Сертис отлично знал название «Инфернес». Так называли родину огненных атронахов. По словам опытных заклинателей, там не было ничего, кроме лавы, атронахов, лавы, атронахов и еще немного лавы и атронахов, и подобное сравнение Инфернеса с Ресдайном было попросту оскорбительно.

Человек с совершенно вменяемым взглядом посмотрел на Сертиса и дружелюбно спросил:

- Юный джентльмер, вы не подскажете мне дорогу до Даггерфолла? Его ведь уже основали, я надеюсь? У меня срочные дела. Да, пока я здесь, вы похожи на ученого – не то чтобы я предполагал что-то конкретное, но всё же, если я правильно помню, в Мундусе логические цепочки не имеют свойств хаотично-непредсказуемого самоизменения, поэтому – если у вас есть книга о том, как исправить что-то совершенно неисправимое, или проклясть дэйдрического принца, или вернуть исчезнувшего дэйдрического принца, мне бы она пригодилась. Я могу заплатить вам… тремя стручками душ. Не больше.

- Я могу поискать, - очень осторожно сказал Сертис. Он очень надеялся на то, что странный безумец – действительно человек, а не Безумный Бог в человеческом обличье. Хотя, с другой стороны, задокументированная встреча с Шигоратом могла положительно повлиять на оценку его научной работы.

Человек, вопреки всему, решительно покачал головой.

- Нет, это мне не подходит. К моей величайшей скорби, в Мундусе я смертен, и, как вы можете заметить, бретонская кровь даст мне прожить не более нескольких десятилетий. Весьма плачевно, уверяю вас. Поэтому я должен торопиться в Даггерфолл. В какой он стороне?

Сертис честно указал куда-то на запад. Он понятия не имел, где находится Даггерфолл, но те скудные знания географии, что он сохранил с юных лет, подсказывали ему, что Хай Рок действительно где-то там.

- Благодарю, - человек вручил ему один странного вида светящийся стручок. – Удачного дня, юный джентльмер.

- Постойте, - резко охрипшим голосом позвал его Сертис. – Вы… Шигорат?

Это могло бы стать объяснением внезапному разрушению Врат. И хорошей основой для научной работы.

Бретон посмотрел на него в некоторой задумчивости.

- Сложно сказать, - после долгого молчания наконец ответил он. - Я не возьмусь утверждать наверняка.

***

Один смертный бретон и разряженный Ваббаджек: все средства для спасения мира. Хаскилл бродит по улицам Даггерфолла и видит на них всё то, что он предсказывал прежде. Лучшие художники Хай Рока не в силах создать ничего, кроме бездушных копий своих старых работ или столь же бездушных копий реальности. Лучшие композиторы не могут написать ни одной новой мелодии, даже самой простой, из пары нот. Писатели, талант которых заставлял рыдать и смеяться тысячи людей, теперь только впустую изводят пергамент.

Хаскилл и сам пробует. Обмакивает кисть в краску и ведет по холсту до тех пор, пока не понимает, что его рука выводит идеально точные геометрические фигуры.

Нет.

Нет, не может быть.

Хаскилл резким движением выплескивает воду на холст, и, кажется, пара искр срывается с его пальцев, но он успевает остановить вспыхнувшую магию до того, как начинается пожар. И неподвижно смотрит, как вода, растворяя краску, размывает контуры фракталов неисчислимой бесконечности. Капли стекают вниз по наклонной, оставляя за собой сине-прозрачный след.

Хаскилл вдруг думает, что от этого вся беда. От того, что капли текут вниз, камень падает быстрее перышка, а люди говорят одними и теми же словами. Предсказуемость. Детерминистичность. Джиггалаг прячется в каплях, камнях, перышках и человеческих речах.

Абсолютное отсутствие свободы.

И никто, никто во всём Аурбисе не воспротивится этому, потому что была только одна Безумная Звезда, и даже тот, кто ходит по Обливиону, как ему вздумается, не сможет своими не-звездами заменить ее. Была только одна дыра в форме Ситиса, и даже тот, чьё сердце лежит в песках Ресдайна, не сможет пробить другую. Был только один лорд Шеогорат, лорд абсолютной свободы, изначального хаоса.

Кто смог бы сотворить нового?

Хаскилл глядит на капли воды, перемешанной с краской, замершие на холсте, и под его взглядом они начинают течь вверх.

***

У нового Шеогората аккуратный костюм и странного вида трость. У нового Шеогората человеческая душа. У нового Шеогората дэйдрическая сущность.

Джентльмен-С-Тростью смеется, когда думает об этом. Правда, у него не очень много времени на размышления – он занят игрой в догонялки с отражениями. Говорят, что зеркало невозможно обыграть, но у него, похоже, получается.

Четвертый Путь Хождения: немного мертвецов и их отражений. Кто сумеет сказать, кто из них отражение? И куда делся тот смертный, унесший Ваббаджек с отравленных неподвижностью Дрожащих Островов? Как его вообще звали?

Шеогорат ходит по землям Нирна под стягом хмельных штормов, осыпая смертных проклятыми благословениями и благословенными проклятиями. Забывшие его имя вспоминают его вновь. Покинувшие его святилища возвращаются к ним снова. Лорд Шеогорат щедр; он отвечает не всегда, но почти всегда – и то лишь потому, что у него действительно много дел.

Кажется, позавчера какой-то безродный пастух в Ротгарских горах впервые за много лет просвистел на своей хрипящей свирели что-то неслыханное прежде.

И, похоже, именно ее эхо всколыхнуло кристаллы Порядка по ту сторону Забвения, вдохнув в них шепот диссонанса.

Много лет спустя – или за одно мгновение до – шепот превращается в дрожь, и незыблемые обелиски падают в прах, разбиваясь на цвет и звук, на яркость и сочность, на блеклость и тень. Их причудливое смешение неподвластно ничьей воле, ибо это лишь отражение отражения, проекция абсолютной свободы, прошедшая через призму Безумной Звезды.

Острова Дрожат всё сильнее, всё ярче трещины в серых морфолитах, всё мощнее искажения структуры и связи, что скрепляет Порядок. Джентльмен с Тростью приходит в самое сердце царства Джиггалага, и за его спиной сияют огнями причудливые цветы и расцветают удивительные бабочки. С его рук в величайшую из библиотек сползает болотная гниль и плесень, отравляя строгость совершенного знания, складывая составные части мироздания в безумные конструкции и оставляя их незавершенными.

Порядок обращается Хаосом.

- Глупец, - шепчет голос, лишенный разноцветия красок. – Что ты наделал, глупый смертный? Ануическая душа не может обратиться в падомаическую сущность.

Джентльмен с Тростью только хохочет в ответ. Он давно уже не смертный. Это видит каждый из них.

- Серый Марш почти окончен, - говорит Джиггалаг. – Я не могу противостоять этому. Я не могу просчитать вероятности. Ты – неучтенная переменная.

- Константа, - деликатно поправляет его Шеогорат. – Меня долго не было, но теперь я был всегда. Когда Острова Задрожат как следует, всё снова вернётся на круги своя.

Джиггалаг молчит долго. Очень долго – даже для дэйдрического принца, чьи владения обращаются в прах каждую секунду.

- Константа недопустима. Это противоречит законам Аурбиса. Это противоречит сути проклятия.

- Да? – удивляется Джентльмен с Тростью. – Тебе стоило предупредить меня раньше. Я ее сломал. В начале Серого Марша ты уничтожил Шеогората, но больше этого не случится. Никогда. И даже если тебе удастся убить меня… если я растворюсь в Забвении… кое-что останется всё равно. Я – константа абсолютной свободы. Попробуй-ка просчитать это, лорд Точных Ответов.

- Глупец. Ты полагаешь, что создал противовес мне. Но ты – лишь мнимая величина.

Потому что Шеогорат всегда возвращается.

Потому что можно быть Шеогоратом при мертвом Шеогорате, но не при живом.

Четвертый Путь Хождения не предусматривает подобного, и даже те предосторожности, что должны предотвратить ошибки, ныне непредсказуемы, поскольку речь идет об абсолюте свободы, что есть изначальный хаос, отвергающий любые закономерности и порядки.