Но маме становится хуже. Помимо обмороков и головокружения, она начала заговариваться, многое забывать и постоянно жаловаться на туман в голове. Каждый новый день пугал меня до ужаса и дрожи во всем теле. Потому что каждый день мог стать последним. Меня накрывало диким отчаяньем. Я уже готова была на все, но Регина сообщала, что желающих купить меня пока нет. Самое страшное – это когда нет выхода. Никакого. Ты готова на все. Но твое «все» никому не нужно…

Это случилось поздно вечером, когда я уже уснула. Меня разбудил настойчивый телефонный звонок.

– Сонька, пляши! – радостно восклицает Регина, быстро приводя меня в себя, и я резко сажусь на кровати.

– Ты нашла, у кого занять денег? – с надеждой спрашиваю я.

– Нет, лучше! Адамади передумал и хочет забрать тебя уже завтра!

– Не лучше… – вздыхаю я в трубку. – Но я согласна.

София

Я наговорила маме полной чуши, в которую трудно поверить. О том, что меня отправляют на практику в загородный филиал компании, и это единственный уникальный шанс. И она мне поверила, даже наказала не отказываться от такого шанса. «Ты у меня умница», – хвалила меня мама, собираясь в клинику. Авансом за мои «услуги» последовали не деньги, а размещение мамы в клинике для обследования и последующей операции. Даже не хочу знать, как и зачем об этом узнал Адамади. Главное, что теперь у мамы есть шанс, и все будет хорошо. Я была настолько за нее рада, что почти весь день не волновалась о предстоящем переезде к мужчине, которому меня продали.

Договор подписан, вещи собирать не нужно. По условиям Адамади я могла взять только телефон и несколько вещей, без которых не могу обойтись. Одежду, косметику и предметы быта мне купят.

Я надеваю черное платье с рукавами три четверти и белым кружевным воротничком, как у школьницы. Это новое платье, я покупала его, чтобы ходить в университет.

Как наказала Регина, не пользуюсь ни духами, ни дезодорантом. Косметику тоже не наношу, абсолютно чистое лицо – а это уже наказ моего хозяина. На улице сегодня тепло, несмотря на середину сентября, поэтому колготки я не надеваю. Только черные балетки и небольшая сумка с любимыми книжками, папкой для рисования и плюшевым пледом. Это вещи, без которых я не могу обойтись. Маленькую статуэтку балерины прячу в карман – это мой талисман. В детстве я мечтала стать балериной, пока не получила травму колена, которая перечеркнула мою мечту. Но все это глупости, танцовщицы с такой неуклюжестью из меня все равно не получилось бы…

Запираю квартиру, беру сумку и выхожу во двор ровно в шесть вечера, как договаривались с Региной. Оглядываюсь по сторонам, осматриваю бабушек на лавочке, детей, шумно играющих на площадке, и понимаю, что во мне зарождается протест. «Так нельзя!» – вопит внутренний голос. Хочется отсрочить поездку в неизвестность, но мне этого не позволяют.

К подъезду подъезжает черная машина. Я не разбираюсь в марках, но по тому, как она отличается от соседских, и вся детвора открыла рты, глядя на эту черную, идеально отполированную машину, понимаю, что она явно высокого класса. Значок на машине в виде короны – никогда такой не видела. Необязательно разбираться в марках, чтобы понять, что автомобиль неприлично дорогой.

Из машины выходит молодой мужчина лет тридцати. Высокий, подтянутый, широкоплечий. Внешность приятная, не отталкивающая, можно сказать, симпатичный, только слишком серьезный. На нем серый пиджак, а под ним черная футболка – смотрится стильно.

– Добрый вечер, – сдержанно кивает он мне, осматривая с ног до головы. А потом словно осекается и отводит взгляд. – София?

– Да, это я.

– Меня зовут Артем, я ваш водитель-охранник. Прошу, – он открывает для меня заднюю пассажирскую дверь.

– Охранник? – уточняю я, а мужчина просто кивает. Выдыхаю и сажусь в машину. Медлить и задавать вопросы нет смысла.

В машине коричневый кожаный салон и пахнет кофе. Никогда не ездила на таких машинах. Панель на двери похожа на деревянную. Провожу по ней пальцем – и правда, дерево под лаком.

Мы только выехали на центральную дорогу, а меня уже немного потряхивает. Никак не могу взять себя в руки и перебороть волнение. И это плохо, я обещала Адамади все выдержать. Регина так радовалась, чуть ли не прыгая, словно я выиграла в лотерею. А мне кажется, что я еду на собственную казнь. Причем я сама себя приговорила. Страшно. Но надо. Мои страхи никому не нужны, и я должна пережить их самостоятельно.

Закрываю глаза, откидываюсь на сидения, пытаясь расслабить тело. Дышу медленно, но глубоко. Чем раньше я осознаю, что продана, тем будет проще. Я подписала договор, назад дороги нет.

Открываю глаза, только когда машина сбавляет скорость и въезжает на огромную территорию. Это даже не двор. Это парк вокруг дома, с клумбами, красивыми осенними цветами, аллеями, фонарями и даже своим искусственным водопадом с огромными камнями. Тут даже есть дворник и садовник в специальной униформе, как в кино. И в конце всего этого великолепия – огромный дом, отделанный натуральным камнем. Нет, это тоже не просто дом, это величественное произведение искусства в каком-то модном стиле.

Огромная лестница, ведущая к входу, и терраса напоминают мне сказку. Только вот я не в сказке, а в реальности, от которой очень страшно, но я стараюсь удержать в себе этот страх и пережить все, что мне несёт красивая с виду реальность.

Машина останавливается возле главного входа, Артем шустро выходит и открывает мне дверь.

– Спасибо, – благодарю его я, но мужчина не реагирует, дожидается, когда я выйду, указывает мне на лестницу и идёт следом. Он открывает для меня массивную входную дверь, и мы проходим в огромный холл с высоким потолком. Здесь преобладает натуральное дерево. Резные комоды возле стен, зеркала с деревянными рамками, множество дверей в другие комнаты, и во главе огромная винтовая лестница с массивными резными периллами. В доме пахнет свежестью и чем-то очень тонким и приятным.

Не успеваю как следует осмотреться, ко мне выходит женщина, громко цокая каблуками.

– Добрый день, меня зовут Виктория, – представляется она, и Артем тут же удаляется. На вид женщине не больше тридцати пяти. Высокая, статная, ухоженная, в стильном, но строгом бежевом платье и с высокой прической. Классическая блондинка со светлой кожей и бледно-голубыми глазами. Виктория похожа на аристократку – с идеальной осанкой, строгим взглядом и родинкой над губой. Она просто смотрит на меня, даже слегка улыбается, а мне почему-то неуютно в ее присутствии. С Артемом такого не было.

– София, – представляюсь в ответ.

– Да я знаю, – отвечает она, и мне становится стыдно, оттого что, скорее всего, эта женщина знает, что меня купили, как новую игрушку.

– Иди за мной, я покажу тебе твою комнату, – командует Виктория и идёт к лестнице. Мы поднимаемся наверх и оказываемся не в коридоре, как я предполагала, а в ещё одном своеобразном холле с множеством дверей, панорамным окном, возле которого стоят бежевые диваны и вазы с живыми цветами на стеклянных столиках.

Мне совершенно непонятно, зачем человеку, у которого нет семьи, такой огромный дом? Что он здесь делает? Мне было бы жутко и неуютно, несмотря на то, что от величия особняка кружится голова. Смотрю на это все и боюсь представить, сколько может стоить такой дом.

– София! – приводит меня в себя женщина. Я сама не заметила, как увлеклась, рассматривая детали дома.

– Да?

– Твоя комната, – Виктория указывает на одну из открытых дверей и недовольно поджимает губы.

«Дура! – одергиваю себя. – Раскрыла рот, словно нищенка!» Хотя в этом доме я чувствую себя именно такой. Раньше думала, что мы с мамой живем небогато, но вполне хорошо. А сейчас здесь и рядом с этой женщиной чувствую себя оборванкой с помойки.

Прохожу в большую спальню, стараясь больше не смотреть по сторонам.

– Располагайся, в ванной есть все необходимое, – женщина указывает на белую дверь. – Можешь отдохнуть. К девяти приедет Константин, и тебя позовут к ужину. А завтра мы с тобой поедем подбирать тебе новый гардероб, – сообщает Виктория, глядя в ежедневник.