– Вас понял, – сказал Безухий в микрофон, принимая сообщение сержанта Боскомба, что с севера к нам направляется Лабораторный кролик с портфелем в руках. Безухий посмотрел на часы, а затем уточнил у оперативника, преследовавшего почтовый грузовик, время их прибытия. Мы получили ответ, что грузовик прибудет через двадцать минут. Приняв оба доклада, Безухий вытащил из коричневого бумажного пакета морковку и стал громко ею хрустеть.

– Так, значит, вы – АЙ-002? – спросил я, стараясь не обращать внимания на хруст морковки.

– Ага, – ответил Безухий, явно не желая продолжать разговор.

Так как его фамилия состояла из букв и цифр, он явно произошел от трех лабораторных кроликов, попавших под воздействие Очеловечивания. Из-за проводившихся над их предками экспериментов у всех Лабораторных кроликов были проблемы со здоровьем. Исключение составляли потомки АЙ-002, который, к стыду своих отпрысков, был контрольным подопытным и не подвергался никаким тестам. По этой причине многие АЙ-002 испытывали чувство вины, которое нередко проявлялось в антисоциальном поведении. Вот только этого было недостаточно, чтобы объяснить обрезание ушей. Безухий наверняка совершил какое-то серьезное прегрешение. Либо совращал крольчих, либо занимался тем же, чем и сейчас. Кролики терпеть не могли коллаборационистов, равно как и тех, кто принуждал других к близости.

Еще пять минут мы сидели молча.

– Меня что, хотят проверить? – спросил я.

– Не знаю, – сказал Безухий, поднимая глаза от кроссворда, который он пытался разгадать. – А тебя надо проверять?

– Я был в составе группы, арестовавшей Дилана Кролика, – сказал я. – Старший Руководитель хотел, чтобы я подтвердил личность кролика, а я засомневался. Мой протест отклонили, но я все-таки оказался прав, и потом все пошло к чертям соба…

– Ты мне это сейчас для чего рассказываешь? – спросил Безухий. – А то ты начинаешь очень по-человечески распускать сопли и заниматься саможалением.

– Наверное, ни для чего, – сказал я. – Но из-за того, что я не настоял на своем, ни в чем не повинного кролика потушили, и мне показалось, что это хороший…

– Слушай, – сказал Безухий, – невиновных кроликов не бывает. Просто есть те, кто уже совершили преступление, и те, кто его совершат. Ты слышал, что сказали Куницын и Флемминг – высока вероятность того, что кролики собираются запустить кампанию по Взрывному Размножению. И тогда менее чем через пять лет кроликов в этой замечательной стране станет в три раза больше, чем Фаддов. Ты хочешь оказаться меньшинством в своей собственной стране?

– Ну конечно же, нет.

– Правильно, – сказал Безухий. – Тогда почему бы тебе не захлопнуть варежку, не провести опознание, которое каким-то чудесным образом поручили именно тебе, и не оставить глобальную стратегию Найджелу Сметвику и Старшему Руководителю?

Я замолчал. АКроПаСК уже лет тридцать раздувал свою любимую теорию заговора о Взрывном Размножении, но если вспомнить, что кролики жили среди нас уже пятьдесят пять лет и едва достигли численности в миллион, то они скорее проявляли «похвальную сдержанность» в своем размножении[21].

Мой наушник зашипел и включился.

– Ушастый 7770 прибудет через минуту, – послышался голос Боскомба, за которым последовал доклад о том, что почтовый грузовик направился в центр города, чтобы совершить выемку. Безухий заерзал на своем сиденье и внимательно уставился на дорогу. Я поступил так же, и вскоре из-за угла вышел Лабораторный кролик, направившийся к почтовому ящику. У него, как и у других человекоподобных кроликов, была необычная походка – они ходили прямо и на задних лапах, но шагали до смешного неуверенно и вразвалочку. Кролик держал кожаный портфель, прикованный к его запястью, и был одет в удобную твидовую охотничью куртку поверх клетчатой рубашки с галстуком. Промеж его ушей примостился такой же плоский берет, небрежно сдвинутый набекрень.

– Узнаешь его? – спросил Безухий.

– Нет.

– Я тоже. Вылезай и подойди к нему поближе.

Несмотря на то что опознавать Лабораторных кроликов было труднее всего, вблизи это частенько становилось проще благодаря морщинкам на носу, отметинам на радужке глаза, расположению усов. А если бы мне удалось встать против солнца, то я смог бы разглядеть сосуды в его ушах, чтобы потом сравнить. Но для этого мне было нужно чуточку везения – в тот день солнце то выходило, то пряталось за облака.

Я перебросил через плечо кожаную сумку и нацепил на голову берет. Поскольку кролики различали людей с таким же трудом, с каким обычный человек различал кроликов, они старались запоминать одежду и манеру двигаться и общаться. Поэтому агенты Крольнадзора либо старались изобразить неуклюжую походку, либо, чаще всего, одевались под стать региональным или культурным стереотипам. Я решил притвориться йоркширцем и на ближайшие полчаса стать Эриком Альтвейтом, рабочим из Харрогита.

Я выбрался из машины, взял под мышку живого уиппета, чтобы завершить свой образ, и, зажав в руке несколько открыток, уверенно перешел дорогу, говоря случайным прохожим, что я из Йоркшира[22]. Ушастый 7770 уже ждал у почтового ящика, и я брел среди пешеходов – почти все они были кроликами, – которые либо неторопливо прогуливались, либо шли, либо бежали вприпрыжку по улице. Я, пожалуй, никогда прежде так не нервничал, но понимал, что не мог себя выдать. Моя будущая карьера и платежеспособность зависели целиком и полностью от меня. Я должен был сделать все правильно.

Подошел я вовремя, поскольку по улице к нам уже направлялся ярко-красный почтовый грузовик. Если Ушастый 7770 и нервничал, он этого не показывал. Он не смотрел на часы, не оборачивался, чтобы посмотреть на приближающийся грузовик, да и вообще, казалось, ничего не делал. Просто непринужденно стоял с пустым выражением лица, подергивая носом. Что досадно, у него не было никаких приметных черт, по которым я мог бы опознать его, если увижу снова. Так что я подошел поближе и купил в автомате несколько марок, а затем невозмутимо наклеил их на открытки. В тот же миг солнце вышло из-за облаков, и я повернулся, чтобы посмотреть на Ушастого, надеясь, что мне наконец повезло. Увы, между солнцем и Лабораторным кроликом встал почтовый грузовик. Пока кролик оставался на месте, я не мог разглядеть сеть тончайших сосудов в его ушах. Я ощущал присутствие рядом и других агентов под личинами Деревенского Простака, Перламутрового Короля и Шотландца. Они были готовы схватить его в тот же миг, когда почтальон откроет ящик и Ушастый передаст ему свою сумку с письмами. Но, пока я смотрел, случилось кое-что необычное. Из ниоткуда появились еще три Лабораторных кролика похожего роста и телосложения, одетые точно так же и с точно такими же портфелями, пристегнутыми к их запястьям. План Безухого провалился, Кроличье Подполье решило перестраховаться. Вероятно, они знали, что обычно арест совершают три опера, так что даже если они смогут схватить троих кроликов, то наверняка упустят четвертого. И все кролики были Лабораторными, чтобы запутать вероятных опознавателей.

В моем наушнике послышалась ругань Безухого, а затем он приказал:

– Хватайте их. Хватайте всех.

Оперативники бросились арестовывать Лабораторных. Если бы кролики решили сопротивляться, то исход захвата был бы совершенно иным, поскольку одного удара задней лапой было достаточно, чтобы переломать человеку кости, разорвать внутренние органы и запустить несчастного в витрину магазина, а прицельный укус мог и вовсе оказаться смертельным, если жертва успевала истечь кровью.

Но ничего такого не произошло, ведь кролики гораздо лучше людей осознавали последствия своих действий. Когда оперативники приказали им «Стоять! Не двигаться!», Лабораторные захихикали, перемешались друг с дружкой, чтобы запутать нас, а затем разбежались в разные стороны, словно хотели поиграть с нами в догонялки.