Ему бы тоже исчезнуть. Он ведь просил о небольшой отсрочке, а не о долгой жизни.

Полицейская машина едет по набережной. Высокие волны бросают на песок белую пену с водорослями. Детектив Ричардсон, вопреки протоколу, протягивает отцу его сотовый.

— Ваша жена звонила, уже пятнадцать пропущенных.

Отец крутит сотовый в руках, сутулится. Отец тоже не знает, что сказать. Грифф не выдерживает: забирает телефон, закрывает глаза и жмет кнопку вызова.

Джен поднимает трубку сразу же и обрушивает на него ненужный ворох слов. Что-то об Уилсоне, новостях и испуганных клиентах. Она лепечет и лепечет, конца-края не видно ее пустой болтовне, хотя вряд ли проходит больше трех минут.

Грифф смотрит на отца, скрывшего лицо в ладонях, на Ричардсона, который пытается казаться учтивым и не отрывает глаз от дороги, набирает воздух в легкие и говорит то, что нужно было ей сообщить пару часов назад, когда сомнений не осталось:

— Дженнифер, Эш мертв.

— Не поняла. Что?

Горло сжимается, и выдавливание из себя этих слов сродни вырыванию куска собственной плоти из еще живого тела. Ему есть с чем сравнить.

— Уилсон убил Эша, Джен. Эша больше нет.

На той стороне играет музыка, что-то легкое и совершенно бессмысленное. И Гриффу плевать, моргает ли Джен часто-часто, как бывало раньше, когда она чего-то не понимала, или просто ошеломлена новостью. Он всем сердцем хочет, чтобы проклятый день закончился. Ну или оказался сном.

— Но Грифф, это невозможно. Он сидит напротив меня.

10.

Картер Уилсон серьезно просчитался, за что и получил два пожизненных без права подачи на условно-досрочное через сорок лет: прокурорские и сенатор штата не зря вдавили педаль в пол. На суде Грифф не стал дожидаться ответа, почему тренер — удивительно, как врачи отпустили этого ублюдка на слушание, — позволил Эшу жить, дал показания в качестве свидетеля, взял брата за руку и вышел из зала.

Эш еще дергается от случайных прикосновений, но не от его. Отец периодически недовольно кривится, высказывает свое «фе» насчет того, что он будто бы балует мелкого и чрезмерно опекает. Но Грифф недавно понял: отец ревнует, а выразить свои чувства по-человечески не может, потому как голова по-прежнему забита глупыми стереотипами. Он просто пытается не обращать внимания на внезапные подарки, покупку новых книг и резко начавшийся ремонт в доме на холме.

Тренер запаниковал, потому и убил мальчишку, похожего на Эша: Уилсон видел их через окно в ту дождливую ночь.

Грифф взлохмачивает подстриженные волосы Эша, тот фыркает и расправляет черный атласный плащ, который, несмотря на табличку «Закрыто» все-таки удалось купить. Маленький модник завязывает на шее алый бант, вставляет жевательные вампирские зубы и корчит грозное лицо. Это выглядит до того забавно, что Грифф едва сдерживает улыбку. И лучше ему не смеяться: очередной смены костюма он не переживет.

Уилсон сжег почти все фотографии и видео жертв, включая компромат на Эша, вытащил развороченное тело во двор и действительно собирался закопать мальчика под вишней с другими останками пропавших без вести. Четырнадцать, дьявол, четырнадцать детей! Последней жертвой кейп-кодовской Синей бороды — Грифф так и не понял, почему журналисты дали эту кличку педофилу, — стал восьмилетний Роберт Дэйвис из Нью-Бедфорда, чье фото весь последний месяц было на пачках с молоком. Мать Бобби слишком долго прощалась с ним и Эшем, и все никак не могла остановить поток слез и благодарностей.

Эш приматывает бинтом к культе крюк из пенопласта, черным карандашом рисует залихватские усы до самых скул и прям светится, когда разглядывает его с ног до головы. А Грифф действительно рад видеть своего брата счастливым.

— Ваше сиятельство, — он снимает шляпу и низко кланяется перед лыбящимся во весь рот мелким. — Может, в честь праздника вы наконец соблаговолите сказать, куда приткнули мой мушкет? Я ради вас на страшное преступление иду: рейд по сладости в лунную ночь вместо четвертьфинала по рэгби.

Отец — тут Гриффу действительно придется растечься в благодарностях, — дал слово, что запишет игру хотя бы на кассету.

Эш драматично вздыхает, награждает высокомерным взглядом, хватает за руку и тянет к следующему дому, от которого отходят два лохматых вервольфа с корзинками в виде тыкв. Грифф молится всем известным богам, чтобы мелкий этого не заметил.

— Думаю, русалкам он нужнее, — улыбается Эш и съедает очередную сладкую челюсть. — А тебя защитить я и сам смогу. Даже от тебя.

И в этот раз Гриффу правда кажется, что все будет хорошо. Их песчаный замок все-таки выстоял.