========== I — Гамартия ==========

Hit or miss you’ll be playing

Paying your dues ‘cause you need the game all the same

Fame draws you like fireflies to the flame

Play all on red

1

Бессонная ночь дает о себе знать неудержимыми порывами зевоты, и даже третья чашка крепкого кофе не прогоняет сонливость. Мэдисон с завистью разглядывает энергичных прохожих, которые спешат по своим делам. До встречи остается пятнадцать минут, Сэм опаздывает, хотя с шести утра онлайн.

Холод настойчиво лезет под куртку, царапает шею и пальцы, бумажный стаканчик почти остыл. Надо было перенести встречу хотя бы на «после обеда», или вообще назначить через несколько дней, а пока залечь на дно, отключить источники связи с внешним миром, или трусливо сбежать в другой штат. Например, к Марку, братец ведь давно звал познакомиться с новой пассией и сыном, а она все сбрасывала звонки и игнорировала электронные письма. Не то чтобы Мэдисон осуждала расклад, при котором брат вырастит чужого ребенка — если Марк счастлив, то в чем проблема, он уже взрослый, в конце концов, — только чутье ей подсказывает, что это ничем хорошим не закончится.

Чутье, ага.

— Тяжелый денек, да? — сочувственно улыбается в жидкие усишки молодой бариста, причем так заискивающе, будто она бросит в копилку больше чаевых.

Мэдисон хмыкает и забирает стаканчик. Злости только дай другой объект, сразу же перескочит и вцепится со всей силой, плевать на последствия. Собственно, и ей было вроде как наплевать. Сэм оказался прав. Сэм был тысячу раз прав, черти бы его побрали, стоило подождать. Несколько дней — пусть и получила бы нагоняй от Гастингса за запоротые сроки, — и статья, которая вызвала такой резонанс, вряд ли бы увидела свет.

Где же было ее хваленое чутье на прошлой неделе? Взяло долгожданный отпуск и свалило на Гавайи?

Зима пробралась в город пару дней назад, украла у ноября последние листья и затяжные дожди. Деревья обиженно тычут голыми ветвями в небо, пожухлая трава парка кое-где проглядывает из-под тонкого белого одеяла. И Мэдисон точно до весны не заметила бы перемен, но вынужденная и ненужная остановка вносит свои коррективы.

Разоблачительная статья о профессоре Томасе Хауэлле имела эффект сравнимый со взрывом бомбы. Пять студенток, которые решились заявить о его домогательствах, фотографии, записи разговоров на диктофоне, честные глаза каждой из пострадавших и истории такие, от которых сердце сжималось от сожалений. Все было гладко, даже слишком. Червячок сомнений вроде и копошился, но данные Сэма по звонкам, те самые, из-за которых он и уговаривал ее подождать, поставили последнюю точку. Виновен. Томас Хауэлл — насильник, а не порядочный семьянин, отец троих детей и профессор.

Конечно же, надо было рубить с плеча.

Надо было ей поиграть в судью.

Блэйк в жизни так на нее не орал. Мэдисон даже на секунду задумалась об объеме его легких и возможной карьере в опере, судя по диапазону. На тот момент уже мистер Томас Хауэлл пропал, обман вскрылся, а жена подала на нее заявление за неправомерное вмешательство в частную жизнь.

Гастингс теперь радостно потирает ручонки: заядлые конкуренты рекламируют The American Tribune, нельзя ведь упустить возможность позлорадствовать, к тому же иск предъявили именно ей, а не изданию, а значит редакция в выигрыше на все сто. Стоило уйти после выхода книги, сменить поле деятельности, черт возьми, податься в ФБР или еще куда, раз жизнь без адреналина не мила.

— Извините, — поспешно говорит мужчина в черной куртке, но она настолько задолбалась, что не хочет тому нахамить из-за пролитого на джинсы кофе. В кармане разражается трелью телефон, липкие пальцы обдувает ветер, на часах половина одиннадцатого, Сэма нет.

«А сколько трупов на ваших руках, мисс Пэйдж?» — гласит смска среди сообщений о пропущенных от неизвестных номеров, и ужас стремительно расползается по груди.

Томас Хауэлл, уважаемый бывший профессор английской словесности, жертва клеветы завравшихся девиц и Мэдисон Пэйдж, стоит посреди парка и обливается бензином из канистры.

2

Крик Хауэлла долго стоит в ушах, как и отголоски страха в животе. Мэдисон зябко обнимает себя поперек груди. Лучше не закрывать глаза и не моргать. Горящий Хауэлл кажется слишком реальным, будто огонь не прекратился, а агент Джейден не подоспел к профессору и не сбил того с ног.

— Мисс Пэйдж?

Правая рука тяжелее левой. Глупая мысль цепляет что-то внутри, заставляет сделать вдох и посмотреть на обеспокоенного агента Джейдена в свитере. Черная куртка в подпалинах уехала с неотложкой. Ее телефон в правой руке жалобно пищит очередной смс. Вокруг собрались праздные зеваки, шепчутся, вытягивают длинные шеи, все эти люди охочи до новостей. В груди сильно трепещет сердце, словно наружу просится. Агент Джейден бережно касается ее плеча.

— Мисс Пэйдж, идемте. Блейк никогда не отличался терпением.

Мэдисон беспомощно переводит на него взгляд, и он понимает: подхватывает ее под спину и идет к выходу из кафетерия, но не обещает, как сделал бы Сэм, что все обязательно будет хорошо.

— Мне надо… Я должна перезвонить, он не пришел… — Мэдисон растерянно оглядывает толпу и среди красно-синих огней замечает вспышки камер. Неподалеку от молодого баристы торчит журналистка с шестого канала с микрофоном наперевес.

— Еще успеете. Сейчас нужно спастись от акул, — шепчет агент Джейден, прикрывает ее собой и ведет вокруг желтой ленты.

— Соскучились по славе, мисс Пэйдж? — выплевывает Блейк вместе с сигаретой и залазит на пассажирское сидение рядом с сержантом, пока агент Джейден помогает ей устроиться сзади. Презрительный взгляд на удивление не вызывает в ней ничего, даже привычного отвращения. Глаза сухие, как и рот, язык совершенно не хочет ворочаться.

— Снова опоздали, детектив Блейк? — выдает агент Джейден, пока закрывает за собой дверь. — Я смотрю, здесь ничего не меняется.

Блейк злобно зыркает в зеркало заднего вида, но почему-то молчит. Агент Джейден опускает на пол свой рюкзак. Парамедик успела обработать его обожженную руку и ссадину на лице. Агент Джейден мягко улыбается ей, когда застает за разглядыванием и быстро прячет свой разбитый телефон в карман.

Допрос, — или как это называет Блейк, «беседа», — проходит легко, и разочарование на лице Блейка можно увидеть за пару десятков футов. Ей и агенту Джейдену совершенно нечего сказать. Просто они оба очутились не в том месте и не в то время. Этот визит в полицию Мэдисон могла бы считать вполне приемлемым, несмотря на посещение допросной ради двенадцати строк в протоколе, если бы не ругань Блейка с Джейденом и пришедшая под конец Эллен Хауэлл, уже вдова профессора, как выяснили они за минуту разговора на повышенных тонах.

И ступор, который плотно взял Мэдисон в оборот, наконец закончился. Причем закончился настолько стремительно, что она не сразу поняла, когда успела подойти к миссис Хауэлл.

— Простите… Пожалуйста, простите меня, — голос хрипит и воздух стремительно заканчивается в легких.

— Да будь ты проклята!

Мэдисон и не ожидала, что за разверзшийся ад, увольнение, уничтоженную репутацию целой семьи ее простят из-за пары жалких слов. Она действительно это заслужила. Как и ту пощечину, от которой ее уберег агент Джейден, когда перехватил запястье миссис Хауэлл.

— Я могу идти? — со второго раза голос ее не подводит.

Сержант и агент Джейден утихомиривают вдову и ведут к стульям у кабинета Перри. Сердобольная секретарша капитана уже несет для миссис Хауэлл чашку с чаем.

Блейк трет переносицу, брезгливо машет рукой и Мэдисон пытается довести себя к выходу.

Нужно позвонить Сэму. Сэм ведь разрешит у него остаться, верно? Хотя бы на этот день.

— Мне точно не стоит спрашивать, в порядке ли вы.

Мэдисон шумно выдыхает и проклинает себя за то, что ей не хватило сил добраться до такси. Сэм в онлайне, но по-прежнему сбрасывает звонки.

Агент Джейден закинул рюкзак на правое плечо, похоже, левую сторону он неслабо ушиб. Светлые глаза глядят с сочувствием и совершенно не так, как два года назад. Ну или, может, он не считает ее преступницей, потому и снисходителен.