Генерал Васенков – приближенное лицо самого президента. А дочка Васенкова вхожа в дом Батуриных и выросла вместе с Петькой. В одном классе училась. Мымристая такая, с косичками, вечно ни одну девочку к нему не подпускала и всегда рядом с ним сидела.

«Наши отцы дружат, а значит мы, как брат и сестра, и я всегда должна быть рядом». Он не хотел, чтобы она была рядом. Она его раздражала….но за ссоры с Людочкой отец снова бил. Поэтому Петя просто молча ее терпел, а целовал за школьным двором Таньку с рыжими косичками и карими глазами.

Теперь он мог забыть о Тане и о своих школьных друзьях, пребывание в училище было круглосуточным, а режим, как в армии: в 7 утра – подъем, зарядка, умывание, завтрак, после чего 6 часов занятий, затем обед, личное время, выполнение домашних заданий, ужин и отбой.

Все предметы точно такие же, как и в школе в обычной, но еще и военная подготовка и…его любимые танцы, а также культура, этикет и многое-многое другое. Все остальное, как в казарме. Наряды по очереди и в наказание вне очереди. В роте, по столовой, по плацу. Обычные каникулы назывались отпуском, а после первого курса все уезжали в летний лагерь.

Вначале Петьку чмырили, даже пытались бить. У них свой костяк образовался, и Петьке там было не место. Вожак – Костя, все его приколистом называли. Он и женщин с дерьмом мешал, и девочек бил. Та еще тварь. Взъелся на Петра за то, что тот всегда и везде первый. Подбил темную ему устроить. Устроили. Избили. А когда Петька с лазарета вышел, то первым делом на футбольном поле подошел к Приколисту и…откусил ему нос. Завалил на землю, придавил и изо всех сил впился зубами в переносицу.

Нос так и не пришили. Приколист остался без носа в прямом смысле этого слова. Петьку отмазал отец. Наконец-то сделал то, в чем так долго и упорно упрекал своего сына. Но зато Батурина не просто боялись, теперь его обходили десятой дорогой. Ему даже кличку дали Сатана.

В выходные курсантов отпускали домой, но Петя обычно оставался в казарме. Домой ему ехать не хотелось. Месяцами без ремня жилось весьма и весьма неплохо. Но иногда все же приходилось выезжать…

Ему тогда исполнилось шестнадцать, он поехал домой, и это был первый раз, когда Петр перехватил отцовскую руку с ремнем и заломил ему ее за спину.

Лицо майора побагровело, потом позеленело, а через секунду он упал и потерял сознание. Инсульт. Парализовало половину тела. Естественно, во всем был виноват Петька. Кусок дерьма, осмелившийся поднять руку на отца, а не водка и лишний вес.

Бить отец перестал…физически, зато прекрасно бил морально. И когда поступил в военный университет Министерства обороны, и когда закончил с отличием, и когда первое звание получил. Неизменно оставался куском дерьма.

Потом, когда отец умер, он так и остался куском дерьма для Алевтины Ивановны. Не сыночком, не Петенькой, а Петькой или кусок дерьма.

А он…он ее любил. Потому что больше некого было любить, потому что не знал, что любовь бывает другой. Она была единственной, кого он любил на самом деле всю свою жизнь…пока не увидел в одной вонючей гостинице девочку с огромными зелеными глазами и черными косами.

Но это случится намного-намного позже. Вначале мать заставит его жениться на дочери Васенкова – Людмиле. Той самой Людмиле. И благодаря этому браку Петя получит новое звание, а потом и станет тем, кем всегда хотел стать – ХОЗЯИНОМ всех этих…кто смели называть его «куском дерьма».

Мне казалось, что все, что происходит сейчас вокруг, не может быть реальностью. Не может. Так, будто ты находишься в каком-то гребаном зеркальном лабиринте, липкой паутине, мечешься, бежишь куда-то, суетишься, но все это – чья-то изощренная и тщательно продуманная игра. Игра человеческими жизнями. А мы, как пешки, снуем по этим коридорам, комнатам без окон и с сотней выходов, не зная, куда свернуть и что нас ждет в следующую секунду.

(с) Ульяна Соболева. Паутина

Кузьмин заподозрил неладное с самолетом еще до того, как объявили о поломке. Предложил ехать в гостиницу на других машинах, а на самолете полетит дублер, так сказать. Заодно проверит – поломка случайная была или… Для «или» существовали обученные люди, готовые заменить главу государства в любой момент и в любом месте.

А они с Александром поехали с минимальным штатом охраны в местную гостиницу, где, как сказал Кузьмин, мышь не пробежит без его ведома, и где он знает каждую подворотню.

Это было забавно вдруг оказаться в мире простых смертных, ехать проселочными дорогами, понимать, что тебя ждут далеко не самые лучшие условия, а еще ощущать смертельную усталость.

Допинг закончился, батарейки сдохли, и он просто хотел расслабиться. НЕ оглядываться по сторонам, не смотреть на начальника личной безопасности. Быть самым обыкновенным человеком. Оказывается, иногда этого чертовски не хватает.

– Гостиница местечковая местного олигарха. Вас вряд ли узнают сразу, а если и узнают, охрана будет проставлена со всех входов и выходов. Останетесь на ночь. Утром будет второй самолет, на том, что был в ремонте, не полетите.

– Кузьма, мне по хрен. Я устал. Займись этим сам. Я голоден и хочу спать.

Кузьмин притих и тут же заткнулся. Перечить Хозяину нельзя. И смотреть на него, когда у него вот такое херовое настроение, тоже нельзя. Лучше заткнуться и делать, как сказал. Ему главное, чтоб в безопасности был, а поломка двигателя перед самым вылетом Кузьму сильно напрягла.

В случайности он не верил. Никогда. Поэтому всегда есть план «б», и план «г», и даже «д». Пока что хватило и плана «б».

Петр хотел только одного – поужинать и лечь в постель. Снова начиналась предвыборная гонка, до конца срока оставалось менее года. Опять поездки, реклама, встречи, пресс-конференции. Этот срок должен быть его и только его. По предварительным данным Батурин лидирует, и так и должно оставаться. Сейчас начнется…Рытвин стучит копытом и гребет под него, местная олигархатня пытается пресануть и вложиться в конкурентов, хер его знает, кому верить, а кто засланная или перевербованная крыса.

И скосить всех одним махом нельзя. На него слишком пристально смотрят…Пока нельзя. Но головы полетят. Постепенно и по одной эти головушки красиво будут скатываться в братскую могилу, которую он им подготовил.

Пиликнул сотовый. Смс от Люды.

«Когда ты прилетишь? Мне сказали, ты другим рейсом. Все хорошо?»

«Все отлично. Ложись спать»

И отключил сотовый совершенно. Последнее время начала раздражать чрезмерной заботой. Обычно он всегда терпел. Привык за столько лет. Вымуштрованный, вышколенный, никогда и ни одной эмоции. Все в себе. Бывало, трахнет ее, лежит рядом и в потолок смотрит. А она ляжет к нему на плечо и тихо так говорит:

– Сколько лет живу с тобой, Петя, так и не знаю, о чем думаешь, чем дышишь, что любишь. Так и не стала тебе родной.

– Спи. Я тебя пять минут назад трахал так, что куда роднее.

– Машинально…долг исполнял. Как всегда, по чертовым проклятым пятницам, с презервативами.

– Я больше не хочу детей, Люда. Нам хватит двоих. Нам бы хватило и одного. Мне бы хватило. Все. Я устал и хочу спать.

– Ты бы хотел… а я, чего хочу я. Почему ты никогда не спросишь?

Не глядя на нее, закинув руки за голову отрезал:

– А ты, Люда, хотела стать моей женой и первой леди страны. Ты стала. Большего я тебе не обещал.

– Ты мог бы….за столько лет хотя бы немножко меня полюбить.

– Не мог бы. Ты сама знаешь. Все. У меня завтра поездка на Север, встреча с шахтерами вживую. Мне туда херову тучу часов лететь, а ты решила выяснить отношения. Я плохо тебя отымел? Мало? Стань раком, я отымею еще раз.

– А у тебя встанет? – зло спросила она.

– Если хорошо отсосешь – встанет.

– Ненавижу тебя.

Вскочила с постели и выбежала из их общей спальни, а он наконец-то спокойно уснул. Сосать Люда не умела и не любила. Сосала плохо, член никогда не заглатывала, а только лизала, как мороженое. Обычно не всегда ставил ее на четвереньки, пристраивался сзади, закрывал глаза, представлял порно-звезду или абстрактных шлюх и драл ее долго и умело, подергивая за клитор так, как она любила, двумя пальцами. Она кончала, он тоже, и на этом пятничный марафон заканчивался.