Северан по-прежнему агонизировал. Бессвязно и бессознательно он хрипел всякую чушь вперемешку на фалькенарском и арлакерийском, порою Ритемусу казалось, что проскакивают слова на минатанском. Ритемус к нему в течение ночи, хотя ненавидел госпитали – здесь стоны и крики гипертрофированно действовали ему на нервы, хотя в бою он не замечал их, и всюду здесь чувствовался запах смерти – смесь спирта, растворов, испражнений и крови. Нет, Северану здесь нипочем не выжить.

В первый раз навестив его вечером, он застал рядом с ним врача. Стоило лишь подойти ему, как доктор сказал, даже не дав сказать слова:

- Мы остановили кровотечение полностью, он потерял много крови. Переливание сделать не можем – крови не осталось. Возможно, он будет жить, но нужно ли ему это? А если и будет – то недолго.

И с этими словами ушел. Ритемус сел на мраморный пол рядом с соломенной подстилкой, заменявшей койку, и Северан распахнул глаза:

- Я все слышал. Рит, я не хочу так жить. Незачем. Что же мне делать?

Ритемус сделал неопределенный жест – он и сам не знал, как быть Северану. Как поступил бы он на его месте? В мирное время, может, и переборол бы в себе это чувство недоукомплектованности и неполноценности, но в военное… он мог бы дожить остатки дней в каком-нибудь пансионате для инвалидов, или в другом спокойном уголке. Но разве такие остались? Его все время преследовало ощущение, что весь Арлакерис сейчас в пожаре.

- …И не могу, - Северан что-то сказал до этого, но был не услышан. – Я чувствую, как все во мне слабеет. Мне недолго осталось.

- Если захочешь, сможешь, - безжалостно сказал Ритемус. – ты раньше многое преодолевал, и сейчас преодолеешь. Ты можешь найти себе место. Помнишь Доламин?

- Помню. Но поздно уже. Я не хочу, чтобы на меня тратили… средства. Тут есть множество людей, которым можно помочь… и которые будут… куда полезнее, чем я.

- Знания тоже нужны, а они у тебя есть.

- Знаю… Просто странно это. Все так боятся смерти, а я сейчас почти что смотрю на нее, и мне наплевать на нее… Ладно, Рит, иди отдохни, а как отоспишься, приходи. Как это слово... «компенсируем», компенсируем полтора года, которые не виделись.

Ритемусу и вправду хотелось спать, и стоны раненых все больше действовали на нервы. Он пообещал, что придет еще, и пошел к своему лагерю. По пути он сделал крюк, чтобы взглянуть на фалькенарцев. Те принимали гостей – соотечественников из второго фалькенарского нацбатальона, и о чем-то напряженно и с надеждой говорили. И он не понимал, что – чужая речь сливалась в сплошной поток звуков, которые он не мог разделить и перевести.

- Как он? – спросил по-арлакерийски Вомеш, оказавшийся рядом. Ритемус вздрогнул от неожиданности и сказал правду, а потом пристально посмотрел на Вомеша, мысленно заклиная: не смейте, не смейте уходить.

- Здорово нас потрепало сегодня… Начистить бы рыла тем, кто покалечил его. И ребятам все равно, кто это будет – демы или канцы.

- Мы за него отомстим, обязательно, - закивал Ритемус и поплелся к своей палатке. Перед сном он думал об Альдерусе. Оказывается, после артобстрела он приказал ему отступать в поселок, а не понесшим потери подразделениям идти вперед первыми. Только, черт побери, кто бы ему об этом сказал? И разве ему до этого было?

Он с досады ударил кулаком по земле. Он был зол на Альдеруса, и считал, что он, получивши звание легиониса, слишком оторвался от действительности, и, если бы воочию видел произошедшее, точно изменил бы свое мнение. Потери в батальоне достигли почти пятой части от первоначального состава. Почти сорок человек убитыми, вдвое больше раненых. Могло быть хуже.

Через несколько часов его разбудил Аумат, как он и просил. Южнее цитадели стреляли, и оттуда приносили раненых, так что ни о каком приемном покое речи не шло, и он мог спокойно прийти к Северану, но тот спал, вновь бормоча бред. Лоб был очень горячий, и общий вид фалькенарца говорил о том, счет уже шел точно на часы.

Сзади он услышал шаги, приближающиеся к нему. Люминас остановился, наклонив голову на бок.

- Это тот фалькенарец, который был с тобой полтора года назад?

- Он.

- Жаль. Что делать, я и сам уже потерял многих знакомых за эти дни. Как ты?

- Хочешь пожаловаться, что вам здесь хуже всех или увериться, что это не так? – с иронией беззлобно сказал Ритемус. – Как все. Впрочем, о этих двух неделях, проведенных вами здесь, мне более интересно послушать.

- Ничего интересного. Такая же суматоха, как и везде, на вторые сутки удалось объединиться и войти в правительственный квартал на помощь оставшейся здесь охраны дворца. Они смогли каким-то чудом перебить и выгнать всех канцев и заперли в дворце. Это при том, что их изначально меньше трехсот было, а когда мы пришли, меньше ста. Почти сутки мы проторчали к востоку отсюда, пытаясь пробиться… Пробились. Еще два дня латали дыры в обороне и одновременно отбивали атаки серых….

- «Серых»? «Зеленые» они ведь были?

- Да. Новую форму у них ввели, почти серая, не видел? Раньше она была похожа на нашу, только темнее была и с малиновыми петлицами, а перед самым… восстанием... – Люминас тоже путался в терминологии. – В общем, перед этой чертовщиной начали менять обмундирование. Так что они теперь и «зеленые», и «серые». Кстати, они тут первую неделю просто поливали нас снарядами. Сейчас не очень, и сюда не стреляют почему-то, видимо, боятся разрушить дворец, а может берегут боеприпасы. Вот так теперь и жили. Есть и пить было что, из погребов питаемся, но теперь, надеюсь, на продовольствии не так экономить будем.

- Что Вождь намерен делать?

- Пока сдерживаем их с юга, добиваем на севере. Так что вряд ли удастся обезопасить столицу в ближайшие два месяца. Мы еще не до конца оправились, недели две еще понадобится, чтобы установить связи со всеми боеспособными частями.

- Шансы? – осторожно спросил Ритемус.

- Чтоб ты знал… - шепотом сказал Люминас. – Тут такая чертовщина… Они, как положено, ведут пропаганду, но призывают не сражаться против нас, а просто сложить оружие, и тогда их оставят в покое. Канцлер говорит, что в случае мира вернет положение к довоенному… то есть к положению до Фалькенарской войны, и упразднит все то, что сделали мы и король. Есть достоверные сведения, что некоторые подразделения и части на это… купились, по-другому не скажешь. Канцы переходят к нам, потому что не хотят подчиняться приказу № 243 – как раз то, что мы называем «предательством», и ты понимаешь, что это значит?

- Линии фронта по-прежнему нет.

- Вот именно. Она есть, но настолько зыбка, что о ней никто не говорит. Здесь она есть точно, ты ее видишь и знаешь точно, где мы и где они. А у Морисанара сейчас бьются две дивизии – наша и их. Подумай только – сто восемьдесят километров на северо-восток отсюда, пять часов на хорошей лошади или три на поезде. Всего-то! Но там тоже якобы линия фронта, только канцы сидят на юге, а наши – с севера, и их могут накрыть в любой момент с тылов. Тут от любой мелочи может все развалиться.

- Понятно. Только я имел в виду и долгосрочную перспективу.

- Здесь все куда хуже. Многие наши офицеры перешли к ним, а у них и так командирский состав куда лучше нашего, и действуют они очень грамотно.

- По Севелласу и Капулану, и по всему западу это не очень заметно.

- Тут мы их немного опередили. На запад у них сил просто не осталось, и они решили туда не лезть, что, с другой стороны, мудро. Пока что.

Ритемус вспомнил слова Северана.

- Фалькенар?

- Конечно, - шмыгнул носом Люминас и одобрительно усмехнулся. – Разведка докладывает, что их армия двигается к нашей границе. Пока там республиканская власть, они не посмеют напасть. А вот придут канцы… и глядишь, король найдет повод защитить своих соотечественников. Наттерар, Альбеурм… прочие приграничные города, а там фалькенарцев четверть от населения, между прочим… А оттуда и до Севелласа пешим маршем за полсуток добраться можно, и там поискать потомков гордых лесных воинов, - лукаво добавил он.