– Ульяна Алексеевна, я не против. Он же без моего контроля совсем скатится, – покровительственно хлопаю Кота по макушке.

– Ну что с вами делать? Сидите. А вот остальных ждет переезд. Шевчук! На первую парту.

– Ульяна Алексеевна! Почему?

– По полу, Шевчук! Ножками, топ-топ. Макаренко, покажи, как это делается?

– За что? – возмущается тусовщица Светка.

– За парту, Света. Лето вас совсем расслабило, элементарных вещей не понимаете.

– Ух ты! Сегодня быстро отстрелялись, – шепчет Кот, сладко потягиваясь.

– Ага, – нервно вожу телефоном по столу. – Выспался?

– Подзарядился, чтобы дойти до дома и бахнуться спать.

– Ты идешь в сквер вечером?

– Да… Наверное…

– А девушка твоя против не будет?

Богдан хитро прищуривается и улыбается:

– Думаю, она вряд ли сможет следить за мной, находясь за несколько сотен километров.

Кто еще из нас лис?

– Не успел найти, а уже обманываешь?

– Не занудствуй, Бо. Ты когда-нибудь перестанешь относиться ко всему так серьезно?

– И превратиться в такого «аля-улю-паси-гусей», как ты? Нет уж. Спасибо.

– Вре-ди-на, – кривляется Кот и показывает язык.

Сдерживаю улыбку, скрываясь за любимым маневром – цокаю и закатываю глаза.

– Так что это за фея, которая тебя зачаровала?

– Ее зовут Настя. Она тоже занимается легкой атлетикой.

– Надеюсь, она не курит, как паровоз.

– Нет, – хмыкает Кот.

– Так она из другого города? И как вы собираетесь… Ну… Встречаться?

– Двадцать первый век, Бо. – Кот машет перед моим лицом телефоном. – Знаешь, что это за коробочка? По ней можно разговаривать с людьми на расстоянии. Это как телепатия, только без магии.

– Какой ты умный. Фантастика. Сам давно перестал слать письма в Хогвартс?

– Говорит та, которая собиралась поступать в Алфею.

В шутку бью его по плечу:

– Ой, заткнись!

– Хочешь, покажу мою Настю? Оценишь.

Ох, нет. Только не это. Вдруг я начну плеваться кислотой или еще что похуже.

– Все свободны. Увидимся завтра, – произносит Ульяна Алексеевна.

– Кот, мне нужно бежать. Скинь мне в «ВК» ее страничку, окей? – Подрываюсь с места так быстро, что врезаюсь в бедного Олега.

– Богдана, мне так жаль. Ты не ушиблась?

– Все нормально, – лепечу я.

Оксанка появляется очень вовремя. Хватает меня под руку и утаскивает на выход. Моя спасительница!

– Допрыгалась?! А я тебе говорила! Говорила!

– Не нагнетай, пожалуйста… – жалобно прошу я, едва переставляя ноги.

– И что теперь? Будешь и дальше страдать по нему?

– Я не страдаю. – Пытаюсь вернуть на место защиту, но она кажется неподъемной.

– Не страдает она. Сопли вон! Пузырями!

– Нет у меня никаких соплей!

Оксана садится на скамейку в «нашем» дворе, куда мы обычно приходим после школы, чтобы поболтать, и скидывает босоножки.

– Ты ее видела?

– Нет. Но Кот обещал прислать ссылку на ее страничку.

– Сто лет будем ждать. Дай сюда!

Она выхватывает у меня телефон и хмурит брови, водя пальцем по экрану.

– Что ты о ней знаешь?

– Ее зовут Настя, она занимается легкой атлетикой и живет где-то в нашей области.

– Ага… Так… Настя-Настя, ты наше несчастье. Вот же блин блинский!

– Оладушек сметанный! – вскрикиваю я, усаживаясь рядом, и заглядываю в телефон.

Это конец… Конец моих мечтаний о том, что мы с Богданом когда-нибудь могли бы стать кем-то большим, чем друзья. Светлые густые длинные волосы, нереальной длины ресницы. Губки бантиком, а грудь… Грудь!

– Так! Не вешать нос, Бо!

Нервно усмехаюсь, глядя на фото счастливой парочки, щека к щеке. Настенька широко улыбается, а Кот, как всегда, серьезный, но глаза шкодные-прешкодные. Сердце пару раз ударяется в ребра и затихает. Правильно. Какой теперь в этом смысл?

– Это еще ничего не значит, Бо. Курортный роман никогда не живет дольше пары недель после возвращения домой. Вспомни моего Руслана из лагеря. А Костика из санатория?

– Оксан, ты ведь сама их бросала, – расстроенно качаю головой. – Без вариантов.

– Ой! Думаешь, Кот так сильно кому-то нужен, кроме тебя? Даю им восемь дней. Вот увидишь, он прибежит к тебе как миленький. Нальешь ему блюдце молока, погладишь по шерстке.

Забираю мобильник и жму на кнопку блокировки, чтобы отправить во тьму доказательство своего провала.

– Ты говоришь мне это пять лет.

– Тебе нужно что-то предпринять. Хватит быть для него Лисичкой-сестричкой. Все! Решено! Ты все время отпираешься, но на этот раз сделаем по-моему. И никаких возражений!

– Не буду я ничего делать!

– Цыц! Тетя Окси знает, что говорит. Мы мало того, что спровадим новоиспеченную бейбу бежать марафон в дремучий лес, так еще и заставим Кота заметить, что рядом с ним есть прекрасная девушка.

– Прекрасная девушка? – хмыкаю я. – Ты, что ли?

– Не я, дуреха! Ты!

– О-о-о… А то он за все пять лет не разглядел.

– Так! – Оксанка поднимается на ноги и вскидывает вверх указательный палец. – Больше оптимизма. Я приду к тебе в пять. Вместе соберемся и начнем операцию. Кот же будет в сквере сегодня?

– Наверное, – отзываюсь без особого энтузиазма. – Слушай, забор сколько ни крась, он все равно забор.

– Шуруй домой. – Оксанка тянет меня за руки. – Поспи. И не думай сидеть на ее страничке три часа и сравнивать. Поняла?

Поняла… Буду сидеть четыре.

– Мне нужно еще у папы отпроситься.

– Уж постарайся. Все. До вечера!

Оксанка звонко чмокает меня в щеку и уносится в сторону дома, а я медленно бреду к своему. Достаю телефон и снимаю блокировку.

Открываю дверь, надеясь проскользнуть в ванную комнату незамеченной, но Редиска несется ко мне со всех четырех ног, неустанно открывая мелкую пасть и издавая звуки, которые ну никак не похожи на лай нормальной собаки.

– Цыц, сатаненок! Кто тебя придумал? – шепчу я, падая на пол, чтобы приласкать неугомонного любимца.

Мама во время второй беременности периодически сходила с ума и в один из таких дней притащила домой карликового пинчера. А выходила ведь всего лишь за редиской, отсюда и имечко у этой пародии на собаку.

– Лисенок, это ты? – доносится ласковый голос мамы.

– Нет! Твоя внебрачная дочь из Саранска!

– Какая еще внебрачная дочь? – басит папа, появляясь в коридоре.

Он поправляет очки, съехавшие на крупный вздернутый нос, который достался и мне. Его волосы торчат рыжими иголками во все стороны, на футболке свежее пятно от кофе. Еще не ложился? Похоже на то…

– Леля! – кричит он. – Я чего-то не знаю? У нас в квартире чужой ребенок?

Мама выходит из кухни, перетянутая оранжевым слингом, внутри которого прячется маленькое белобрысое чудо, и сдувает со лба светлую челку.

– Леша, ты издеваешься? Она твоя копия. Даже тест ДНК не нужен. Лисенок, как в школе? Посмотрела на линейку со стороны?

– Ага… Как же… Меня все равно заставили быть ведущей.

– Так это же хорошо. Значит, тебе доверяют. – Мама всматривается в мое лицо, в ее голубых глазах мелькает понимание. – Милая, что-то случилось?

– Нет. Я просто… не выспалась.

Поднимаюсь с пола под тявканье Редиски и подхожу к маме, чтобы поздороваться с младшей сестрой. Ангелина беспокойно подергивает соску, хлопая длинными ресницами.

– Хочешь, я ее покачаю?

– Нет. – Мама гладит меня по щеке, встревоженно глядя в глаза, которые я упрямо пытаюсь отвести. – Иди поспи. Мы сейчас покушаем и тоже пойдем отдыхать. И кое-кто, кстати, тоже. – Она меняет тон на строгий и впивается взглядом в отца. – Леш, ну сколько можно? Не убежит твой проект. Ты себя видел? Суп на плите. Есть и спать! Из меня недавно вылез человек, так что я за себя не отвечаю.

– Слушаюсь и повинуюсь.

Вымученно улыбаюсь родителям и ухожу в свою комнату. Закрываю дверь и прислушиваюсь к их шепоту.

– У нее глаза красные, – говорит папа.