Быстрыми кривыми линями Конни вписала в блокнот дату и время сна, а затем добавила его краткое описание: «Призраки бродили по лабиринтам, фиолетовый кот спрыгнул с Луны, а Берт срывал с кустов алые розы, одну за другой». Даже не перечитывая эту бессмыслицу, Конни сползла с постели и, проплывая сквозь плотный жаркий воздух, направилась в ванную. Голова её гудела, а тело подчинялось с трудом, суставы ломило – сказывались последствия долгого путешествия в тесной каюте парома.

Прохладная напольная плитка в ванной порадовала ступни. К счастью, окно здесь было закрыто плотной римской шторой, и поэтому помещение не нагрелось так сильно, как спальня. С минуту Конни стояла напротив умывальника, упершись руками в раковину, и не шевелилась. Она ни о чём не размышляла, её голова была чиста от посторонних дум, а неподвижность была связана с появившейся необходимостью возыметь прежний контроль над телом и немного отдышаться.

Наконец, когда подвижность и ясность ума более-менее вернулись к ней, Констанция залезла в глубокую белоснежную ванну и просто позволила холодной воде из душа поливать её снова и снова, пока не стало нестерпимо больно. Как ни странно, метод контрастного душа срабатывал безотказно, и уже через пятнадцать минут Конни была бодра и даже весела, она бесстрашно вернулась в свою раскалённую спальню и, приложив немалые усилия, зашторила большие окна тяжёлыми синими портьерами. От всего этого процесса поднялась волна пыли, и девушка несколько раз звонко чихнула, но боевого настроя не растеряла. В её чемодане было совсем немного вещей, но Симеон В. предупредил их, что климат на Сен Линсей довольно тёплый, поэтому она взяла с собой, в основном, летнюю одежду и обувь. Нырнув в простенький хлопковый сарафан и сунув ноги в удобные босоножки, она рухнула в разогретое солнцем мягкое кресло у окна. Настенные часы в узорчатой деревянной рамке показывали время – «13:24». Через минуту в прихожей раздался пронзительный телефонный звонок.

– Констанция, я не разбудила вас? – в трубке послышался бархатный голос мадам Сапфир.

– Нет, я уже проснулась, – отвечала Конни. – Уже время обеда, я правильно понимаю?

– Если вы пришли в себя и голодны, то мы с Виолеттой будем рады, если вы составите нам компанию за обедом, – почти пропела домоправительница. – На втором этаже, в северной части дома есть чудесная столовая. На карте в выданной вам инструкции она обозначена как «малый теневой обеденный зал». Удобнее всего будет, если пройдёте через внутренний дворик, но обязательно возьмите инструкцию с собой. Договорились?

– Да, конечно.

– Превосходно. Мы будем вас ждать. Ваш брат также обещал прийти, поэтому постарайтесь не задерживаться.

Проблем с ориентированием на местности у Констанции никогда не было. Так уж сложилось, что она прекрасно запоминала улицы, осознавала направление сторон света и вообще никогда нигде не терялась. Более того, когда они с Бертом были совсем детьми, стоило невнимательному парнишке потеряться, и именно его сестру отправляли на поиски. По какой-то неведомой причине она всегда знала, где брат мог бы засмотреться, замечаться, задуматься и, как следствие, заблудиться. Он был полон ярких идей, и они всегда заманивали его на самые запутанные и туманные тропинки. Она же была его спасительным маячком, способным вернуть с небес на землю. Или хотя бы из бакалейного отдела в супермаркете обратно к родителям.

И не было ничего удивительного в том, что Конни с лёгкостью нашла лестницу, ведущую ко внутреннему дворику, в котором вовсю цвели нежно-розовые магнолии, украшая собою кривые ветви тюльпановых деревьев, пересекла его неторопливо, любуясь на каменные колонны галерей, да так и очутилась на северной стороне. Подробная инструкция мадам Сапфир вывела девушку на одну из внутренних лестниц, а затем и к распахнутым дверям малого теневого обеденного зала.

Не зря его назвали теневым – света сюда проникало мало, а вся мебель, включая обеденный стол, стулья и ковры, была под стать – тёмного винного цвета. В странном для столь раннего часа и жаркого дня полумраке царила атмосфера таинственности. Констанция с интересом шагнула за порог и осмотрелась, надеясь, что глаза скоро привыкнут к таким перепадам освещения.

Стол был уже сервирован на четверых, но никого за ним не было. Возможно, мадам Сапфир не рассчитывала, что Констанция разыщет это место так скоро?

– Вы быстро добрались, – раздалось из темноты, и Конни звонко вскрикнула от неожиданности. Она оглянулась в сторону, откуда исходил звук и чуть было не вскрикнула снова. Оказывается, там, в самом дальнем углу комнаты в узком кресле сидела фигура, которую запросто можно было бы принять за привидение. Она никак не отреагировала на столь бурную реакцию девушки и продолжала неподвижно восседать на своем месте.

– П-простите… – запнувшись, пролепетала Констанция, мелкими шажками приближаясь к своей загадочной собеседнице. Во мраке начали вырисовываться более чёткие очертания бледного лица и облачённого в чёрную одежду тела. Наконец, незнакомка шевельнулась и подалась вперёд. Слабое мерцание одной из ламп выхватило на свет необыкновенного фиолетового цвета кукольные глаза, обрамлённые длинными шёлковыми ресницами. Конни вспомнила слова Ивы о том, что другая наследница Августа не очень любит солнечный свет. – …вы Виолетта Ди Гран, верно?

– Верно, – совершенно бесстрастно отвечала девушка в кресле, напоминавшая всем своим видом ожившую фарфоровую статуэтку. – А вы Констанция Маршан. Мадам Сапфир отправилась на поиски вашего брата.

– Ясно. А почему вы сидите в темноте?

– Мне нравится, – Виолетта не шевельнулась, но в уголках её маленьких бледных губ мелькнуло что-то отдалённо похожее на улыбку. По крайней мере, Конни так показалось. Давать развёрнутое объяснение юная Ди Гран не стала, и в обеденной комнате повисло неловкое молчание. Впрочем, неловким оно было в основном для Констанции, а вот лицо Виолетты по-прежнему не выражало никаких эмоций, пугая своей бледной неподвижностью. От сердца у Конни отлегло лишь тогда, когда из коридора послышались голоса Берта и мадам Сапфир.

– Констанция, вы уже здесь! Я в вас не сомневалась, – приветливо произнесла Севилла, войдя в зал. Женщина сменила наряд, и теперь на ней было аккуратное синее платье классического кроя, одновременно сдержанное и элегантное. Чёрные волосы её были собраны в сложный пучок на затылке, но несколько волнистых прядей по-прежнему обрамляли вытянутое лицо. – А вот вашему брату всё-таки понадобилась кое-какая помощь… – Сапфир еле сдержалась, чтобы не закатить глаза и игриво улыбнулась.

– Я бы справился… – пробубнил под нос братец, появляясь следом. Бегло он осмотрел помещение и с опаской остановил свой взор на сестре. – Как-то здесь мрачновато, не находите?

– Да, так и есть, – согласилась Севилла охотно и решительным шагом направилась к столу, – но Виолетта вбила себе в голову, что солнечный свет с полудня до четырёх часов дня может быть для неё чрезвычайно губительным, не так ли, мой дорогой ипохондрик?

– Всё так, – лениво отозвалась Виолетта из своего тёмного угла, и теперь настала очередь Берта визжать от испуга. Короткий крик оказался на удивление высоким, и хрустальные бокалы на обеденном столе звенящим эхом подхватили его. Маршан ухватился за сердце и нервно рассмеялся, осознавая, что в комнате всё это время пряталась незнакомая ему родственница.

– Прошу прощения! Я…я вас не увидел, – чуть ли не хохоча (так всегда проявлялись у него последствия лёгкого шока), поспешил объяснить он. – Как вы меня напугали, чёрт возьми!..

– Берт, – сквозь зубы процедила Конни, надеясь, что братец не станет её позорить, и слегка подтолкнула его к столу, – не выражайся, пожалуйста!

– Да-да, ты права. Я был груб, – отдышавшись выпалил он.

– Ох, не стоит извиняться, господин Маршан, – небрежно отмахнулась от брата и сестры мадам Сапфир. – Это всё дурная манера Виолетты сидеть по тёмным углам! Сколько раз я просила её так не делать!

– А я всё равно буду, – поднимаясь со своего места, произнесла Виолетта и плавучей походкой присоединилась к гостям за столом. Усевшись напротив Констанции и Адальберта, она апатично взглянула на них из-под своих шёлковых ресниц и добавила загадочным тоном, – …это научит наших новых жильцов быть внимательнее…