Он слегка сжал ей ногу:

— Не страшитесь его, миледи. Он всего лишь мужчина.

Только теперь Джулиана сообразила, что ее похититель говорит не по-английски, а по-французски, как и положено дворянину. Правда, акцент у него был какой-то странный. Очевидно, похититель знаком с королевским двором. Но откуда он здесь взялся?

— Вы знаете графа?

Мужчина хлопнул себя рукой в перчатке по груди.

— Я? Что вы! Граф — птица высокого полета. Но о его родне, нраве и репутации болтают многое. Да не всему можно верить.

— Так-то оно так, — задумчиво сказала Джулиана — да не всякий вельможа вхож к самому королю.

— Что верно, то верно. Я не знаю, каков ваш граф на самом деле. — Мужчина хмыкнул и покачал головой. — Понятия не имею.

— А знаете ли вы?..

— Что?

— Правда ли, что он родственник короля?

— Так говорят. — Мужчина пожал плечами. — Но у Генриха столько родственников — половина европейской аристократии. А кто не родственник ему, тот родственник Элинор. Я хочу сказать, королеве Элинор.

— Вам следует говорить о ее величестве с большим почтением, — нахмурилась Джулиана. — Говорят, что граф Авраше — королевский кузен. Он очень богат?

— Кто, король?

Глаза наглеца смотрели на нее. с невинным выражением, но Джулиана догадалась, что он над ней насмехается, хотя лицо незнакомца по-прежнему было закрыто шарфом.

— Нет, Авраше. Должно быть, он проглотит мои земли и даже не заметит.

Мужчина скептически разглядывал ее посиневшие ноги.

— Вот что. У меня есть теплые чулки. Он встал, порылся в сумке, и Джулиана подумала, что не услышит ответа на свой вопрос. Но незнакомец все-таки ответил:

— Авраше — единственный наследник богатого семейства.

— Тогда мои замки, Лофтс и Бартонхейл, ему ни к чему! — запальчиво воскликнула Джулиана.

— Как сказать, миледи. — Он натянул ей на ноги грубые, но зато сухие и толстые чулки. — Родители у него такие скряги. Они не дают своему сынку ни гроша, чтобы он полностью от них зависел.

— Но ведь у него же собственное графство!

— Да нет, просто при рождении ему достался один из многочисленных титулов отца, однако доходов от этих земель он не получает.

— А сколько ему лет?

— Тридцать пять.

Джулиана разочарованно протянула:

— Да он уже немолод.

Мужчина весело расхохотался.

— Мне рассказывали, что он… неплохо сохранился. Зато, сами видите, вы можете не бояться, что он отнесется к вашим землям с пренебрежением. Будет беречь их как свои собственные.

Джулиана возмутилась еще больше:

— Но это не его земли, а мои! Я единственная наследница моего отца, упокой Господь его душу. Когда я была еще ребенком, отец настоял, чтобы я обошла каждый локоть наших земель, знала всех и каждого, кто живет в наших владениях. Иначе, говорил отец, меня будут обкрадывать все кому не лень. А когда скончался мой муж, упокой Господь и его душу, я унаследовала еще один замок. С тех пор я не раз имела возможность убедиться, что мужчинам доверять нельзя — все они воры и предатели.

— Так вы унаследовали не только владения отца, но и владения мужа?

Джулиана замерла от ужаса. Какая же она дура! Сама обо всем ему рассказала, призналась в своем богатстве! Конечно, похититель знал заранее, что она женщина не бедная, но зачем же было самой ему все рассказывать? Кто он вообще такой?

Она потянулась, чтобы отодвинуть с его лица шарф, но мужчина отшатнулся.

— Я хочу видеть ваше лицо, — мрачно заявила она, и он позволил ей оттянуть шарф вниз.

Джулиана отдернула руку, словно обожглась.

Ее глаза широко открылись — мужчина был красив. Даже слишком красив: зеленые глаза с длинными черными ресницами, черные же волосы до плеч, чисто выбритый подбородок с ямочкой, щеки гладкие и впалые. Сердце у нее предательски защемило. Джулиана сняла с мужчины шапку, и вьющиеся волосы цвета воронова крыла рассыпались по плечам. Пожалуй, они были слишком длинными. И еще Джулиана заметила, что в ухе у незнакомца сверкает массивная золотая серьга самого что ни на есть варварского вида.

Похититель все еще терпеливо стоял перед ней на коленях, дожидаясь, пока она его как следует рассмотрит. Судя по всему, этот негодяй привык к тому, что на него засматриваются женщины. При этой мысли Джулиана рассердилась. Самое неприятное было то, что его красота подействовала и на нее.

С грубостью десятилетней девочки она выпалила:

— Какие у вас уши большие!

Он от неожиданности моргнул, потом улыбнулся. Губы у него были чувственные, красивой формы, а от улыбки лицо стало еще прекрасней. В уголках глаз собрались морщинки, и Джулиана поняла, что этот человек не так уж молод. Зато на щеках появились ямочки.

Где-то внутри, в самой глубине её существа, сладко заныло, и Джулиана непроизвольно схватилась за живот. Вот уж не думала она, что вид мужского лица способен произвести на нее такое впечатление.

Ну разве это возможно? Если бы все мужчины мира, подобно зачарованным крысам, устремились бы к морю, рискуя там утонуть, она бы и пальцем не пошевелила, чтобы их удержать — наоборот, еще и приманки бы впереди раскидала. Отец крыл ее последними словами за излишнюю чувствительность и щепетильность. Как она посмела обидеться на то, что мужчины обошлись с ней, как с куском мяса, который можно продать, обменять, сожрать и косточки выплюнуть? И после всего, что было, у нее еще хватает глупости любоваться смазливостью мерзавца, набросившегося на нее, причем наверняка с самыми грязными намерениями!

Мужчина решительно поднялся на ноги, и Джулиана поспешно выпалила:

— И учтите, мой суженый сейчас здесь.

— Здесь? — удивился похититель. — Где же именно?

— На моих землях… — пролепетала она.

Выражение его лица стало каким-то странным, а Джулиана, покрасневшая от собственной лжи, так вздрогнула, что ее шапка упала на твердый земляной пол. Мужчина посмотрел на свою пленницу так выразительно, что она бросилась подбирать свой головной убор.

Однако он сам потянулся к шапке, и Джулиана инстинктивно ударила его по руке.

— Миледи, — укоризненно сказал он, — я думал, мы уже миновали эту стадию.

Борясь с паникой, она одарила его злобным взглядом, а похититель, не убирая руки, оценивающе взвесил на ладони тяжесть ее волос и поджал губы.

— Будем надеяться, что ваш суженый пережидает эту бурю в таком же надежном убежище, как мы с вами, — сказал он, думая о своем.

Заметил ли он, какие короткие у нее волосы? Ведь если расплести косу, они едва-едва достанут до плеч. Если заметил, то что он об этом думает? Какие сделал выводы?

Его взгляд тем временем не спеша скользил по ее фигуре, укутанной в зимнюю одежду.

— Сколько же на вас всего понадето? — поинтересовался он.

Джулиану смутил его бесцеремонный взгляд.

— Это мое дело, а не ваше, — огрызнулась она. Когда она попыталась ударить его поленом, а он в ответ наорал на нее, Джулиана сжалась от страха. Геперь же она предпочла бы, чтобы он кричал, только не смотрел на нее такими глазами. Взгляд его стал ледяным, голос был едва слышен.

— Если леди Лофтс, находясь под моим присмотром, заболеет и умрет, мне придется за это ответить, — процедил он. — Ваши люди повесят меня и будут правы. Или, того лучше, привяжут к коням и четвертуют.

Она закрыла глаза, измученная усталостью и холодом. Не хватало еще воображать себе ужасные картины, которые он тут рисует. Мужчина тут же сменил гнев на милость.

— Вот и хорошо. Значит, мы договорились. Состояние вашей одежды — это мое дело. Я должен быть уверен, что вы останетесь живы, а вместе с вами и я. Давайте-ка снимем хотя бы верхний, промокший слой. — Он протянул к ней руки ладонями вверх. С самыми что ни на есть чистыми намерениями.

В чистоте его намерений она сомневалась, однако незнакомец был прав. Верхняя одежда действительно вся промокла, и сырость проникала все дальше и дальше. Осторожно приподнявшись, Джулиана развязала тесемки длинного домотканого балахона, в котором обычно ходила зимой.