ненавидел, когда она разговаривала с ним в таком тоне! — Ты всегда был слишком нетерпелив. Уверена, что твоя невеста не одобрит такой спешки.

Джулиана не подняла головы, но ее щеки и шея залились краской.

— Король повелел, чтобы мы поженились еще прошлой весной, — сказала она. — Так что мы и без того сильно запаздываем.

Раймонд вздохнул с облегчением. Неизвестно, что скажет ему Джулиана, когда они останутся наедине, но сегодня, при родителях, она его поддержала.

— Понимаю, — покивала головой Изабелла. — Вам, милочка, не терпится стать членом нашего уважаемого семейства. Вы рассчитываете тем самым занять более высокое положение в обществе. С помощью Раймонда осуществятся ваши самые заветные мечты.

— Матушка! — взревел Раймонд, но Джулиана жестом попросила его замолчать.

— Напротив, сударыня, скорее Раймонд теперь займет более высокое положение. Ведь у него нет ни собственных земель, ни денег.

Он поморщился, но вынужден был признать, что ответный удар нанесен умело. Правда, Изабеллу этим было не пронять. Скрытую шпильку она оставила без внимания, зато гордость ее сына пострадала. Он уже понял, что в схватке между Джулианой и его родителями главной жертвой в любом случае окажется он.

— А как же вы хотели, милая? — прощебетала Изабелла. — И титул получить, и новые богатства? Да я смотрю, у вас изрядный аппетит.

— Вовсе нет, миледи. Титул вашего сына мне ни к чему. Мне нужен защитник, воин. С тем же успехом я могла бы выйти замуж за какого-нибудь странствующего рыцаря.

Жоффруа покровительственно улыбнулся:

— Дитя мое, вы не понимаете главного. Раймонд — кузен самого короля.

— У короля много кузенов, — пожала плечами Джулиана, повторяя слова, некогда сказанные Раймондом.

— Но он любимый кузен короля! Они вместе ездят верхом, вместе охотятся, Генрих спрашивает его совета и по государственным, и по личным делам.

Жоффруа подошел к сыну, любовно обнял его за плечи.

— Раймонд — один из самых влиятельных людей при королевском дворе.

Джулиана была явно озадачена. Она взглянула на Раймонда, безмолвно спрашивая его, правда ли все это. Раймонд смущенно пожал плечами.

— Любимый кузен короля? — задумчиво повторила Джулиана.

Родители Раймонда принялись рассказывать о жизни при королевском дворе.

— Между прочим, он приходится кузеном и королеве Элинор, — со значением сообщила Изабелла. — Вам это известно?

Неужели столь знатный лорд копал канаву возле ее замка? Джулиана, окончательно подавленная, лишь молча покачала головой.

— Элинор Аквитанская — замечательная женщина, могущественная, мудрая. — Изабелла благоговейно приложила руки к тощей груди.

— Но слишком уж она убивается из-за новой любовницы Генриха, — вставил Жоффруа. — А ведь король, между прочим, снова сделал ей ребенка. Казалось бы, чего ей еще?

— Дело закончится войной, если Генрих не станет обращаться с ней уважительней, — вставил Раймонд.

— Войной? — хмыкнул Жоффруа. — Разве может женщина воевать против того, кому принадлежит вся Англия и половина Франции?

— У нее есть сыновья.

— Они еще мальчишки, — возразил Жоффруа.

— Ничего, они вырастут. Старшему принцу уже двенадцать. Он тщеславен и вздорен, но уже сейчас ненавидит своего отца. Ричарду — девять, и, судя по всему, он вырастет великим воином. Элинор любит своего второго сына больше всего, а Ричард тоже ненавидит отца. Принцу Джеффри — восемь лет. Это умный мальчик, и он глубоко уязвлен тем, что отец пренебрегает семьей. Если сейчас Элинор родит еще одного мальчика, а Генрих будет вести себя так же и впредь, у короля появится еще один враг.

— И все же принцы еще слишком малы, чтобы устраивать мятеж, — отмахнулся Жоффруа.

— Так-то оно так, отец, но уж можете мне поверить: обида на отца — самая тяжкая из обид, — мстительно произнес Раймонд. — Сыновья Генриха обладают анжуйским темпераментом. Они ненавидят отца за пренебрежение к ним и к их матери. А ведь и сама Элинор — женщина умная и влиятельная. Король сильно рискует.

Жоффруа понял, что лучше сменить тему:

— Король совершил ужасную глупость, так круто поступив с тем попом, сыном шерифа. Если б Раймонд был рядом с Генрихом, этого бы не произошло.

Джулиана, все еще потрясенная известием о дружбе Раймонда с самим монархом, пролепетала:

— Вы имеете в виду ссылку архиепископа Кентерберийского?