– Ниоткуда, – дождавшись, пока Берт с сумками удобно устроится в салоне позади, госпожа Сапфир повернула ключ зажигания. Автомобиль громко кашлянул и завибрировал всем корпусом. – Это машина покойного Августа Ди Грана. Он ласково называл её Клаудией и ухаживал за ней, почти как за женщиной, вероятно, поэтому она до сих пор на ходу. Кстати, теперь она ваша.

– Наша?!.. – на вдохе пискнул Берт и поперхнулся собственными эмоциями. Ближайшие несколько минут, пока «Клаудия» выезжала на набережную, Маршан со слезами на глазах пытался откашляться, восстановить дыхание и презентабельный вид. Когда ему удалось, он смиренно замолк и, мечтательно уставившись в окно, любовался пейзажами острова. Ладонь же его нежно скользила по гладкой бежевой коже сидения.

– Очень уютный городок этот Порт Моро, – Конни предприняла попытку возобновить беседу с Севиллой Сапфир, надеясь таким образом отвлечься от своих пугающих ассоциаций, связанных с отсутствием ремня безопасности и неожиданно решительной манерой вождения новой знакомой. «Клаудия» под предводительством элегантной дамы резво промчалась мимо лавочек и прижатых друг к другу аквамариновых старинных домиков. На миг в окнах мелькнула небольшая площадь с каким-то памятником и фонтаном, затем серое с белоснежными колоннами и часами здание городской ратуши. Толком рассмотреть улицы не получалось, потому что ехала машина уж очень быстро.

– Не самый интересный на Сен Линсей, как по мне, – фыркнула Севилла, отзываясь на реплику побледневшей пассажирки. – Я больше люблю более крупные поселения, вроде Сальтхайма, Калимонтем и Линсильву, конечно же! Кстати, именно туда мы и направляемся…

– Линсильва? Звучит как-то по-испански…

– Ох, этого добра здесь навалом, милая, – Севилла крутанула руль, и машину резко повело вправо, а затем она так же внезапно рванула вверх по крутому склону. Конни в ужасе вжалась в своё кресло, хватаясь обеими руками за сидение.

Здания и лавочки исчезли, и пейзаж за окном демонстрировал петляющий горный серпантин впереди, бескрайнюю морскую гладь справа и кривые зубцы густо поросших зеленью возвышенностей слева.

– …в своё время здесь оседали представители самых разных европейских государств, – продолжала Сапфир, водружая свои солнцезащитные очки обратно на нос. – Португальцы, испанцы, немцы, французы, даже итальянцы и много ещё кто. Кое-кто из них предпринимал идиотские попытки колонизировать Сен Линсей, но ни у кого не получилось. Зато теперь у нас тут настоящий винегрет стилей и национальных кухонь. Думаю, вам понравится. Симеон говорил, вы прежде много путешествовали.

– Когда отец был жив, в основном, – Конни безразлично пожала плечами. К её огромному облегчению, на серпантине Севилла заметно выровняла свою манеру вождения, а природа Сен Линсей радовала разнообразием красок и райской безмятежностью, какая бывает свойственна только тёплым южным островам, оторванным от шумного и тесного континентального мира.

Со скрипом Констанции удалось опустить стекло своего окошка, и в салон проник свежий морской бриз, растрепав светлые волосы девушки. Берт, кажется, задремал, поэтому остаток пути прошел в тишине и спокойствии, нарушаемом лишь шумом мотора и редкими криками чаек.

Через полтора часа они, наконец, свернули с серпантина на узкую дорогу, уходящую в самую глубь самшитового леса, разросшегося настолько, что солнечный свет, утопая в его пушистых зарослях, проникал сюда лишь редкими пронзительными лучами. «Клаудия» здесь ещё немного замедлилась, плавно проплывая сквозь череду полос тени и света. В тёплом и влажном воздухе висел аромат сочной зелени, который хотелось вдыхать снова и снова. Конни высунула лицо в окно, жадно поглощая этот сладкий и тягучий, словно сироп, лесной дух. Пожалуй, с момента их прибытия это был самый сказочный момент. Внезапно ей почудилось, будто она чувствует себя…свободной и даже немного счастливой. Скорее всего, подумалось ей, она просто давно не была в отпуске.

– Впереди тоже есть на что взглянуть, – прерывая затянувшееся молчание, произнесла госпожа Сапфир, и Конни машинально оглянулась на неё. Женщина кивком указала на силуэт, постепенно вырастающий у них на пути. Из земли им навстречу являлся дом. Нет, не дом, а настоящий замок. Констанция открыла было рот, чтобы выразить своё восхищение, но так и замерла.

Огромное строение эпохи возрождения из серого камня с неимоверным количеством окон и несколькими острыми башенками никак не подходило под понятие «дом» и даже слово «поместье» не могло достаточно чётко указать на статус этого монументального строения. Конечно, прежде Конни доводилось видеть дворцы, вроде Зимнего, Версаля или Вестминстерского аббатства, поэтому она понимала, что это здание по многим параметрам всё же не дотягивает до них. Но, по сравнению с современными особняками тех же голливудских знаменитостей, этот замок казался чем-то совершенно сверхъестественным, пришедшим из самых глубин того сказочного прошлого, о котором написано в книгах.

– Линсильва, – возвестила госпожа Сапфир, подъезжая к высоким кованым воротам, которыми заканчивался самшитовый лес. – Поместье семьи Ди Гран. Вот вы и дома!

– Берт! – Конни перегнулась через своё сиденье и ущипнула дремлющего брата за коленку. Он вздрогнул и растерянно посмотрел по сторонам.

– Мы…уже приехали?

– О, да, братец, – шепнула Констанция, – и тебе стоит на это поглядеть!

Когда Симеон В. перечислял положенное им по наследству имущество, то в числе прочего он назвал и поместье семьи Ди Гран. Назвал он и площадь его, но так получилось, что Маршаны в этот момент уже с трудом воспринимали информацию. Количество нулей на банковском счету покойного Августа впечатлило их настолько, что понимать какие-либо иные цифры получалось, мягко говоря, нелегко. Теперь же стало ясно – дом Ди Гранов был главным сокровищем из всех. Он был одновременно пугающим и прекрасным, какими кажутся старинные фамильные склепы и кладбища, где мрачный дух смерти и скорби соседствует со сложными каменными изваяниями, ангелами и плачущими девами, утопающими в поглотившей их сочной зелени. Прошлое и настоящее – жизнь и смерть, что сплелись в замысловатый церемониальный венок. Чем ближе Конни и Берт подъезжали к замку, тем сильнее их захватывало это чувство, словно они и впрямь сумели проплыть через вязкую и холодную границу миров, и это новое, незнакомое им измерение, затягивало их в себя, очаровывая или одурманивая своей красотой.

Вероятно, намереваясь ещё больше впечатлить брата и сестру, Сапфир не стала останавливать машину возле неприметных задних дверей, что вели в дом прямо от кованых ворот и самшитовой рощи. Вместо этого она медленно объехала замок, чтобы потом остановиться у парадного входа. За это время Констанция успела высунуть голову в окно целиком и во всех деталях рассмотреть проплывающие мимо каменные стены, кое-где поросшие мхом, и на самом деле просто огромные полуовальные окна, наглухо зашторенные тяжёлыми портьерами. Особняк был построен на небольшой возвышенности, поэтому со второго этажа с одной стороны, как догадалась девушка, можно было бы увидеть прекрасный морской пейзаж.

«Клаудия» остановилась у широкой, но достаточно невысокой главной лестницы, ведущей к большим двустворчатым дверям. Украшенные сложной средневековой резьбой двери венчались замысловатым гербом с изображением какого-то цветка и двумя парами букв – «СЛ» и «ДГ».

– Что это значит? – указывая на герб, поинтересовался Берт.

– Цветок магнолии – символ семьи Ди Гран, – объяснила Сапфир, направляясь к входу, – а буквы – это инициалы известнейшего его представителя – Святого Линсея Ди Грана.

– Святого Линсея? – переспросила Конни с сомнением. – Так остров же так и называется…

– А в честь кого, по-вашему? – Севилла обернулась к девушке и красиво вскинула тёмную бровь. – Святой Линсей основал первое поселение здесь, на острове, в середине семнадцатого века. По легенде он был настоящим чудотворцем, а сейчас считается небесным покровителем этих мест. К потомкам его фамилии относятся соответствующе.