Мари перечислила его любимые игрушки: губную гармошку, барабан, баскетбольный мяч, машинки, грузовики, кубики, дробилка, игрушечный телевизор и телефон. О распорядке дня Курта она писала, что «его реакция на сон заключается в том, что он плачет, когда его укладывают спать. Курт так привязан к семье, что не хочет покидать ее даже на время сна». Его тетя пришла к выводу: «Он счастливый улыбчивый ребенок, и его личность развивается именно таким образом из-за получаемого внимания и любви».
Венди была заботливой матерью, читала учебники, покупала карточки для обучения чтению и с помощью братьев и сестер заботилась о том, чтобы Курт получал надлежащий уход. Вся большая семья присоединилась к восхвалению этого ребенка, и Курт расцвел от внимания. «Я даже не могу выразить словами ту радость и оживление, которые Курт принес в нашу семью, – вспоминала Мари. – Он был маленьким человечком, таким живым. Уже в детстве Курт был очень харизматичным, забавным и умным». Когда тетя не могла понять, как опустить его кроватку, полуторагодовалый ребенок просто делал это сам. Венди, безумно очарованная выходками своего сына, взяла напрокат камеру Super-8 и снимала его на видео – это были расходы, которые семья с трудом могла себе позволить. Один из фильмов показывает счастливого, улыбающегося маленького мальчика, разрезающего свой торт ко второму дню рождения и похожего на центр вселенной своих родителей.
Ко второму Рождеству Курт уже начал проявлять интерес к музыке. Фраденбурги были музыкальной семьей – старший брат Венди, Чак, играл в группе под названием Beachcombers, Мари играла на гитаре, а двоюродный дедушка Делберт сделал карьеру ирландского тенора и даже снялся в фильме «Король джаза». Когда Кобейны посетили Космополис, Курта очаровали семейные джем-сессии. Его тетушки и дядюшки записали, как он поет Hey Jude группы The Beatles, Motorcycle Song Арло Гатри и тему телевизионного шоу The Monkees[14]. Курт любил сочинять свои собственные стихи, даже будучи малышом. Когда ему было четыре года, вернувшись с Мари с прогулки в парк, он сел за пианино и сочинил примитивную песню об их приключении. «Мы пошли в парк, купили конфет», – гласил текст песни. «Я была просто поражена, – вспоминала Мари. – Надо было включить магнитофон. Вероятно, это была его первая песня».
Вскоре после того, как ему исполнилось два года, Курт придумал воображаемого друга по имени Бодда. Родители вскоре забеспокоились о его привязанности к этому призрачному приятелю, поэтому, когда дядю Курта отправили во Вьетнам, ему сказали, что Бодду тоже призвали вместе с ним. Но Курт совершенно не поверил в эту историю. Когда ему было три года, он играл с магнитофоном своей тети, который был настроен на «эхо». Курт услышал эхо и спросил: «Этот голос говорит со мной? Бодда? Бодда?»
В сентябре 1969 года, когда Курту было два с половиной года, Дон и Венди купили свой первый дом по адресу Ист-Ферст-стрит, 1210, в Абердине. Это был двухэтажный дом площадью 1000 квадратных футов[15] с двором и гаражом. Они заплатили за него 7950 долларов. Жилище эпохи 1923 года находилось в районе, который иногда называли унизительным прозвищем «квартиры уголовников». К северу от дома Кобейнов протекала река Уишка, которая часто выходила из берегов, а к юго-востоку тянулся лесистый утес, который местные жители называли «Холм Думай обо мне» – на рубеже веков там красовалась реклама сигар «Think of me»[16].
Это был дом среднего класса в районе среднего класса, который Курт позже описал как «белый мусор, выдающий себя за средний класс». На первом этаже находились гостиная, столовая, кухня и спальня Венди и Дона, а на втором было три комнаты: маленькая игровая комната и две спальни, одна из которых стала спальней Курта, а другая предназначалась для его брата или сестры – в тот месяц Венди узнала, что снова беременна.
Курту было три года, когда родилась его сестра Кимберли. Даже будучи ребенком, она была удивительно похожа на брата. У нее были такие же завораживающие голубые глаза и светлые волосы. Когда Кимберли привезли из больницы, Курт настоял на том, чтобы он сам внес ее в дом. «Как же сильно он ее любил, – вспоминал отец. – И сначала они оба были очень милыми». Их трехлетняя разница в возрасте была идеальной, потому что забота Курта стала одной из главных тем для разговоров. Это положило начало черте характера, которая останется с Куртом до конца его жизни: он был чувствителен к нуждам и страданиям других, иногда даже чересчур.
Наличие двоих детей изменило развитие домашнего хозяйства Кобейнов, и то небольшое количество свободного времени, которое оставалось у Дона, он посвящал встречам с семьей или занятиям спортом. Зимой Дон играл в баскетбольной лиге, а летом – в бейсбольной команде, и большая часть их личной жизни была связана с посещением игр или послематчевых мероприятий. Благодаря спорту Кобейны встретились и подружились с Родом и Дрес Херлинг. «Они были прекрасной семейной парой и много времени уделяли своим детям», – вспоминал Род Херлинг. Как и другие американцы, переживавшие шестидесятые годы, они были довольно консервативны: в то время никто из их круга общения не курил, а Дон и Венди даже пили довольно редко.
Однажды летним вечером Херлинги играли в карты у Кобейнов, и Дон вошел в гостиную и заявил: «У нас крыса». Крысы были обычным явлением в Абердине из-за низкой расположенности и обилия воды. Дон начал поспешно мастерить копье, прикрепив мясницкий нож к ручке швабры. Это заинтересовало пятилетнего Курта, который последовал за отцом в гараж, где в мусорном баке сидел грызун. Дон велел Курту отойти назад, но это было невыполнимой просьбой для такого любопытного ребенка, и мальчик продолжал медленно приближаться, пока не схватил отца за штанину. План состоял в том, чтобы Род Херлинг поднял крышку бака и Дон воспользовался своим копьем, чтобы заколоть крысу. Херлинг поднял крышку, Дон бросил швабру, но промахнулся, и копье вонзилось в пол. Пока Дон тщетно пытался выдернуть его, крыса спокойно вскарабкалась на швабру, перескочила через плечо Дона, спрыгнула на землю и пробежала по ногам Курта, когда тот выходил из гаража. Это все произошло за долю секунды, и выражение лица Дона в сочетании с размером глаз Курта заставило всех рыдать от смеха. Они несколько часов смеялись над этим инцидентом, и он стал частью семейного фольклора: «Эй, ты помнишь, как папа пытался убить крысу копьем?» Никто не смеялся так, как Курт, но в пятилетнем возрасте он смеялся над всем подряд. Это был прекрасный смех, похожий на тот, когда щекочут ребенка, и он звучал постоянно.
В сентябре 1972 года Курт начал ходить в детский сад при начальной школе Роберта Грея, в трех кварталах к северу от своего дома. В первый день Венди проводила его в школу, но после Курт был предоставлен самому себе; окрестности Ферст-стрит стали его территорией. Учителя отлично знали его как не по годам развитого, любознательного ученика с коробочкой для завтрака со Снупи[17]. В табеле успеваемости в тот год учитель написал «очень хороший ученик». Курт не был застенчив. Когда для школьного занятия «покажи и расскажи» привезли медвежонка, он был единственным ребенком, кто позировал с ним для фотографии.
Больше всего Курт преуспел в рисовании. Уже в пять лет было очевидно, что он обладает исключительными способностями в рисовании: Курт создавал картины, которые выглядели реалистично. Тони Хиршман познакомился с Куртом в детском саду и был впечатлен способностями своего одноклассника. «Он мог нарисовать все что угодно. Однажды мы рассматривали фотографии оборотней, и Курт нарисовал одного из них так, что он выглядел в точности как на фотографии». В серии рисунков, которую Курт создал в течение того года, были изображены Аквамен, Тварь из Черной Лагуны[18], Микки Маус и Плуто. На каждый праздник или день рождения семья дарила ему принадлежности для рисования, и комната Курта становилась похожа на художественную студию.
